События последних двух дней разворачивались именно так, как о том рассказала графиня Корона. Часть нашего сюжета, а именно семейная трагедия супругов Шварц, почти подошла к развязке. Все, что зависело от исхода этого спектакля, должно было произойти согласно желанию баронессы, если только в последнюю минуту какие-нибудь тайные и могущественные силы не нарушат создавшегося равновесия. Господин Шварц, поглощенный решающей партией, которую он с присущим ему мрачным упорством собирался доиграть до конца, предоставил прочим событиям разворачиваться так, как им заблагорассудится. Можно было держать пари десять против одного, что роман юных влюбленных Мишеля и Эдме, равно как и Мориса и Бланш завершится банальнейшей развязкой, а именно двумя свадьбами, для которых теперь были устранены все препятствия.
Но кто же в действительности – барон Шварц или его жена – претендовали на роль Провидения в том маленьком мирке, где живут Наши герои?..
Целый день Эдме была счастлива, однако ее все время лихорадило, ибо она лишь недавно оправилась после болезни, и теперь ее ослабленный организм не выдерживал обрушившихся на нее волнений. Бланш с матерью явились в бедное жилище госпожи Лебер. Нежный поцелуй заменил долгие объяснения между баронессой и Эдме. На потертую кушетку легло очаровательное бальное платье.
Однако кое-кто отсутствовал. На этом празднике чувств не было Мишеля.
После ухода своих гостей Эдме еще долго ждала Мишеля, но силы изменили ей, и она, как была в роскошном бальном туалете бросилась на кровать и забылась тяжелым сном. По прошествии некоторого времени – она не могла определить, как долго она проспала, – раздался тихий стук. Обрадовавшись, она вскочила и бросилась к двери, думая, что это наконец пришел Мишель. На улице было темно; лампа едва горела. Вошел господин Брюно.
– Мишель не придет, – произнес он, отвечая на немой вопрос, светившийся в беспокойном взоре девушки. Затем он прибавил:
– Надеюсь, что я заслужил право в течение сорока восьми часов безраздельно располагать его временем, чтобы обеспечить ему в дальнейшем счастливую жизнь.
– Я верю вам, – испуганно, но в то же время почтительно прошептала Эдме, – верю во всем. Но вынуждена признаться: Мишель не любит вас.
Господин Брюно улыбнулся, что случалось с ним отнюдь не часто.
– Еще бы! – ответил он. – Он обижается на меня каждый раз, когда я не даю ему сломать себе шею.
И, посерьезнев, спросил:
– Скажите мне, спит ли ваша матушка?
Получив утвердительный ответ, он поднял лампу и прошел в спальню почтенной дамы. Эдме последовала за ним и с удивлением увидела, как он, подойдя к комоду и откинув тонкую ткань, взял боевую рукавицу, украшенную чеканкой и драгоценными камнями. При этом взгляд его был устремлен на окно, и она заметила, что на улице стоит глубокая ночь.
– Ах, значит, уже поздно? – пробормотала она.
У соседей часы пробили три.
– Мне не приходится выбирать время, – холодно произнес господин Брюно. – Проснувшись, ваша добрейшая матушка должна найти эту вещь на прежнем месте. Завтра ей предложат за нее кругленькую сумму.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Эдме, видя, что он прячет рукавицу под плащ.
– Увидите, дочь моя. А сейчас вам придется пойти со мной, – ответил он. – Эта игрушка, уже успевшая причинить вам столько зла, должна наконец послужить доброму делу. Однако для этого в ней кое-чего не хватает. Мы отправимся недалеко, в кузницу моего старого друга. Через час вы вернете рукавицу домой.
Эдме быстро привела в порядок волосы и набросила на плечи плащ. Окна в кузнице, находившейся по соседству с трактиром «Срезанный колос», были освещены; кузнец уже ждал их на пороге.
Всем известно, что огромные негнущиеся латные рукавицы из железа, именуемые нами «боевыми рукавицами», давным-давно никто не делает. Идея создания таких рукавиц наверняка пришла в голову их изобретателю после длительного созерцания всевозможных ракообразных. Словно опытный повар, разделывающий омара, господин Брюно, от которого Эдме не ожидала подобной ловкости, в одно мгновение разобрал рукавицу. Кузнец уже держал наготове три стальные бахромчатые полосы; бахрома была выполнена из тонких острых игл. Брюно приладил полосы с внутренней стороны рукавицы, предварительно немного подогнув острые концы в направлении ладони. Затем он столь же быстро-заново собрал рукавицу. На этом операция завершилась. Мы уже видели, как господин Брюно простился с Эдме.
Эдме медленно шла по южной стороне бульвара. Она не боялась пустынных улиц. Лихорадка прошла, и теперь она судорожно пыталась разобраться в обрывках мыслей, то и дело всплывавших в ее голове.
Возле «Турецкого кафе» она разминулась с каким-то мужчиной. Пройдя несколько шагов, мужчина изумленно всплеснул руками, резко остановился и стал смотреть ей вслед.
С виду это был человек средних лет. Он был одет в просторное пальто с высоким, до самых ушей, воротником. У него были черные бакенбарды и синие очки. Внезапно он принял какое-то решение и, развернувшись, заспешил обратно, старательно подражая нетвердой походке пьяницы. Догнав Эдме, он грубо схватил ее за талию и пьяным голосом произнес: – Ну что, моя крошка, ночь на дворе, а мы одни и хотим поразвлечься?
Эдме, мгновенно выйдя из состояния оцепенения, высвободилась из его объятий и ускорила шаг.
Но человек в синих очках уже успел нащупать у нее под плащом вышеупомянутую рукавицу. Если бы мы не боялись, что нас обвинят в избытке воображения, мы бы стали утверждать, что именно железная боевая рукавица была вожделенной целью его дерзкого ухаживания, ибо, обнаружив ее, он на несколько мгновений застыл – то ли от изумления, то ли от неожиданности. Впрочем, если он знал Эдме Лебер, он мог вполне знать и о рукавице. Однако замешательство его быстро прошло.
Рванувшись вперед, он хрипло и нечленораздельно, как это свойственно запойным пьяницам, заорал:
– Эй! Куда же ты? Ты что это, вздумала пренебрегать мной, раз у меня нет кареты? – продолжал он, шатаясь и беспорядочно размахивая руками. – Ишь ты, фря какая! Честный француз тебе сердце свое предлагает, а ты кочевряжишься? Только попробуй позвать полицию! Я тебе покажу такую полицию!.. Уж я тебя осчастливлю, даже если ты брыкаться будешь!
Он разыгрывал пьяного, подобно знаменитому Фредерику Леметру… немного перехлестывая. Но у нашей бедной Эдме не было никакого опыта общения с подобного рода людьми. К тому же состояние ее не позволяло хладнокровно оценить обстановку.
Она была охвачена тем инстинктивным страхом, что сжимает сердце ребенка, запертого в темном чулане. Испуская сдавленные крики, боясь услышать собственный голос, она в ужасе бежала куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Но кто же в действительности – барон Шварц или его жена – претендовали на роль Провидения в том маленьком мирке, где живут Наши герои?..
Целый день Эдме была счастлива, однако ее все время лихорадило, ибо она лишь недавно оправилась после болезни, и теперь ее ослабленный организм не выдерживал обрушившихся на нее волнений. Бланш с матерью явились в бедное жилище госпожи Лебер. Нежный поцелуй заменил долгие объяснения между баронессой и Эдме. На потертую кушетку легло очаровательное бальное платье.
Однако кое-кто отсутствовал. На этом празднике чувств не было Мишеля.
После ухода своих гостей Эдме еще долго ждала Мишеля, но силы изменили ей, и она, как была в роскошном бальном туалете бросилась на кровать и забылась тяжелым сном. По прошествии некоторого времени – она не могла определить, как долго она проспала, – раздался тихий стук. Обрадовавшись, она вскочила и бросилась к двери, думая, что это наконец пришел Мишель. На улице было темно; лампа едва горела. Вошел господин Брюно.
– Мишель не придет, – произнес он, отвечая на немой вопрос, светившийся в беспокойном взоре девушки. Затем он прибавил:
– Надеюсь, что я заслужил право в течение сорока восьми часов безраздельно располагать его временем, чтобы обеспечить ему в дальнейшем счастливую жизнь.
– Я верю вам, – испуганно, но в то же время почтительно прошептала Эдме, – верю во всем. Но вынуждена признаться: Мишель не любит вас.
Господин Брюно улыбнулся, что случалось с ним отнюдь не часто.
– Еще бы! – ответил он. – Он обижается на меня каждый раз, когда я не даю ему сломать себе шею.
И, посерьезнев, спросил:
– Скажите мне, спит ли ваша матушка?
Получив утвердительный ответ, он поднял лампу и прошел в спальню почтенной дамы. Эдме последовала за ним и с удивлением увидела, как он, подойдя к комоду и откинув тонкую ткань, взял боевую рукавицу, украшенную чеканкой и драгоценными камнями. При этом взгляд его был устремлен на окно, и она заметила, что на улице стоит глубокая ночь.
– Ах, значит, уже поздно? – пробормотала она.
У соседей часы пробили три.
– Мне не приходится выбирать время, – холодно произнес господин Брюно. – Проснувшись, ваша добрейшая матушка должна найти эту вещь на прежнем месте. Завтра ей предложат за нее кругленькую сумму.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Эдме, видя, что он прячет рукавицу под плащ.
– Увидите, дочь моя. А сейчас вам придется пойти со мной, – ответил он. – Эта игрушка, уже успевшая причинить вам столько зла, должна наконец послужить доброму делу. Однако для этого в ней кое-чего не хватает. Мы отправимся недалеко, в кузницу моего старого друга. Через час вы вернете рукавицу домой.
Эдме быстро привела в порядок волосы и набросила на плечи плащ. Окна в кузнице, находившейся по соседству с трактиром «Срезанный колос», были освещены; кузнец уже ждал их на пороге.
Всем известно, что огромные негнущиеся латные рукавицы из железа, именуемые нами «боевыми рукавицами», давным-давно никто не делает. Идея создания таких рукавиц наверняка пришла в голову их изобретателю после длительного созерцания всевозможных ракообразных. Словно опытный повар, разделывающий омара, господин Брюно, от которого Эдме не ожидала подобной ловкости, в одно мгновение разобрал рукавицу. Кузнец уже держал наготове три стальные бахромчатые полосы; бахрома была выполнена из тонких острых игл. Брюно приладил полосы с внутренней стороны рукавицы, предварительно немного подогнув острые концы в направлении ладони. Затем он столь же быстро-заново собрал рукавицу. На этом операция завершилась. Мы уже видели, как господин Брюно простился с Эдме.
Эдме медленно шла по южной стороне бульвара. Она не боялась пустынных улиц. Лихорадка прошла, и теперь она судорожно пыталась разобраться в обрывках мыслей, то и дело всплывавших в ее голове.
Возле «Турецкого кафе» она разминулась с каким-то мужчиной. Пройдя несколько шагов, мужчина изумленно всплеснул руками, резко остановился и стал смотреть ей вслед.
С виду это был человек средних лет. Он был одет в просторное пальто с высоким, до самых ушей, воротником. У него были черные бакенбарды и синие очки. Внезапно он принял какое-то решение и, развернувшись, заспешил обратно, старательно подражая нетвердой походке пьяницы. Догнав Эдме, он грубо схватил ее за талию и пьяным голосом произнес: – Ну что, моя крошка, ночь на дворе, а мы одни и хотим поразвлечься?
Эдме, мгновенно выйдя из состояния оцепенения, высвободилась из его объятий и ускорила шаг.
Но человек в синих очках уже успел нащупать у нее под плащом вышеупомянутую рукавицу. Если бы мы не боялись, что нас обвинят в избытке воображения, мы бы стали утверждать, что именно железная боевая рукавица была вожделенной целью его дерзкого ухаживания, ибо, обнаружив ее, он на несколько мгновений застыл – то ли от изумления, то ли от неожиданности. Впрочем, если он знал Эдме Лебер, он мог вполне знать и о рукавице. Однако замешательство его быстро прошло.
Рванувшись вперед, он хрипло и нечленораздельно, как это свойственно запойным пьяницам, заорал:
– Эй! Куда же ты? Ты что это, вздумала пренебрегать мной, раз у меня нет кареты? – продолжал он, шатаясь и беспорядочно размахивая руками. – Ишь ты, фря какая! Честный француз тебе сердце свое предлагает, а ты кочевряжишься? Только попробуй позвать полицию! Я тебе покажу такую полицию!.. Уж я тебя осчастливлю, даже если ты брыкаться будешь!
Он разыгрывал пьяного, подобно знаменитому Фредерику Леметру… немного перехлестывая. Но у нашей бедной Эдме не было никакого опыта общения с подобного рода людьми. К тому же состояние ее не позволяло хладнокровно оценить обстановку.
Она была охвачена тем инстинктивным страхом, что сжимает сердце ребенка, запертого в темном чулане. Испуская сдавленные крики, боясь услышать собственный голос, она в ужасе бежала куда глаза глядят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170