» А Торрес будет доказывать, что у него все равно нет людей. Так что останется только одно – убедить Торреса сходить к Мак-Кормику, чтобы Мак-Кормик запросил у маршальской службы группу наблюдения. Для защиты женщины, не по своей вине вляпавшейся в это дело, состряпанное ребятами из Бюро. Рэйлен представлял, что Мак-Кормик скажет на это: «А почему бы не позволить Зипу сцапать ее, тут-то мы и загребем этого типа за преднамеренное нападение. Что тут такого?» И примет притом невинный вид, чтобы можно было подумать, будто он шутит.
Проехав немного по Вашингтон-авеню, Рэйлен свернул налево и остановил машину напротив полицейского управления, которое из-за своего круглого четырехэтажного фасада всегда казалось ему похожим на некий храм. По пути на другую сторону улицы его чуть не сбила велосипедом какая-то девица с длинными светлыми волосами. Каких только девиц здесь не увидишь, с длинными светлыми волосами, с длинными черными волосами; на Оушн-Драйв он видел даже нескольких девиц, шнырявших в толпе на скейтбордах с моторчиком. Да, Саут-Майами-Бич не очень похож на Брансуик, штат Джорджия.
Широкий вестибюль занимал три этажа. Перила, ограждения, окна кабинетов. Здание было новое и вполне современное – в камерах алюминиевые туалеты, в переулок выходят крепкие ворота, специально для доставки заключенных. Подойдя к столу для справок, Рэйлен сообщил сидевшему за ним полицейскому, что хочет увидеть сержанта Торреса, и назвал свою фамилию.
При посещении той части здания, где находились камеры, полагалось сдать оружие. Рэйлен еще ни разу не видел такой чистой городской тюрьмы.
На стене, в стеклянном шкафу, красовался американский флаг.
Посетителей не густо, всего несколько человек. Возможно, этот – свидетель, вызванный на опознание. А эта женщина желает узнать, где содержат ее арестованного мужа.
Когда Рэйлен заметил Бака Торреса, тот уже вышел из двери и наполовину пересек вестибюль. В руках полицейский держал нечто вроде компьютерной распечатки.
Явно желая что-то сообщить, он все-таки предпочел, чтобы разговор начал посетитель.
– Мне бы хотелось поговорить, – сказал Рэйлен, – об этой знакомой Гарри, Джойс Паттон. Я знаю, вы считаете, что она знает, где он, да и другие так думают. Вы понимаете, кого я имею в виду? Так считает и Джимми Кэп, вот почему я здесь.
Все-таки с Торресом можно говорить, он никогда не старается показать, что ты попусту отнимаешь его драгоценное время.
– Мы знаем, где он, – сказал Торрес. Рэйлен даже поперхнулся от неожиданности.
– Гарри? – довольно тупо спросил он.
– Из «Каменного краба» он проехал в Майамский международный, сел на самолет, который взлетел в семь пятнадцать вечера, а на следующее утро, в среду, четвертого ноября, в восемь тридцать, приземлился в Хитроу.
– Так Гарри в Англии? – прищурился Рэйлен. – Подождите секунду, вы же забрали у него паспорт.
– Вот потому-то мы и не проверили сразу международные рейсы, – сокрушенно признался Торрес. – А как только мы взялись за такую проверку, сразу обнаружился господин по имени Джон Арно – только написание фамилии было французское, который заказал билет на этот рейс через туристическое агентство с Линкольн-роуд. Мы показали агенту снимок Гарри, и тот сказал: ага, это же Джон Арно, старый мой клиент, я его уже сколько лет знаю. Копнув поглубже, – продолжил Торрес, – мы с удивлением обнаружили, что настоящее имя Гарри как раз и есть Джон Гарольд Арно – французский «Арно», с "д" в конце. По свидетельству о рождении он получил паспорт и мог сколько угодно раз его возобновить. В семьдесят первом, возвращаясь сюда из Чикаго, он официально сменил имя и фамилию на Гарри Джека Арно, сохранив произношение фамилии. Кроме появившейся у него возможности иметь два паспорта на разные фамилии, я не вижу никаких разумных причин для такого поступка.
– Так, значит, он в Англии, – сказал Рэйлен.
– В тот же самый день, – продолжал Торрес, заглянув в распечатку, – в одиннадцать тридцать он улетел из Хитроу на самолете «Бритиш эруэйз», рейсом пятьсот шестьдесят шесть. Самолет сел в Милане в четырнадцать двадцать. Он прожил три дня в отеле «Кавур» и выписался оттуда восьмого ноября утром, то есть в воскресенье.
– А где он сейчас, это вы знаете?
– Насколько мы понимаем, в Италии.
Некоторое время Рэйлен думал, сосредоточенно наморщив лоб, а затем поднял на Торреса широко раскрытые глаза и кивнул.
– Так, значит, Гарри снова в Италии, – сказал он. По голосу можно было подумать, что мысль ему понравилась.
* * *
Однажды Зип поцапался с Ники Теста – фраер знал всего несколько слов по-итальянски и относился с полным пренебрежением к этому, как выражался Зип, «языку, наших отцов и матерей». Зип говорил, что Ники должен выучить язык хотя бы из простого уважения. «Ты и сам-то говоришь на нем только потому, что родился в старушке Италии, так что не засирай мне мозги, ладно?»
Двадцатичетырехлетний фраер позволяет себе такое только потому, что близок к Джимми Кэпу и мнит себя привилегированной особой.
Время от времени Зип называл его mammoni – маменькиным сынком, или bambolino – куколкой, или даже – наихудшее оскорбление для итальянца, какое Зип мог придумать, – frocio – педерастом.
– Ладно, а что это значит? – спрашивал иногда Ники. На что Зип отвечал:
– Ты же не хочешь учиться говорить по-итальянски, так какая тебе разница.
На следующий 'день после столь «удачного» визита к Джойс Паттон Зип решил поговорить с Ники и вызвал его в примыкавшую к патио ланаи, нечто вроде гостиной под открытым небом.
– Пошли со мной, stronzo.
Последнее слово на языке отцов и матерей обозначало жопу.
– Stronw, – мечтательно произнес Ники, гладя ладонью грудь. – А это что значит – сильный? Вроде как из-за моего телосложения?
– Нечто в этом роде, – уклончиво сказал Зип. Этот парень настолько туп, что его можно обозвать каким угодно словом.. Сейчас Ники вел себя беспокойно и все время поглядывал в сторону патио, где загорала, лежа на животе, Глория. Джимми Кэп ушел в дом, поспать после обеда; воспользовавшись этим, Глория загорала без лифчика.
– Ты что, хочешь попросить ее повернуться? Фраер даже не удосужился ответить.
– Скажи мне одну вещь. Ты с ней спишь?
На этот раз фраер повернул-таки свою башку и процедил:
– Джимми прав, слишком уж у тебя длинный шнобель. – И снова отвернулся.
Волосы Ники были собраны сзади в хвост; Зип схватил этот хвост и резко повернулся, фраер завопил, ударился о конец дивана и приземлился на прохладный каменный пол, мордой вниз. Не выпуская хвоста из рук, Зип уперся коленом в спину продолжавшего визжать сопляка, вынул из кармана складной нож, раскрыл его и одним взмахом срезал этот пук каштановых кучерявых волос. А затем встал, пнул фраера ногой, чтобы тот перекатился на спину, и продемонстрировал ему свой трофей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Проехав немного по Вашингтон-авеню, Рэйлен свернул налево и остановил машину напротив полицейского управления, которое из-за своего круглого четырехэтажного фасада всегда казалось ему похожим на некий храм. По пути на другую сторону улицы его чуть не сбила велосипедом какая-то девица с длинными светлыми волосами. Каких только девиц здесь не увидишь, с длинными светлыми волосами, с длинными черными волосами; на Оушн-Драйв он видел даже нескольких девиц, шнырявших в толпе на скейтбордах с моторчиком. Да, Саут-Майами-Бич не очень похож на Брансуик, штат Джорджия.
Широкий вестибюль занимал три этажа. Перила, ограждения, окна кабинетов. Здание было новое и вполне современное – в камерах алюминиевые туалеты, в переулок выходят крепкие ворота, специально для доставки заключенных. Подойдя к столу для справок, Рэйлен сообщил сидевшему за ним полицейскому, что хочет увидеть сержанта Торреса, и назвал свою фамилию.
При посещении той части здания, где находились камеры, полагалось сдать оружие. Рэйлен еще ни разу не видел такой чистой городской тюрьмы.
На стене, в стеклянном шкафу, красовался американский флаг.
Посетителей не густо, всего несколько человек. Возможно, этот – свидетель, вызванный на опознание. А эта женщина желает узнать, где содержат ее арестованного мужа.
Когда Рэйлен заметил Бака Торреса, тот уже вышел из двери и наполовину пересек вестибюль. В руках полицейский держал нечто вроде компьютерной распечатки.
Явно желая что-то сообщить, он все-таки предпочел, чтобы разговор начал посетитель.
– Мне бы хотелось поговорить, – сказал Рэйлен, – об этой знакомой Гарри, Джойс Паттон. Я знаю, вы считаете, что она знает, где он, да и другие так думают. Вы понимаете, кого я имею в виду? Так считает и Джимми Кэп, вот почему я здесь.
Все-таки с Торресом можно говорить, он никогда не старается показать, что ты попусту отнимаешь его драгоценное время.
– Мы знаем, где он, – сказал Торрес. Рэйлен даже поперхнулся от неожиданности.
– Гарри? – довольно тупо спросил он.
– Из «Каменного краба» он проехал в Майамский международный, сел на самолет, который взлетел в семь пятнадцать вечера, а на следующее утро, в среду, четвертого ноября, в восемь тридцать, приземлился в Хитроу.
– Так Гарри в Англии? – прищурился Рэйлен. – Подождите секунду, вы же забрали у него паспорт.
– Вот потому-то мы и не проверили сразу международные рейсы, – сокрушенно признался Торрес. – А как только мы взялись за такую проверку, сразу обнаружился господин по имени Джон Арно – только написание фамилии было французское, который заказал билет на этот рейс через туристическое агентство с Линкольн-роуд. Мы показали агенту снимок Гарри, и тот сказал: ага, это же Джон Арно, старый мой клиент, я его уже сколько лет знаю. Копнув поглубже, – продолжил Торрес, – мы с удивлением обнаружили, что настоящее имя Гарри как раз и есть Джон Гарольд Арно – французский «Арно», с "д" в конце. По свидетельству о рождении он получил паспорт и мог сколько угодно раз его возобновить. В семьдесят первом, возвращаясь сюда из Чикаго, он официально сменил имя и фамилию на Гарри Джека Арно, сохранив произношение фамилии. Кроме появившейся у него возможности иметь два паспорта на разные фамилии, я не вижу никаких разумных причин для такого поступка.
– Так, значит, он в Англии, – сказал Рэйлен.
– В тот же самый день, – продолжал Торрес, заглянув в распечатку, – в одиннадцать тридцать он улетел из Хитроу на самолете «Бритиш эруэйз», рейсом пятьсот шестьдесят шесть. Самолет сел в Милане в четырнадцать двадцать. Он прожил три дня в отеле «Кавур» и выписался оттуда восьмого ноября утром, то есть в воскресенье.
– А где он сейчас, это вы знаете?
– Насколько мы понимаем, в Италии.
Некоторое время Рэйлен думал, сосредоточенно наморщив лоб, а затем поднял на Торреса широко раскрытые глаза и кивнул.
– Так, значит, Гарри снова в Италии, – сказал он. По голосу можно было подумать, что мысль ему понравилась.
* * *
Однажды Зип поцапался с Ники Теста – фраер знал всего несколько слов по-итальянски и относился с полным пренебрежением к этому, как выражался Зип, «языку, наших отцов и матерей». Зип говорил, что Ники должен выучить язык хотя бы из простого уважения. «Ты и сам-то говоришь на нем только потому, что родился в старушке Италии, так что не засирай мне мозги, ладно?»
Двадцатичетырехлетний фраер позволяет себе такое только потому, что близок к Джимми Кэпу и мнит себя привилегированной особой.
Время от времени Зип называл его mammoni – маменькиным сынком, или bambolino – куколкой, или даже – наихудшее оскорбление для итальянца, какое Зип мог придумать, – frocio – педерастом.
– Ладно, а что это значит? – спрашивал иногда Ники. На что Зип отвечал:
– Ты же не хочешь учиться говорить по-итальянски, так какая тебе разница.
На следующий 'день после столь «удачного» визита к Джойс Паттон Зип решил поговорить с Ники и вызвал его в примыкавшую к патио ланаи, нечто вроде гостиной под открытым небом.
– Пошли со мной, stronzo.
Последнее слово на языке отцов и матерей обозначало жопу.
– Stronw, – мечтательно произнес Ники, гладя ладонью грудь. – А это что значит – сильный? Вроде как из-за моего телосложения?
– Нечто в этом роде, – уклончиво сказал Зип. Этот парень настолько туп, что его можно обозвать каким угодно словом.. Сейчас Ники вел себя беспокойно и все время поглядывал в сторону патио, где загорала, лежа на животе, Глория. Джимми Кэп ушел в дом, поспать после обеда; воспользовавшись этим, Глория загорала без лифчика.
– Ты что, хочешь попросить ее повернуться? Фраер даже не удосужился ответить.
– Скажи мне одну вещь. Ты с ней спишь?
На этот раз фраер повернул-таки свою башку и процедил:
– Джимми прав, слишком уж у тебя длинный шнобель. – И снова отвернулся.
Волосы Ники были собраны сзади в хвост; Зип схватил этот хвост и резко повернулся, фраер завопил, ударился о конец дивана и приземлился на прохладный каменный пол, мордой вниз. Не выпуская хвоста из рук, Зип уперся коленом в спину продолжавшего визжать сопляка, вынул из кармана складной нож, раскрыл его и одним взмахом срезал этот пук каштановых кучерявых волос. А затем встал, пнул фраера ногой, чтобы тот перекатился на спину, и продемонстрировал ему свой трофей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62