Мне все равно, пусть путают, хочу только поступать по совести.
Селестино Гамусо, или Кароча, поп из церкви Сан-Мигель де Табоадела, кроме Фины якшается с Марикой Рубейрос из Туноса, молодой красивой женщиной из деревни Мингарабейса, муж которой не умеет носить рога с достоинством. Дон Селестино встречается с Марикой на колокольне; неудобно, но спокойно.
– И продувает?
– Это да, к тому же и продувает.
Сантос Кофора, Лейтон, семьдесят два года и семь пудов весу, хочет, чтобы жена, Марика Рубейрос, которой нет и двадцати, хранила супружескую верность.
– Вот дурак!
– Не знаю, что ему сказать!
Лейтон не желает скандала, не желает, ясно, и расставаться с Марикой, но так злится в душе, что не знает, как и отомстить.
– Этот проклятый поп мне заплатит, как есть Бог на небе, заплатит!
Метла времени, никогда не устающая сгребать покойников, смела семьи Пиньора. Мой дядя, Клаудио Монтенегро, родич Девы Марии, умер от старости перед концом войны; любопытный был тип, никогда не хмурился, не повышал голоса, ничему не удивлялся, даже затмениям и северным сияниям, во время войны было одно сияние. Когда ему сказали, что Лейтон уехал в Оренсе подцепить там ладильи, чтобы отомстить попу Кароче, он нашел это вполне естественным.
– Известно, что в этом году ладилий много, колокольни заражены ладильями. Сохрани нас Господь!
У моей бабушки Тересы были две сестры, Мануэла и Пепа. Тереса Фернандес, Пиноха, что живет со слепым отцом, – дочь Мануэлы, а Клаудио, Рестра и Мануэль – дети Пепы. У дяди Клаудио две слепые и некрасивые дочери, а дядя Маноло большую часть жизни пьян; когда умер, у него было свыше двухсот ненадеванных рубашек, он завещал их своему сыну Манолито, лавочнику в Монтевидео. Семьи, как реки, никогда не устают течь и течь. Бабушка Тереса – невестка святого Фернандеса. Фортунато Рамон Мария Рей, который потом стал Рамоном Иглесиасом и лишился наследства, отважный сын святого Фернандеса, женился на Николасе Перес, у него было семеро детей: Антонио, что на Кубе женился на Хосефе Баррера (их сын Хосе Рамон живет в Нью-Йорке); Гортензия, что вышла на Кубе за Хулио Фуэнтеса (дети – Делия, Маруха и Франсиско живут в Нью-Йорке); у Мерседес, что вышла сперва за Ильдефонса Фернандеса, а потом за Хосе Уседа, от первого брака сын Хулио, что живет в Виго, а женат на Долорес Рамос (двое детей: Альфонсо, муж Консепсьон, фамилии не помню, и Мерседес, жена Максимино Лаго, живут в Виго), от второго – пятеро; Маруха, жена Хусто Нуньоса, живет в Оренсе (двое детей, Хусто и Хорхе, живут в Мадриде), Антонио, муж Авроры дель Рио, живет в Оренсе (двое детей, Хосе Луис, муж Марии Луизы Гонсалес, и Роберто, муж Элизы Камбы); Матильда, замужем за Рамоном Алонсо (двое детей: Карлос, женат на Пилар Хименес, и Альваро, холостяк); Хосе, холостяк, живет в Мадриде, и Рамон, женатый на Ньевес Перейре, живет в Ля-Корунье. Семья – как море, никогда не кончается, нет ни начала, ни конца.
Льет над семьями, над особями, над зверями, домашними и дикими, над мужчинами и женщинами, над отцами и детьми, над святыми и больными, над погребенными, изгнанными и странствующими. Льет так, как струится кровь в жилах. Льет так, как растут маис и дрок, так, как ходит мужчина по пятам за женщиной, пока ей не надоест или пока она не убьет его от отвращения, любви или гнева. Возможно, дождь – это божество, которое хочет присмотреть за людьми и придвинулось поближе, но наверняка никто не знает. Пепино Хурело вышел из сумасшедшего дома благодаря врачу, адвокату и судье, известно, что молодежь склонна к экспериментам и теориям, это следствие действия гормонов.
– Как это?
– Не знаю, я только записал, что мне сказали.
Врач, адвокат и судья спросили Пепино Хурело, даст ли себя оскопить (нет яиц, нет и опасности!), и он согласился, ладно, пусть. Врач, адвокат и судья говорили: «Кастрировать».
– А не говорили чего о метаболизме и прогрессирующем болезненном разызвестковании?
– Может быть, не помню…
Умирают по-разному, кто на войне, кто мирно, при катастрофе, по небрежности, твердого правила нет, выбирать не позволено, не может быть общего закона. Одни умирают, героически защищаясь в крепости, вздымая знамя, с патриотическими возгласами, но есть и такие, у которых патриотизм в сердце, а мозг полон видений – онанизм мыслей; у нас в краю нет кактусов, еретическая трава, подходящая для мавританской земли; бурнусы, кактусы, ослы, ящерки, козы и пыль, много пыли; не стоит идти туда, чтобы умереть. Мавры Таферсита почти все педерасты, пусть все, какая разница. У Ласаро Кодесаля, предательски убитого в Марокко, были синие глаза и волосы, как красный перец, Ласаро Кодесаль грешил, воображая голую Адегу – вот благодать Божья! – грешить так, по памяти, можно только в молодости. Жаль, что Ласаро Кодесаль умер, от одних смертей больше горя, чем от других, есть и такие, что радуют. У всех Каррупо на лбу шершавая свиная кожа, как клеймо на скотине, что жрет ядовитые травы.
Горечо Тундас поднимается в гору с гробом на плечах, канистрой керосина и досками.
– Куда ты, Горечо?
– На гору, хоронить Святого Духа.
– Боже, что за глупости!
– Ладно, увидишь, когда настанет ночь.
Когда настает ночь, Горечо Тундас находит удобное место, пещеру, заросшую папоротником, где видны лисьи следы, ложится в гроб, закрывается досками, поливает керосином и, хорошо окропив, поджигает; умирает в корчах, но не открыв рта, Святой Дух дает ему силы. Конча да Кона, бродившая по горам, ставя силки кроликам, нашла его.
– И какой он был?
– Почти красивый, очень обгорел, но красивый. Происшествие с Горечо Тундасом все отметили.
– Люди уже не знают, что выкинуть, чтобы привлечь внимание.
Человек – странное животное, делает все наоборот; животное, что с рождения идет против себя же. Тебе нравится эта худышка, идущая со стиркой к реке, эта, с косой? Да? Женись и увидишь, что такое терпеть вонючку, бабы начинают вонять со дня свадьбы, ну, чуть позже. Почему, никто не знает, верно, закон природы. Тебе нравится та толстушка, что идет в лавку за перцем, та, в зеленом? Да? Убей ее дробью или беги, как грешная душа от дьявола, не жди, пока прилипнет к тебе как улитка. Или как ладилья? Именно, и как ладилья, сейчас на них урожай. Не на пауков? Нет, милая, не дури, какие там пауки, ясно, что это ладильи! Тебе нравится эта чернявая, с кувшином молока на голове, эта, в широкой юбке? Да? Так вот, скорее всего это – гнездо скорпионов, человек – странная тварь, все путает. Ласаро Кодесаля убили предательски, не дали встать – выстрелить в парня, который мирно грешит под смоковницей, недостойно! Мужчина не должен так поступать, война есть война, конечно, это все знают, но на войне нельзя стрелять в безоружного, это подло, и в спину нельзя…
Архитектор Сельсо Варела каждое утро пьет вермут в кафе «Бильбаина», иногда заходит и в бар «Супериор», связь его с Марухитой давно уже кончилась, хотя говорят, он потом вернулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Селестино Гамусо, или Кароча, поп из церкви Сан-Мигель де Табоадела, кроме Фины якшается с Марикой Рубейрос из Туноса, молодой красивой женщиной из деревни Мингарабейса, муж которой не умеет носить рога с достоинством. Дон Селестино встречается с Марикой на колокольне; неудобно, но спокойно.
– И продувает?
– Это да, к тому же и продувает.
Сантос Кофора, Лейтон, семьдесят два года и семь пудов весу, хочет, чтобы жена, Марика Рубейрос, которой нет и двадцати, хранила супружескую верность.
– Вот дурак!
– Не знаю, что ему сказать!
Лейтон не желает скандала, не желает, ясно, и расставаться с Марикой, но так злится в душе, что не знает, как и отомстить.
– Этот проклятый поп мне заплатит, как есть Бог на небе, заплатит!
Метла времени, никогда не устающая сгребать покойников, смела семьи Пиньора. Мой дядя, Клаудио Монтенегро, родич Девы Марии, умер от старости перед концом войны; любопытный был тип, никогда не хмурился, не повышал голоса, ничему не удивлялся, даже затмениям и северным сияниям, во время войны было одно сияние. Когда ему сказали, что Лейтон уехал в Оренсе подцепить там ладильи, чтобы отомстить попу Кароче, он нашел это вполне естественным.
– Известно, что в этом году ладилий много, колокольни заражены ладильями. Сохрани нас Господь!
У моей бабушки Тересы были две сестры, Мануэла и Пепа. Тереса Фернандес, Пиноха, что живет со слепым отцом, – дочь Мануэлы, а Клаудио, Рестра и Мануэль – дети Пепы. У дяди Клаудио две слепые и некрасивые дочери, а дядя Маноло большую часть жизни пьян; когда умер, у него было свыше двухсот ненадеванных рубашек, он завещал их своему сыну Манолито, лавочнику в Монтевидео. Семьи, как реки, никогда не устают течь и течь. Бабушка Тереса – невестка святого Фернандеса. Фортунато Рамон Мария Рей, который потом стал Рамоном Иглесиасом и лишился наследства, отважный сын святого Фернандеса, женился на Николасе Перес, у него было семеро детей: Антонио, что на Кубе женился на Хосефе Баррера (их сын Хосе Рамон живет в Нью-Йорке); Гортензия, что вышла на Кубе за Хулио Фуэнтеса (дети – Делия, Маруха и Франсиско живут в Нью-Йорке); у Мерседес, что вышла сперва за Ильдефонса Фернандеса, а потом за Хосе Уседа, от первого брака сын Хулио, что живет в Виго, а женат на Долорес Рамос (двое детей: Альфонсо, муж Консепсьон, фамилии не помню, и Мерседес, жена Максимино Лаго, живут в Виго), от второго – пятеро; Маруха, жена Хусто Нуньоса, живет в Оренсе (двое детей, Хусто и Хорхе, живут в Мадриде), Антонио, муж Авроры дель Рио, живет в Оренсе (двое детей, Хосе Луис, муж Марии Луизы Гонсалес, и Роберто, муж Элизы Камбы); Матильда, замужем за Рамоном Алонсо (двое детей: Карлос, женат на Пилар Хименес, и Альваро, холостяк); Хосе, холостяк, живет в Мадриде, и Рамон, женатый на Ньевес Перейре, живет в Ля-Корунье. Семья – как море, никогда не кончается, нет ни начала, ни конца.
Льет над семьями, над особями, над зверями, домашними и дикими, над мужчинами и женщинами, над отцами и детьми, над святыми и больными, над погребенными, изгнанными и странствующими. Льет так, как струится кровь в жилах. Льет так, как растут маис и дрок, так, как ходит мужчина по пятам за женщиной, пока ей не надоест или пока она не убьет его от отвращения, любви или гнева. Возможно, дождь – это божество, которое хочет присмотреть за людьми и придвинулось поближе, но наверняка никто не знает. Пепино Хурело вышел из сумасшедшего дома благодаря врачу, адвокату и судье, известно, что молодежь склонна к экспериментам и теориям, это следствие действия гормонов.
– Как это?
– Не знаю, я только записал, что мне сказали.
Врач, адвокат и судья спросили Пепино Хурело, даст ли себя оскопить (нет яиц, нет и опасности!), и он согласился, ладно, пусть. Врач, адвокат и судья говорили: «Кастрировать».
– А не говорили чего о метаболизме и прогрессирующем болезненном разызвестковании?
– Может быть, не помню…
Умирают по-разному, кто на войне, кто мирно, при катастрофе, по небрежности, твердого правила нет, выбирать не позволено, не может быть общего закона. Одни умирают, героически защищаясь в крепости, вздымая знамя, с патриотическими возгласами, но есть и такие, у которых патриотизм в сердце, а мозг полон видений – онанизм мыслей; у нас в краю нет кактусов, еретическая трава, подходящая для мавританской земли; бурнусы, кактусы, ослы, ящерки, козы и пыль, много пыли; не стоит идти туда, чтобы умереть. Мавры Таферсита почти все педерасты, пусть все, какая разница. У Ласаро Кодесаля, предательски убитого в Марокко, были синие глаза и волосы, как красный перец, Ласаро Кодесаль грешил, воображая голую Адегу – вот благодать Божья! – грешить так, по памяти, можно только в молодости. Жаль, что Ласаро Кодесаль умер, от одних смертей больше горя, чем от других, есть и такие, что радуют. У всех Каррупо на лбу шершавая свиная кожа, как клеймо на скотине, что жрет ядовитые травы.
Горечо Тундас поднимается в гору с гробом на плечах, канистрой керосина и досками.
– Куда ты, Горечо?
– На гору, хоронить Святого Духа.
– Боже, что за глупости!
– Ладно, увидишь, когда настанет ночь.
Когда настает ночь, Горечо Тундас находит удобное место, пещеру, заросшую папоротником, где видны лисьи следы, ложится в гроб, закрывается досками, поливает керосином и, хорошо окропив, поджигает; умирает в корчах, но не открыв рта, Святой Дух дает ему силы. Конча да Кона, бродившая по горам, ставя силки кроликам, нашла его.
– И какой он был?
– Почти красивый, очень обгорел, но красивый. Происшествие с Горечо Тундасом все отметили.
– Люди уже не знают, что выкинуть, чтобы привлечь внимание.
Человек – странное животное, делает все наоборот; животное, что с рождения идет против себя же. Тебе нравится эта худышка, идущая со стиркой к реке, эта, с косой? Да? Женись и увидишь, что такое терпеть вонючку, бабы начинают вонять со дня свадьбы, ну, чуть позже. Почему, никто не знает, верно, закон природы. Тебе нравится та толстушка, что идет в лавку за перцем, та, в зеленом? Да? Убей ее дробью или беги, как грешная душа от дьявола, не жди, пока прилипнет к тебе как улитка. Или как ладилья? Именно, и как ладилья, сейчас на них урожай. Не на пауков? Нет, милая, не дури, какие там пауки, ясно, что это ладильи! Тебе нравится эта чернявая, с кувшином молока на голове, эта, в широкой юбке? Да? Так вот, скорее всего это – гнездо скорпионов, человек – странная тварь, все путает. Ласаро Кодесаля убили предательски, не дали встать – выстрелить в парня, который мирно грешит под смоковницей, недостойно! Мужчина не должен так поступать, война есть война, конечно, это все знают, но на войне нельзя стрелять в безоружного, это подло, и в спину нельзя…
Архитектор Сельсо Варела каждое утро пьет вермут в кафе «Бильбаина», иногда заходит и в бар «Супериор», связь его с Марухитой давно уже кончилась, хотя говорят, он потом вернулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56