Он сказал «нет», но потом передумал и приготовил две порции виски, одну мне, другую для себя. Я сижу тихо, пью виски и вижу, что он собирается унести картину, которую мне подарила моя бабушка, городской пейзаж Бурити Алегри, она там родилась; я сказал ему: эта картина ничего не стоит, вы не сможете продать ее, возьмите другую, это Алешандре Коста, за нее можно получить долларов четыреста, вон ту, с красивыми попугайчиками, вы как раз на нее смотрите. Он послушался моего совета, и все пошло как по маслу, я сам стал говорить ему, что имеет смысл украсть: наиболее ценные гравюры, стекло, серебро, одним словом, всё. В какой-то момент он сел рядом со мной, мы разговорились. Он сказал, что такая жизнь его задолбала, что у него беременная жена, что он ненавидит свое ремесло, что сам он из Баии, ну и все такое, короче, всем известная и очень грустная история. Он работал помощником каменщика, но его уволили, потому что однажды он опоздал на работу на десять минут. Эрика, я люблю тебя. Мне казалось, что он раскаивается, продолжал свой рассказ гинеколог, и я подумал, что могу взять инициативу в свои руки, я завел разговор о бедности и о социальной несправедливости, о коррумпированных политиках, тогда я еще верил во все эти глупости, это сегодня мне наплевать на них на всех, я лично считаю, что федеральное правительство должно построить стену вдоль границы штата Минас, и пусть все северные провинции колупаются, как хотят. Пусть вся шантрапа там и остается, и пусть они жрут друг друга. Я ненавижу северо-восток страны, я ненавижу Сеара Ненавижу местный фольклор. Ненавижу черных. Но все это не важно, важно другое: грабитель мой успокоился, сидел смирно, мы рассказывали друг другу хохмы, анекдоты, говорили о футболе, смеялись, за ночь мы выпили целую бутылку. Часов в пять утра он сказал мне: я пошел, я не буду тебя грабить, ты классный парень, пока. Возьми хотя бы то, что легко унести, сказал я ему, возьми проигрыватель для компакт-дисков, возьми портативный телевизор, возьми доллары, я сам с трудом верю в то, что говорю, но так все и было. Но он сказал, что уйдет отсюда с пустыми руками, он попрощался, обнял меня, спасибо, сказал он. Уже в дверях он остановился, посмотрел мне в глаза, достал пистолет и сказал: это чтобы тебе не казалось, что я какой-нибудь сопляк, и выстрелил. Две пули попали в меня. Я был весь в крови, я не умер лишь потому, что мне удалось доползти до входной двери, там меня и нашел сосед, окровавленного, на мостовой.
Наверное, из-за того что Эрики не было рядом, меня все глубже и глубже затягивала эта чернуха, мне нравилось слушать подобные рассказы, когда я их слушал, то как будто кидал кусок мяса своей прожорливой ненависти, потом еще один кусок, это становилось пагубной привычкой, в общем-то, простое упражнение: я ненавижу, он ненавидит, мы ненавидим. Понедельник, Эрика еще не вернулась, Марлениу тоже, их обоих не было. Отвратительные дни. Я просыпался и шел на пустырь тренироваться. Я стрелял, потом шел покупать оружие, мой арсенал, мою коллекцию, вторник без Эрики, ружья, пули, среда, я постоянно думал о ней, о том, как они с Марлениу трахаются на небесах, автомат калибра 9 мм, тридцать два патрона, винтовка, четверг, одиночество, в пятницу я решил поменять свою тактику, больше я не стану убивать из-за угла. Я попросил Гонзагу нарисовать на листке картона череп с двумя перекрещенными костями и написать сверху: «Дед Мороз предупреждает: Педру Телевизор отправляется ближайшим рейсом прямо в ад. Прим.: ангел летает уже совсем низко». Это ровным счетом ничего не значило, зато создавало определенную атмосферу. Воскресенье, это всегда был самый грустный день. Гонзага повесил наше объявление над стойкой. Всем очень понравилось.
Педру Телевизор уже в курсе, сообщили мне. Кто-то сказал, что он сидит и копит деньги, чтобы смыться, уехать к себе, на Север. Я ускорил свои приготовления, назначил день – субботу. В пятницу я был у себя на работе, в магазине, когда раздался анонимный телефонный звонок, какая-то женщина сказала, что если я не передумал, то могу ухлопать Педру, когда он полезет в квартиру на улице Бом Пастор, дом 45. Эрика и пастор.
Я, Маркан и Энох прибыли на место в двух машинах, остановились напротив дома и стали ждать, когда бандиты выйдут на улицу. Я расставил ребят по местам, а сам с Марканом позвонил в соседнюю дверь. Мне открыл какой-то испуганный итальянец. У вас есть телефон вашего соседа? Да. Я набрал номер, кто-то снял трубку, позовите к телефону Педру по прозвищу Телевизор, сказал я. Молчание. Это я, раздалось в трубке. Отлично, сукин ты сын. Это говорит Майкел. Ты сегодня умрешь. Я только подожду, пока ты выйдешь.
Я повесил трубку, вышел на улицу и стал ждать. Через несколько минут свет в гостиной погас Кто-то выглядывал из-за занавески. Я поднял руку, в которой держал оружие. Маркан сделал то же самое. Мы ждали довольно долго, но ничего не происходило. Внезапно подлетели три патрульные машины, из них выскочили двенадцать человек и окружили дом. Педру Телевизор вышел с поднятыми руками, двое его дружков за ним. Старики, хозяева квартиры, шли следом, и женщина потеряла сознание, как только увидела полицию.
Пока его обыскивали, Педру Телевизор уверял, что какая-то группа киллеров хотела убрать его. Они здесь рядом, они хотят меня убить, однако комиссар не обратил на его слова никакого внимания, этих парней затолкали в машину и все уехали.
В баре у Гонзаги мои ребята рассказывали, как было дело, и хохотали. Мне не хотелось даже выпить. Я пошел домой, лег на диван, и меня охватила ярость.
На следующий день, дав инструкции своим ребятам, я отправился в полицейский участок и внес залог за человека по прозвищу Педру Телевизор. Позже дежурный полицейский мне рассказывал, что Педру, когда узнал, кто именно внес за него залог, встал на колени и умолял ради всего святого не выгонять его из тюрьмы. Он вышел, трясясь от страха и оглядываясь по сторонам, я дал ему пройти три квартала, а потом мы затолкали этого сукина сына в машину.
Мы отвезли его на пустынную улицу в районе Капан Редонду.
Он спросил, можно ли ему помолиться. Помолись, ответил я, только это ничего не даст. Он встал ко мне спиной и поднял глаза к небу. Это был последний раз, когда он видел солнце.
21
Доктор Карвалью, я пять раз пользовался вашей чековой книжкой, вот общая сумма, вы можете вычесть ее из моего гонорара. Мне очень нравится ваш дом, и я захотел осмотреть комнаты, я открыл ящик ночного столика, там лежала кредитная карточка и чековая книжка, вдруг вошла Габриэла, и я испугался, что она решит, что я вор, я запихнул карточку и чековую книжку в карман, я собирался их вернуть, но так вышло, что я ушел и не вернул. Эти слова крутились у меня на языке, я как раз собирался их произнести, когда вошла горничная, неся на подносе кофе, это была новая горничная, а где та девушка, что у вас раньше работала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51