А потом, пойми, это ГОРОД. А значит, здесь могут происходить самые ужасные вещи... хотя ты и так это знаешь, ты же полицейский. И ты или сдаешься и позволяешь задавить себя, или выбрасываешь все это из головы и выживаешь. Который час?
— Половина двенадцатого.
— Думаю, что успею. Просто он обычно устраивает скандал, если хоть чуть-чуть опоздаешь. Я пытаюсь тебе объяснить вот что — ты или позволяешь городу отравить себя, или же пьешь эту отраву как мед. Значит, ты убил человека, и тебе это понравилось. Ну и что такого? Забудь об этом. — Она допила кофе, вынула из сумочки зеркальце и помаду.
Тайны.
Секреты.
Она выпятила губы, подкрашивая их в ярко-красный цвет. Затем приложила салфетку, на которой тут же отпечатались кроваво-красные следы. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.
— Ну ладно, не такая уж я баба-яга.
— Ты прекрасно выглядишь, — похвалил он.
— Ах ты, лапочка, — она коснулась его щеки. — Мне надо бежать.
Она поставила чашку в мойку.
— Ты вернешься? — спросил он. — Я свободен до четырех.
— Я бы с удовольствием, лапуля, но у меня весь день забит. Давай до завтра, договорились? Ты сможешь освободить для меня завтрашний день?
— Сделаю, — пообещал он.
— Вот и хорошо, — она посмотрела на его ширинку и улыбнулась, потом поцеловала в щеку, слегка сжала его член и, выходя из кухни, бросила: — Завтра утром, ладно? В десять?
— В десять, — повторил он.
— Не опаздывай, — сказала она уже в дверях, затем остановилась и снова повернулась к нему. — Будешь выходить, просто захлопни за собой дверь, ладно? Я включу автоответчик, так что к телефону подходить не обязательно. Значит, и внутреннюю, и входную дверь просто как следует захлопни.
— Я тоже скоро пойду. Мне бы хотелось только принять душ и...
— Можешь не торопиться. — Она бросила на него нежный взгляд, затем снова подошла и крепко поцеловала. — М-м-м, — шепнула она, — это будет здорово, а? — резко отступила и вышла.
Он слышал, как она спустилась по лестнице, включила автоответчик в гостиной, как за ней захлопнулась дверь.
Он пошел наверх в ванную, принял душ и оделся.
Уиллис вышел из дома в начале первого.
И хотя его дежурство начиналось без четверти четыре, он сразу же направился в участок.
Глава 7
Работа в участке шла по трехсменному графику, и график этот несколько отличался от того, к которому они привыкли — его ввел новый шеф следственного отдела. Однако исключений всегда было больше, чем правил, и детективы часто работали по своему собственному расписанию.
Тем не менее дневная смена обычно начиналась в восемь утра и заканчивалась в четыре дня. Вечерняя продолжалась с четырех до полуночи, а ночная смена (прозванная здесь «кладбищенской») — с полуночи до восьми утра. Детективы старались так организовать свое расписание, чтобы работать пару недель в дневную смену, потом две недели — в вечернюю, потом столько же — в ночную — так было легче привыкнуть к режиму и наладить сон.
Без четверти час в участке заявился Уиллис. Клинг и Браун сидели за столом Клинга и ели бутерброды, запивая их кофе. Когда Уиллис прошел через турникет, отделяющий рабочее помещение от коридора, Браун с удивлением уставился на него.
— Ты нацелился в начальники? — поинтересовался он. Уиллис не ответил. За многие годы работы он усвоил, что если начнешь отвечать на все шутки и подначки сослуживцев, то ни на что другое времени уже не останется.
— Смотрите-ка, он пришел на три часа раньше, — покрутил головой Клинг. — Этот тип чрезвычайно предан своему делу.
Уиллис вздохнул.
— Существует три типа копов, — сказал Браун, и Уиллис знал, что так начинается большинство розыгрышей и шуток в их кругу. — Есть перегоревшие копы...
— Которые перегорают через четыре минуты после начала работы, — добавил Клинг.
— ...И они стараются сделать как можно меньше, причем так, чтобы Лут не заметил, что они бездельничают.
Браун и Клинг славились в их участке своим «парным конферансом» и теперь начинали очередной клоунский спектакль «Пат и Паташон». Трудно было сыскать людей более непохожих, чем огромный, черный, как ночь, почти двух метров роста и более центнера веса Лерой Браун (Артур, но в участке его звали Арти), и высокий, светлый, тоненький Берт Клинг, больше похожий на деревенского пастушка из какой-нибудь Индианы. Покрытое нежным пушком лицо, невинные добрые светло-карие глаза придавали ему вид человека, готового поверить в любую слезливую историю какого-нибудь воришки. Вдвоем они составляли отличную клоунскую пару: «Послушай, Арти, мне, действительно, кажется, что мы задержали его по ошибке», и тут на сцену выходил свирепый, похожий на рассерженного медведя, Браун, готовый, кажется, разорвать задержанного в клочья. «Отдай-ка его мне, Берт, я сейчас из него всю душу вытрясу!» Буквально через минуту воришка кидался к Клингу, умоляя о пощаде, готовый признаться даже в убийстве незамужней тетки двенадцать лет назад. Однако сейчас...
— А еще есть копы-педанты...
— Они делают все тютелька в тютельку...
— И чтобы минутка в минутку...
— И все печатают в трех экземплярах...
— И безропотно ходят в суды...
— И соглашаются работать в Рождество и на Новый год...
— Защитники невиновных...
— Убежденные поборники справедливости...
— Которые не сделают ни на грамм больше того, что положено по долгу службы, — Браун оскалился по-волчьи. — а еще бывают копы вроде нашего Уиллиса.
— Он двадцать четыре часа проводит на работе...
— Он не расстается с пистолетом даже в постели...
— "Не волнуйся, малышка, это всего лишь мой пистолет"...
— Ловит вооруженных грабителей даже в свободное от работы время.
— Постоянно выслуживается, чтобы получить повышение...
— Приходит на работу за три часа до начала смены, чтобы отпустить товарищей...
— Усерднейший работник...
— Впервые появившийся в Америке...
— Самый настоящий...
— Детектив третьего класса...
— Но стремящийся ко второму...
— Харольд Оливер Уиллис.
— Поклонись, Оливер, — сказал Браун.
«Интересно, — подумал Уиллис, — как они докопались до моего второго имени?» Он поднял над головой руки и зааплодировал. Затем подошел к столу Клинга и бросил на бумажную тарелку монету в двадцать пять центов.
— Отлично, ребята! Огромное вам спасибо.
— Мог бы дать и побольше, — проворчал Браун, засовывая монету в карман.
— Стив оставил тебе на столе записку, — сказал Клинг, направляясь к двери.
— А мы пошли. Как я понимаю, ты нас отпускаешь.
— Никуда я вас не отпускаю. Садись, — Уиллис подошел к своему столу и взял записку Кареллы.
Тот просил его дождаться информации из Управления по продовольствию и лекарствам, куда Карелла звонил накануне (пока Уиллис забавлялся с Мэрилин, о чем, разумеется, Карелла не знал), чтобы попытаться выяснить, не используется ли никотин в приготовлении каких-либо продуктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Половина двенадцатого.
— Думаю, что успею. Просто он обычно устраивает скандал, если хоть чуть-чуть опоздаешь. Я пытаюсь тебе объяснить вот что — ты или позволяешь городу отравить себя, или же пьешь эту отраву как мед. Значит, ты убил человека, и тебе это понравилось. Ну и что такого? Забудь об этом. — Она допила кофе, вынула из сумочки зеркальце и помаду.
Тайны.
Секреты.
Она выпятила губы, подкрашивая их в ярко-красный цвет. Затем приложила салфетку, на которой тут же отпечатались кроваво-красные следы. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.
— Ну ладно, не такая уж я баба-яга.
— Ты прекрасно выглядишь, — похвалил он.
— Ах ты, лапочка, — она коснулась его щеки. — Мне надо бежать.
Она поставила чашку в мойку.
— Ты вернешься? — спросил он. — Я свободен до четырех.
— Я бы с удовольствием, лапуля, но у меня весь день забит. Давай до завтра, договорились? Ты сможешь освободить для меня завтрашний день?
— Сделаю, — пообещал он.
— Вот и хорошо, — она посмотрела на его ширинку и улыбнулась, потом поцеловала в щеку, слегка сжала его член и, выходя из кухни, бросила: — Завтра утром, ладно? В десять?
— В десять, — повторил он.
— Не опаздывай, — сказала она уже в дверях, затем остановилась и снова повернулась к нему. — Будешь выходить, просто захлопни за собой дверь, ладно? Я включу автоответчик, так что к телефону подходить не обязательно. Значит, и внутреннюю, и входную дверь просто как следует захлопни.
— Я тоже скоро пойду. Мне бы хотелось только принять душ и...
— Можешь не торопиться. — Она бросила на него нежный взгляд, затем снова подошла и крепко поцеловала. — М-м-м, — шепнула она, — это будет здорово, а? — резко отступила и вышла.
Он слышал, как она спустилась по лестнице, включила автоответчик в гостиной, как за ней захлопнулась дверь.
Он пошел наверх в ванную, принял душ и оделся.
Уиллис вышел из дома в начале первого.
И хотя его дежурство начиналось без четверти четыре, он сразу же направился в участок.
Глава 7
Работа в участке шла по трехсменному графику, и график этот несколько отличался от того, к которому они привыкли — его ввел новый шеф следственного отдела. Однако исключений всегда было больше, чем правил, и детективы часто работали по своему собственному расписанию.
Тем не менее дневная смена обычно начиналась в восемь утра и заканчивалась в четыре дня. Вечерняя продолжалась с четырех до полуночи, а ночная смена (прозванная здесь «кладбищенской») — с полуночи до восьми утра. Детективы старались так организовать свое расписание, чтобы работать пару недель в дневную смену, потом две недели — в вечернюю, потом столько же — в ночную — так было легче привыкнуть к режиму и наладить сон.
Без четверти час в участке заявился Уиллис. Клинг и Браун сидели за столом Клинга и ели бутерброды, запивая их кофе. Когда Уиллис прошел через турникет, отделяющий рабочее помещение от коридора, Браун с удивлением уставился на него.
— Ты нацелился в начальники? — поинтересовался он. Уиллис не ответил. За многие годы работы он усвоил, что если начнешь отвечать на все шутки и подначки сослуживцев, то ни на что другое времени уже не останется.
— Смотрите-ка, он пришел на три часа раньше, — покрутил головой Клинг. — Этот тип чрезвычайно предан своему делу.
Уиллис вздохнул.
— Существует три типа копов, — сказал Браун, и Уиллис знал, что так начинается большинство розыгрышей и шуток в их кругу. — Есть перегоревшие копы...
— Которые перегорают через четыре минуты после начала работы, — добавил Клинг.
— ...И они стараются сделать как можно меньше, причем так, чтобы Лут не заметил, что они бездельничают.
Браун и Клинг славились в их участке своим «парным конферансом» и теперь начинали очередной клоунский спектакль «Пат и Паташон». Трудно было сыскать людей более непохожих, чем огромный, черный, как ночь, почти двух метров роста и более центнера веса Лерой Браун (Артур, но в участке его звали Арти), и высокий, светлый, тоненький Берт Клинг, больше похожий на деревенского пастушка из какой-нибудь Индианы. Покрытое нежным пушком лицо, невинные добрые светло-карие глаза придавали ему вид человека, готового поверить в любую слезливую историю какого-нибудь воришки. Вдвоем они составляли отличную клоунскую пару: «Послушай, Арти, мне, действительно, кажется, что мы задержали его по ошибке», и тут на сцену выходил свирепый, похожий на рассерженного медведя, Браун, готовый, кажется, разорвать задержанного в клочья. «Отдай-ка его мне, Берт, я сейчас из него всю душу вытрясу!» Буквально через минуту воришка кидался к Клингу, умоляя о пощаде, готовый признаться даже в убийстве незамужней тетки двенадцать лет назад. Однако сейчас...
— А еще есть копы-педанты...
— Они делают все тютелька в тютельку...
— И чтобы минутка в минутку...
— И все печатают в трех экземплярах...
— И безропотно ходят в суды...
— И соглашаются работать в Рождество и на Новый год...
— Защитники невиновных...
— Убежденные поборники справедливости...
— Которые не сделают ни на грамм больше того, что положено по долгу службы, — Браун оскалился по-волчьи. — а еще бывают копы вроде нашего Уиллиса.
— Он двадцать четыре часа проводит на работе...
— Он не расстается с пистолетом даже в постели...
— "Не волнуйся, малышка, это всего лишь мой пистолет"...
— Ловит вооруженных грабителей даже в свободное от работы время.
— Постоянно выслуживается, чтобы получить повышение...
— Приходит на работу за три часа до начала смены, чтобы отпустить товарищей...
— Усерднейший работник...
— Впервые появившийся в Америке...
— Самый настоящий...
— Детектив третьего класса...
— Но стремящийся ко второму...
— Харольд Оливер Уиллис.
— Поклонись, Оливер, — сказал Браун.
«Интересно, — подумал Уиллис, — как они докопались до моего второго имени?» Он поднял над головой руки и зааплодировал. Затем подошел к столу Клинга и бросил на бумажную тарелку монету в двадцать пять центов.
— Отлично, ребята! Огромное вам спасибо.
— Мог бы дать и побольше, — проворчал Браун, засовывая монету в карман.
— Стив оставил тебе на столе записку, — сказал Клинг, направляясь к двери.
— А мы пошли. Как я понимаю, ты нас отпускаешь.
— Никуда я вас не отпускаю. Садись, — Уиллис подошел к своему столу и взял записку Кареллы.
Тот просил его дождаться информации из Управления по продовольствию и лекарствам, куда Карелла звонил накануне (пока Уиллис забавлялся с Мэрилин, о чем, разумеется, Карелла не знал), чтобы попытаться выяснить, не используется ли никотин в приготовлении каких-либо продуктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58