Он был абсолютно правдоподобен, как бродяги Тони Жоаннота, как ландскнехты Альфонса Руайе или библиофила Жакоба. Глядя на него, вы забывали о том, что уже существуют уличные фонари, а его кинжал, небрежно свисавший с пояса, словно брелок, едва ли не наводил страх.
Жулу пристально посмотрел на Маргариту, та ответила ему невидящим взглядом.
– Ты голодна? – спросил Жулу.
– Как волк, – ответила Маргарита, и ее расширенные зрачки сверкнули. – Я изголодалась по вещам, которые стоят мешок луидоров, я жажду вин, не имеющих цены, тех, что пьют из золотых кубков, усеянных бриллиантами!
– С ума сошла! – сказал Жулу. – Я спрашиваю, ты голодна? Ты хочешь есть? – И добавил: – Я приготовил цыпленка в вине.
Маргарита жестом выразила свое глубочайшее презрение.
– Если бы я знал, где сыскать английских лордов и русских князей, – продолжал Жулу, – я бы немедленно притащил тебе парочку.
– Это для уродин и старух! – отозвалась Маргарита. – Как жаль, что перевелись добрые ведьмы, за десять луидоров помогавшие выйти замуж за герцога!
Жулу снова глухо рассмеялся, обнажив ряд отличных зубов под редкими рыжеватыми усами.
– Сумасшедшая, – повторил он.
Он вошел в комнату. Прекрасная Маргарита со снисходительной нежностью смотрела, как он приближается к ней. Крупные черты его лица были не лишены своеобразной привлекательности, а тело было гибким и мускулистым. Впрочем, следующая фраза объяснила ее нежность к Жулу.
– Кретьен, – сказала она, – у меня предчувствие, что ты сделаешь меня богатой, тем или иным способом. У простаков щедрое сердце.
– Только мне не по душе убивать кого-нибудь, – деловитым тоном произнес Жулу. – Ну совсем не по душе!
– Дурак! – вздрогнув, перебила его Маргарита. – Кто говорит об убийстве?!
– Если, конечно, меня не рассердят, – продолжал Жулу, – или не обидят, или если я не выпью крепкого вина…
Он вплотную подошел к Маргарите, та оттолкнула его решительным жестом. Жулу пошатнулся и сказал, смеясь:
– А, ты сильная, я знаю! Но я сильней тебя. Маргарита странно взглянула на него.
– Господин Леон Мальвуа – весьма красивый молодой человек, – пробормотала она.
– Возможно, – отозвался Жулу, откусывая кончик сигары, стоимостью в одно су. – Я в этом ничего не смыслю, а на твоего знакомого мне наплевать. Ты его не любишь.
– Но, – продолжала Маргарита, – он и в половину не так хорош, как Ролан.
– Возможно, – повторил Жулу, прикуривая сигару от свечи. – Ты хочешь есть? Пойдем ужинать на кухню, там лучше.
– Я не пошла на свидание с Леоном Мальвуа.
– Смотри-ка, и вправду!
– Ты разве не заметил?
– Нет… я думал только о соусе к цыпленку.
– Какой же ты дурачок! – добродушно рассмеялась прекрасная Маргарита. – Поцелуй меня.
Жулу заупрямился.
– Я не приму Ролана, – сказала красавица, обвивая руками шею Жулу. – Видишь, как тебя любят.
– Наверное, надо было вместо пива взять две бутылки вина в долг?
– Однако ты не ревнив, Кретьен! – воскликнула Маргарита, внезапно рассердившись.
– Нет, – не моргнув глазом признался этот увалень-Буридан.
Маргарита закусила носовой платок, в ее глазах мелькнула презрительная насмешка.
– Ревновать к кому? – преспокойно продолжал Жулу. – К английским лордам? К русским князьям? К господину Леону Мальвуа? К этому простофиле Ролану? Да какое мне до них дело!
Сжатый кулак Маргариты впечатался в физиономию Жулу, так что у него из носа брызнула кровь.
– Дурак! Дурак! Дурак! – трижды прокричала она в безумном гневе.
Жулу осторожно положил сигару на каминную доску, грубо схватил Маргариту и одним махом бросил ее на пол.
Несколько секунд она оставалась неподвижной. Взволнованная, с растрепанными волосами, она прерывисто дышала.
– Сумасшедшая, – мягко произнес Жулу, словно просил прощения. И сурово добавил, желая предотвратить уже знакомую ему сцену: – Только не надо нервических припадков! Ты станешь вся красная, милая моя.
Слеза покатилась по щеке Маргариты.
– Не плачь, – взмолился Жулу. – Ударь меня, если хочешь, только не плачь!.. Ну хорошо! Да, я ревнив! Если ты ударишь кого-нибудь, если кто-нибудь тебя побьет… если ты скажешь кому-нибудь, как мне сейчас, «дурак»… и таким же тоном, я убью его!
– Это правда, Кретьен?
– Правда!
Маргарита поднялась и отбросила назад свои пышные волосы, покрывшие полуобнаженную спину, словно мех.
– Ты довольна? – прорычал этот распалившийся наконец Буридан.
Маргарита с сомнением взглянула на него, а затем нахмурилась.
– Убирайся, – коротко и жестко приказала она. – Ты мне противен! Я стыжусь тебя! Если я стану тем, кем должна стать, я не возьму тебя даже в лакеи!
Жулу уставился на нее с открытым ртом, словно этот внезапный приступ ненависти несказанно удивил его.
– Сумасшедшая! – жалобно пробормотал он, склоняя курчавую голову.
Маргарита задумчиво накручивала на пальцы пряди роскошных волос.
– Может быть, мне сходить за вином? – робко предложил Жулу.
Раздался звонок в дверь, и молодой звучный голос позвал:
– Маргарита! Маргарита!
– Давай, старайся! – торжествующе рассмеялся Жулу. – Нас нет дома.
Но Маргарита перебила его:
– Открой, болван, я хочу взглянуть на него.
«ДУРАК» ЖУЛУ
Далеко от Парижа между Жосселеном и Плоермелем, что в департаменте Морбиан, родители Кретьена Жулу звались граф и графиня Жулу Плесган дю Бреу. В приходской церкви у них была собственная скамья слева от аналоя. По знатности они равнялись с королями, а по доходам с пастухами. Эти дворяне имели тысячу экю ренты. Однако в тех благословенных краях можно встретить и более бедную знать, лихо разъезжающую на каретах без рессор по проселочным дорогам своих бывших вотчин.
Может быть, вы будете смеяться, но графское семейство держало шестерых слуг и трех лошадей, две из них были одноглазые, третья – слепая. В замке Бреу давали балы, праздновали годовщины свадьбы. Двух дочерей не спешили выдавать замуж, ибо надежды и упования семьи были связаны с Кретьеном, призванным вернуть блеск и славу древнему роду. Дела шли все хуже и хуже. Пятьдесят лет назад между Жосселеном и Плоермелем с тысячей экю ренты можно было жить припеваючи. Не там ли стоит великолепный замок Роанов, принцев Леонских, располагавших пятьюдесятью тысячами пистолей? Тысяча экю! Да вы представить себе не можете, чего стоил экю в тех краях!
Однако графу и графине пришлось выделить тысячу двести франков на содержание Жулу, наследника, надежду, продолжателя рода. Выдаваемые ежегодно двенадцать сотен франков должны были поспособствовать тому, чтобы Кретьен Жулу стал адвокатом и научился зарабатывать деньги.
Зарабатывать деньги! Отираться в суде! Сделаться адвокатишкой! Какой позор для Жулу Плесгана дю Бреу, родственника Роанов – и не какая-нибудь там седьмая вода на киселе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133