Он собрал их вокруг себя, приказывал подавать им чаще вина и расспрашивал о старых боевых их подвигах. Около старшего царевича поместились Агафодор, Валерий Сульпиций, Елеазарь бень-Охозия и их ближайшие сподвижники, и на их стороне стола разговор велся исключительно на греческом языке. Вокруг Котыся греко-понтийская, славянская и готская речи лились вперемежку. Каждый объяснялся как мог и коверкал слова иностранного для него языка немилосердно; но все понимали друг друга, а главное, чувствовали, что сделано было сегодня нечто важное, отчего зависит на многие годы судьба всех, и что в этом деле все приняли участие, себя не щадя, за честь своего родного народа и на пользу всем союзникам. Взаимное уважение было то чувство, которое преобладало во всех речах и воспоминаниях о недавней битве.
– Дорогой брат и славные союзники, достойные вожди доблестных племен! – заговорил громко по-гречески Котысь. – Воздав всем должное за действительно славные подвиги, мы не должны забывать о деле, о котором я могу говорить лучше кого-либо. Я в этом деле был и, при всей отваге моих сподвижников Пересада, Ржеметалка, Фарнака и Сатира и храбрых дружин их, должен без конца благодарить богов за то, что еще пью сегодня вино с вами. Дрались мы отчаянно, но на каждого из нас приходилось по пяти или шести этих черномазых, скуластых, коренастых и коротконогих уродов, более похожих на исчадия ада, чем на людей. Спасение пришло к нам неожиданно, когда мы уже слышали, как скрипят врата ада. С тыла на дикарей налетела готская конница. Команы были смяты и загнаны в Тана-реку. Мы были освобождены! Мы живы! Доблестные готы увидели нас издали и бросились нам на помощь без призыва. Конный отряд вели два юноши мужественного вида, белокурые и голубоглазые, с распущенными густыми волосами. Воздадим им, нашим спасителям, честь и хвалу за их подвиг. Я их не вижу здесь, но славные готские военачальники несомненно знают их. Не так ли, достопочтенный Фредлав, доблестный Талфарих и храбрый Кунигунд? Я желаю их призвать и при всех вас, славные воины, должным образом отблагодарить и наградить.
Поднялся на своем ложе старый Кунигунд, откинул назад длинные седые волосы, погладил спускающиеся на грудь белые усы и подстриженную бороду и сказал:
– Князь! Обоих молодцов я знаю и не в первый раз сам, при всей моей боевой опытности, дивлюсь их отваге и находчивости. Это будущая слава нашего храброго народа. Только вряд ли удастся нам их сейчас привести перед твои светлые очи.
– Это почему? – удивился царевич. – Разве они не в стане?..
– Увы! – с улыбкой ответил Кунигунд. – Бой кончен. Команы убежали далеко. Лишним воинам мы не запретили отлучиться на короткое время до завтрашнего сбора.
– И твои герои?..
– Несомненно оба воспользовались. Один уже скачет в городок амелунгов, стоящий выше по Тана-Эльфе, часах в трех отсюда, а другой так же гонит коня во всю прыть по направлению к лесу.
– А может быть, и оба разными путями скачут в городок Амала! – высказался Талфарих.
– Да кто эти юноши? – спросил князя Котысь.
– Один – сын присутствующего здесь Фредлава Сигге, – объявил Талфарих. – Другой – Балта, сын Родериха.
Фредлав подошел к князю.
– Вадим не мой сын, а сын моей жены и углича Бориса Бураго, ее первого мужа. Но люблю я его как плоть от плоти моей. С отцом его, Борисом, мы много раз сражались бок о бок и делили радость и горе. На моих глазах он был убит, отгоняя нашествие степных хищников. Я еще не был стар и взял в жены его вдову. Много у меня и своих детей, но ни одного из них я не люблю больше Вадима. Он такой же для меня сын, как и они все.
– Куда он мог уехать?
– Готы не умеют лгать. Он может быть и в лесу, может быть и в городке. В лесу живет его дядя, брат моей жены Драгомир, а в городок его влечет тоже красавица, о которой бредит и Балта.
– Но дядя так же дорог, как и красавица, – спросил царевич Ржешкупор, – если есть предположение, что к нему он раньше поспешит?
– Так оно и есть! – подтвердил Фредлав. – Только не совсем так. Для сердца юноши любовь девы всего дороже, но дядя обладает скрытой и неотразимой силой, и даже любовь девы может быть в его руке.
– Ты, старый воин, говоришь загадками, – сказал Котысь.
– Драгомир – волхв, и мой пасынок посвящен во многие его тайны! – объявил Фредлав.
– Это вроде наших авгуров? – спросил саркастически Валерий Сульпиций.
– Не совсем, – возразил царевич. – Наука ваших авгуров не велика и над ней даже в Риме многие смеются. Здесь нечто другое, вроде таинств египетских жрецов и персидских волхвов. Они знают о силах природы многое, чего мы не знаем, и творят вещи поистине чудесные.
– Говорят так же, – заметил Елеазарь, – что они веруют во единого Бога, как мы, народ израильский, но учения своего они никому не открывают, кроме посвященных. Народ же оставляют во мраке невежества.
– Точь в точь как в Египте и Персии! – сказал Агафодор.
– Этими тайными учениями давно интересовались философы и писатели Греции и Рима, – объявил Валерий. – Но странно, что молодой воин ищет посвящения в секту волхвов, а может быть уже, и посвящен в нее. Но ты, Фредлав, ничего не знаешь о том, чему брат твоей жены учит ее сына?
– Они ничего не говорят. По их словам, ум человека без подготовки не выдержит учения и помрачится, а подготовка долгая и трудная.
– Ловкие люди, – засмеялся Валерий. – Умеют отвадить любопытных.
Опасения оказались основательными, но только наполовину. Не найден был только Вадим. Что касается Балты, то его нагнали по дороге в город, построенный готами рода Амала вверх по течению руки, и вернули в стан. Волей-неволей пришлось ему вернуться и явиться к царевичам, еще не окончившим ужина.
Это был красавец гот, с голубыми глазами, свежим цветом лица и длинными белокурыми волосами. На нем был чешуйчатые доспехи из крупных медных пластин, под ними рубашка грубого холста, обшитая голубой тесьмой.
Царевичи его приняли милостиво.
– Благодарю тебя, смелый юноша, – сказал Котысь, – за спасение моей жизни и за молодецкую отвагу, проявленную тобой. Проси у меня все, чего хочешь, все тебе дам, и тебе, и твоему товарищу.
Глаза гота заблестели зловещим огнем.
– Он мне не товарищ, а мне у тебя, царевича, просить не о чем. Чего бы я желал, того ты мне дать не можешь.
– Он тебе товарищ по оружию и такой же доблестный воин, как и ты, – сказал князь. – Я не хочу, чтобы ты с ненавистью о нем говорил. Если ты ничего не просишь, то я дарю тебе этот меч драгоценной работы. Сражайся им так же мужественно, как сражался до этих пор, но поклянись, что этот меч никогда не будет поднят на брата, на сподвижника, которому я стольким же обязан, скольким и тебе.
Балта пристально взглянул на князя.
– Кто тебе выдал мою тайну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Дорогой брат и славные союзники, достойные вожди доблестных племен! – заговорил громко по-гречески Котысь. – Воздав всем должное за действительно славные подвиги, мы не должны забывать о деле, о котором я могу говорить лучше кого-либо. Я в этом деле был и, при всей отваге моих сподвижников Пересада, Ржеметалка, Фарнака и Сатира и храбрых дружин их, должен без конца благодарить богов за то, что еще пью сегодня вино с вами. Дрались мы отчаянно, но на каждого из нас приходилось по пяти или шести этих черномазых, скуластых, коренастых и коротконогих уродов, более похожих на исчадия ада, чем на людей. Спасение пришло к нам неожиданно, когда мы уже слышали, как скрипят врата ада. С тыла на дикарей налетела готская конница. Команы были смяты и загнаны в Тана-реку. Мы были освобождены! Мы живы! Доблестные готы увидели нас издали и бросились нам на помощь без призыва. Конный отряд вели два юноши мужественного вида, белокурые и голубоглазые, с распущенными густыми волосами. Воздадим им, нашим спасителям, честь и хвалу за их подвиг. Я их не вижу здесь, но славные готские военачальники несомненно знают их. Не так ли, достопочтенный Фредлав, доблестный Талфарих и храбрый Кунигунд? Я желаю их призвать и при всех вас, славные воины, должным образом отблагодарить и наградить.
Поднялся на своем ложе старый Кунигунд, откинул назад длинные седые волосы, погладил спускающиеся на грудь белые усы и подстриженную бороду и сказал:
– Князь! Обоих молодцов я знаю и не в первый раз сам, при всей моей боевой опытности, дивлюсь их отваге и находчивости. Это будущая слава нашего храброго народа. Только вряд ли удастся нам их сейчас привести перед твои светлые очи.
– Это почему? – удивился царевич. – Разве они не в стане?..
– Увы! – с улыбкой ответил Кунигунд. – Бой кончен. Команы убежали далеко. Лишним воинам мы не запретили отлучиться на короткое время до завтрашнего сбора.
– И твои герои?..
– Несомненно оба воспользовались. Один уже скачет в городок амелунгов, стоящий выше по Тана-Эльфе, часах в трех отсюда, а другой так же гонит коня во всю прыть по направлению к лесу.
– А может быть, и оба разными путями скачут в городок Амала! – высказался Талфарих.
– Да кто эти юноши? – спросил князя Котысь.
– Один – сын присутствующего здесь Фредлава Сигге, – объявил Талфарих. – Другой – Балта, сын Родериха.
Фредлав подошел к князю.
– Вадим не мой сын, а сын моей жены и углича Бориса Бураго, ее первого мужа. Но люблю я его как плоть от плоти моей. С отцом его, Борисом, мы много раз сражались бок о бок и делили радость и горе. На моих глазах он был убит, отгоняя нашествие степных хищников. Я еще не был стар и взял в жены его вдову. Много у меня и своих детей, но ни одного из них я не люблю больше Вадима. Он такой же для меня сын, как и они все.
– Куда он мог уехать?
– Готы не умеют лгать. Он может быть и в лесу, может быть и в городке. В лесу живет его дядя, брат моей жены Драгомир, а в городок его влечет тоже красавица, о которой бредит и Балта.
– Но дядя так же дорог, как и красавица, – спросил царевич Ржешкупор, – если есть предположение, что к нему он раньше поспешит?
– Так оно и есть! – подтвердил Фредлав. – Только не совсем так. Для сердца юноши любовь девы всего дороже, но дядя обладает скрытой и неотразимой силой, и даже любовь девы может быть в его руке.
– Ты, старый воин, говоришь загадками, – сказал Котысь.
– Драгомир – волхв, и мой пасынок посвящен во многие его тайны! – объявил Фредлав.
– Это вроде наших авгуров? – спросил саркастически Валерий Сульпиций.
– Не совсем, – возразил царевич. – Наука ваших авгуров не велика и над ней даже в Риме многие смеются. Здесь нечто другое, вроде таинств египетских жрецов и персидских волхвов. Они знают о силах природы многое, чего мы не знаем, и творят вещи поистине чудесные.
– Говорят так же, – заметил Елеазарь, – что они веруют во единого Бога, как мы, народ израильский, но учения своего они никому не открывают, кроме посвященных. Народ же оставляют во мраке невежества.
– Точь в точь как в Египте и Персии! – сказал Агафодор.
– Этими тайными учениями давно интересовались философы и писатели Греции и Рима, – объявил Валерий. – Но странно, что молодой воин ищет посвящения в секту волхвов, а может быть уже, и посвящен в нее. Но ты, Фредлав, ничего не знаешь о том, чему брат твоей жены учит ее сына?
– Они ничего не говорят. По их словам, ум человека без подготовки не выдержит учения и помрачится, а подготовка долгая и трудная.
– Ловкие люди, – засмеялся Валерий. – Умеют отвадить любопытных.
Опасения оказались основательными, но только наполовину. Не найден был только Вадим. Что касается Балты, то его нагнали по дороге в город, построенный готами рода Амала вверх по течению руки, и вернули в стан. Волей-неволей пришлось ему вернуться и явиться к царевичам, еще не окончившим ужина.
Это был красавец гот, с голубыми глазами, свежим цветом лица и длинными белокурыми волосами. На нем был чешуйчатые доспехи из крупных медных пластин, под ними рубашка грубого холста, обшитая голубой тесьмой.
Царевичи его приняли милостиво.
– Благодарю тебя, смелый юноша, – сказал Котысь, – за спасение моей жизни и за молодецкую отвагу, проявленную тобой. Проси у меня все, чего хочешь, все тебе дам, и тебе, и твоему товарищу.
Глаза гота заблестели зловещим огнем.
– Он мне не товарищ, а мне у тебя, царевича, просить не о чем. Чего бы я желал, того ты мне дать не можешь.
– Он тебе товарищ по оружию и такой же доблестный воин, как и ты, – сказал князь. – Я не хочу, чтобы ты с ненавистью о нем говорил. Если ты ничего не просишь, то я дарю тебе этот меч драгоценной работы. Сражайся им так же мужественно, как сражался до этих пор, но поклянись, что этот меч никогда не будет поднят на брата, на сподвижника, которому я стольким же обязан, скольким и тебе.
Балта пристально взглянул на князя.
– Кто тебе выдал мою тайну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71