Проблемы большие, малые и мирового масштаба. Хэнк вспомнил прошлое и вдруг почувствовал нежность к тем двум детям, которые, крепко держась за руки, поверяли друг другу шепотом свои сокровенные тайны. Люди, которые сидели теперь в гарлемской гостиной, были совсем не похожи на ту пару, оставшуюся в далеком прошлом и все-таки он узнавал их и чувствовал, как его охватывает приятное тепло. На мгновение он забыл, зачем пришел к ней. На мгновение ему показалось, что достаточно уже и того, что они снова могут разговаривать друг с другом, как прежде.
– Ты тоже сделала для меня очень много, – сказал он.
– Я хотела бы надеяться на это, Хэнк. – Она помолчала. – Я хочу рассказать тебе о том, что случилось, потому что мне всегда было немного жаль, что я отправила тебе то письмо. Всегда было немного стыдно, что я трусливо убежала от нашего чувства. Ты знаешь, ты понимаешь – мне так хочется этому верить! – что я любила тебя?
– Да, я так думал. Но твое письмо...
– Я лежала по ночам без сна и думала о том, что ты теперь делаешь. Вдруг сейчас в тебя стреляют? Вдруг тебя ранили? Вдруг сбили твой самолет? И ты попадешь в плен, и тебя станут пытать? Я плакала по ночам. Как-то ко мне в комнату вошла мать и спросила: «Мери, что с тобой?», а я сказала: «Вдруг его убили!» И вот тогда она сказала: «Дура! Почему ты не вышла за него замуж? Не взяла любви, которую тебе предлагали? Любовь ведь так просто на улице не валяется!» А я снова заплакала и начала молиться. Я никогда не была особенно религиозной, хотя меня воспитывали в католической вере, – но я так горячо молилась за тебя, Хэнк! Я молилась, чтобы ты остался цел и невредим, чтобы... чтобы ты вернулся ко мне. А потом я познакомилась с Джонни.
– Ну и что же? – спросил он.
– Это может показаться глупым, но я не стала бы с ним встречаться, если бы не ты. Я бы не полюбила его, если бы до этого не полюбила сначала тебя. Именно твоя нежность и твоя любовь ко мне позволили мне полюбить другого человека. Вот почему то мое письмо было таким жестоким. Я не должна была писать этого письма. Я должна была вплавь добраться до Англии, ползком добраться до тебя и поблагодарить тебя, поцеловать тебе руки, Хэнк. Я не должна была посылать тебе того письма.
– Мери, ты...
– Тогда, у тебя в кабинете, я была ужасно несправедлива к человеку, который был справедлив всю свою жизнь. Я знаю, что ты должен выполнить свой долг. Знаю, что ты выполнишь его так, как он должен быть выполнен. Я уважаю тебя за это. Как всегда уважала. Если бы ты был другим, то я никогда не смогла бы полюбить тебя так беззаветно. А я не думаю, чтобы ты очень изменился. Ты все тот же, Хэнк.
– Нет, Мери, я очень изменился.
– Внешне? – Ну, конечно, ты уже больше не тот неловкий молодой человек, который сорвал для меня однажды цветы в городском парке. Но ведь и я уже больше не та тощая рыжая девчонка...
– Ты никогда не была тощей, – запротестовал он.
– ...которая так смущенно приняла эти цветы. Но я думаю, что в главном мы остались прежними, Хэнк. Я думаю, что, когда мы снимаем маски, мы опять становимся двумя глупыми младенцами, считающими, что в мире полно драконов и блистательных белых рыцарей. – Она помолчала. – Не правда ли?
– Возможно.
Она кивнула и задумалась, а потом сказала:
– Ты ведь пришел сюда не затем, чтобы разговаривать о Дэнни, правда?
– Да.
– Я рада. Потому что не хотела бы этого. Видишь ли, по-моему, мы стремимся к одному – к справедливости. И я не хочу примешивать к этому чувство. Я была очень неправа тогда у тебя в кабинете. Надеюсь, что ты меня простишь.
– Я давно простил тебя, – сказал Хэнк, и глаза их на мгновение встретились. Мери кивнула и, вздохнув, отхлебнула виски из своей рюмки. В квартире было очень тихо, а за окном стояла безмолвная летняя жара.
– Зачем же ты пришел, Хэнк?
– Ко мне сегодня приходил репортер по имени Майк Бартон.
– Да?
– Он сказал, что вчера разговаривал с тобой.
– Это правда.
– Что ты ему сказала?
– Что Дэнни невиновен.
– Да... но о нас?
– А!
– Значит, ты ему что-то сказала?
– Да. Я сказала, что мы знали друг друга в молодости.
– Почему ты об этом упомянула?
– Он спросил, знакома ли я с прокурором, который будет вести дело. Я сказала, что да, что мы были хорошо знакомы в молодости.
– И это все?
– Кажется. Да, все. А что?
– Он намекал... на другое.
– Другое? Ты хочешь сказать?..
– Он намекал, что мы были очень хорошо знакомы, что мы...
– Ах так! – Она помолчала. – Но ведь этого не было.
– Да, не было.
– И я очень об этом жалею.
– Мери, важно другое. Этот Бартон собирается написать статью. Бог знает, что там будет. Однако можно заранее поручиться, что ничего лестного для нас в ней не найдется. Конечно, он воздержится от прямых утверждений, за которые можно было бы подать в суд на него или на газету, но не поскупится на намеки, что мы с тобой были когда-то больше чем друзьями и что наши прошлые отношения могут повлиять на исход этого дела.
– Понимаю.
– Я подумал, что должен предупредить тебя.
– Спасибо, я очень ценю это, Хэнк.
– То есть я хочу сказать, что твой муж не должен...
– Не должен что?
– Иметь повод подумать, будто его жена...
Она удивленно посмотрела на него:
– Но я же рассказала Джонни про нас с тобой. Я даже сказала ему, как жалею, что мы с тобой никогда не были любовниками.
– Ты ему это сказала?
– Да.
– Ну а он... что он на это ответил?
– Он сказал... я очень хорошо это помню... – Она улыбнулась. – Он сказал, что для него это не имеет никакого значения, но для нас могло бы иметь огромное значение. Вот что он тогда сказал.
– Судя по этому, он замечательный человек!
– Думаю, что он тебе понравился бы.
– Значит, эта статья не доставит тебе никаких неприятностей?
– Совершенно никаких. Во всяком случае Джонни.
– Я очень рад это слышать.
– Так ты поэтому и пришел?
– Да.
– Но ты бы мог сказать это по телефону.
– Да, конечно, – сказал он.
– В таком случае, почему же ты все-таки пришел?
Он помолчал, а потом улыбнулся и сказал:
– Наверное, просто хотел убедиться, что был не таким уж дураком, когда влюбился в девушку по имени Мери О'Брайен.
Глава 7
Когда он вернулся домой, оказалось, что у них гости. Карин встретила его в дверях и сказала:
– У нас Джон и Фред. Думаю, что они пришли не просто так.
– А зачем же?
– Сам увидишь.
– Где Дженни?
– Обедает у какой-то приятельницы. Ее не будет дома до одиннадцати, – ответила Карин.
– Ты говоришь это так, как будто и сама ушла бы куда-нибудь.
– К сожалению, меня никуда не приглашали.
– Не верю, что моих женщин никто не приглашает. Ты уже приготовила мартини?
– Да.
– Хорошо. Я с удовольствием выпью.
– Я бы тоже с тобой выпила, но ведь в этом доме кому-то надо заниматься и обедом.
– Поставь заодно в холодильник вино.
– Боже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Ты тоже сделала для меня очень много, – сказал он.
– Я хотела бы надеяться на это, Хэнк. – Она помолчала. – Я хочу рассказать тебе о том, что случилось, потому что мне всегда было немного жаль, что я отправила тебе то письмо. Всегда было немного стыдно, что я трусливо убежала от нашего чувства. Ты знаешь, ты понимаешь – мне так хочется этому верить! – что я любила тебя?
– Да, я так думал. Но твое письмо...
– Я лежала по ночам без сна и думала о том, что ты теперь делаешь. Вдруг сейчас в тебя стреляют? Вдруг тебя ранили? Вдруг сбили твой самолет? И ты попадешь в плен, и тебя станут пытать? Я плакала по ночам. Как-то ко мне в комнату вошла мать и спросила: «Мери, что с тобой?», а я сказала: «Вдруг его убили!» И вот тогда она сказала: «Дура! Почему ты не вышла за него замуж? Не взяла любви, которую тебе предлагали? Любовь ведь так просто на улице не валяется!» А я снова заплакала и начала молиться. Я никогда не была особенно религиозной, хотя меня воспитывали в католической вере, – но я так горячо молилась за тебя, Хэнк! Я молилась, чтобы ты остался цел и невредим, чтобы... чтобы ты вернулся ко мне. А потом я познакомилась с Джонни.
– Ну и что же? – спросил он.
– Это может показаться глупым, но я не стала бы с ним встречаться, если бы не ты. Я бы не полюбила его, если бы до этого не полюбила сначала тебя. Именно твоя нежность и твоя любовь ко мне позволили мне полюбить другого человека. Вот почему то мое письмо было таким жестоким. Я не должна была писать этого письма. Я должна была вплавь добраться до Англии, ползком добраться до тебя и поблагодарить тебя, поцеловать тебе руки, Хэнк. Я не должна была посылать тебе того письма.
– Мери, ты...
– Тогда, у тебя в кабинете, я была ужасно несправедлива к человеку, который был справедлив всю свою жизнь. Я знаю, что ты должен выполнить свой долг. Знаю, что ты выполнишь его так, как он должен быть выполнен. Я уважаю тебя за это. Как всегда уважала. Если бы ты был другим, то я никогда не смогла бы полюбить тебя так беззаветно. А я не думаю, чтобы ты очень изменился. Ты все тот же, Хэнк.
– Нет, Мери, я очень изменился.
– Внешне? – Ну, конечно, ты уже больше не тот неловкий молодой человек, который сорвал для меня однажды цветы в городском парке. Но ведь и я уже больше не та тощая рыжая девчонка...
– Ты никогда не была тощей, – запротестовал он.
– ...которая так смущенно приняла эти цветы. Но я думаю, что в главном мы остались прежними, Хэнк. Я думаю, что, когда мы снимаем маски, мы опять становимся двумя глупыми младенцами, считающими, что в мире полно драконов и блистательных белых рыцарей. – Она помолчала. – Не правда ли?
– Возможно.
Она кивнула и задумалась, а потом сказала:
– Ты ведь пришел сюда не затем, чтобы разговаривать о Дэнни, правда?
– Да.
– Я рада. Потому что не хотела бы этого. Видишь ли, по-моему, мы стремимся к одному – к справедливости. И я не хочу примешивать к этому чувство. Я была очень неправа тогда у тебя в кабинете. Надеюсь, что ты меня простишь.
– Я давно простил тебя, – сказал Хэнк, и глаза их на мгновение встретились. Мери кивнула и, вздохнув, отхлебнула виски из своей рюмки. В квартире было очень тихо, а за окном стояла безмолвная летняя жара.
– Зачем же ты пришел, Хэнк?
– Ко мне сегодня приходил репортер по имени Майк Бартон.
– Да?
– Он сказал, что вчера разговаривал с тобой.
– Это правда.
– Что ты ему сказала?
– Что Дэнни невиновен.
– Да... но о нас?
– А!
– Значит, ты ему что-то сказала?
– Да. Я сказала, что мы знали друг друга в молодости.
– Почему ты об этом упомянула?
– Он спросил, знакома ли я с прокурором, который будет вести дело. Я сказала, что да, что мы были хорошо знакомы в молодости.
– И это все?
– Кажется. Да, все. А что?
– Он намекал... на другое.
– Другое? Ты хочешь сказать?..
– Он намекал, что мы были очень хорошо знакомы, что мы...
– Ах так! – Она помолчала. – Но ведь этого не было.
– Да, не было.
– И я очень об этом жалею.
– Мери, важно другое. Этот Бартон собирается написать статью. Бог знает, что там будет. Однако можно заранее поручиться, что ничего лестного для нас в ней не найдется. Конечно, он воздержится от прямых утверждений, за которые можно было бы подать в суд на него или на газету, но не поскупится на намеки, что мы с тобой были когда-то больше чем друзьями и что наши прошлые отношения могут повлиять на исход этого дела.
– Понимаю.
– Я подумал, что должен предупредить тебя.
– Спасибо, я очень ценю это, Хэнк.
– То есть я хочу сказать, что твой муж не должен...
– Не должен что?
– Иметь повод подумать, будто его жена...
Она удивленно посмотрела на него:
– Но я же рассказала Джонни про нас с тобой. Я даже сказала ему, как жалею, что мы с тобой никогда не были любовниками.
– Ты ему это сказала?
– Да.
– Ну а он... что он на это ответил?
– Он сказал... я очень хорошо это помню... – Она улыбнулась. – Он сказал, что для него это не имеет никакого значения, но для нас могло бы иметь огромное значение. Вот что он тогда сказал.
– Судя по этому, он замечательный человек!
– Думаю, что он тебе понравился бы.
– Значит, эта статья не доставит тебе никаких неприятностей?
– Совершенно никаких. Во всяком случае Джонни.
– Я очень рад это слышать.
– Так ты поэтому и пришел?
– Да.
– Но ты бы мог сказать это по телефону.
– Да, конечно, – сказал он.
– В таком случае, почему же ты все-таки пришел?
Он помолчал, а потом улыбнулся и сказал:
– Наверное, просто хотел убедиться, что был не таким уж дураком, когда влюбился в девушку по имени Мери О'Брайен.
Глава 7
Когда он вернулся домой, оказалось, что у них гости. Карин встретила его в дверях и сказала:
– У нас Джон и Фред. Думаю, что они пришли не просто так.
– А зачем же?
– Сам увидишь.
– Где Дженни?
– Обедает у какой-то приятельницы. Ее не будет дома до одиннадцати, – ответила Карин.
– Ты говоришь это так, как будто и сама ушла бы куда-нибудь.
– К сожалению, меня никуда не приглашали.
– Не верю, что моих женщин никто не приглашает. Ты уже приготовила мартини?
– Да.
– Хорошо. Я с удовольствием выпью.
– Я бы тоже с тобой выпила, но ведь в этом доме кому-то надо заниматься и обедом.
– Поставь заодно в холодильник вино.
– Боже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47