К тому же рыться в бумажнике – это именно то, что следует делать, когда у человека требуют деньги.
Так он и поступил.
– Вы задерживаете всех, – сказал кондуктор. – Девять долларов.
– Сейчас-сейчас. – Чарлз продолжал бесполезные поиски, стараясь не показать, как он смущен из-за того, что его застукали без денег среди законопослушных пассажиров.
– Так у вас есть или нет?
– Подождите минуточку…
– Эй, послушайте, я за него заплачу, – предложил кто-то.
Это была она.
Помахала десятидолларовой бумажкой и улыбнулась ему, чем совершенно вывела из душевного равновесия.
Сошедший с рельсов. 3
Они завели разговор.
О пути следования? Конечно.
Куда я еду? На работу? Да.
Мне иногда кажется, сказала она, действуй правительство США так же, как железная дорога Лонг-Айленда, мы бы оказались в незавидном положении.
А он понял, что, может, так и есть, и они уже в незавидном положении.
О погоде? Разумеется.
Осень – мой любимый сезон, призналась она. Но куда она подевалась?
Сбежала в Балтимор, ответил Чарлз.
О работе? Естественно.
Я сочиняю рекламу, сказал Чарлз. Я творческий работник. Режиссер.
А я надуваю клиентов, отозвалась она. Я брокер. И, помолчав, добавила: Шучу.
Рестораны, в которых обедали… колледжи, в которых учились… любимые кинофильмы. Упомянули буквально все.
Кроме браков.
Браков во множественном числе, потому что она носила кольцо на безымянном пальце левой руки. Обручальное.
Возможно, брак не принято обсуждать во время флирта. Если, конечно, то, чем они занимались, именуется флиртом. Чарлз не был в этом уверен. Он был немного старомоден и никогда не чувствовал себя с женщинами свободно.
Но едва она вложила десятидолларовую банкноту в руку кондуктора, как он принялся протестовать: Не глупите, вам вовсе ни к чему это делать, и когда кондуктор дал ей доллар сдачи, продолжал возражать: Нет, серьезно, в этом совершенно нет необходимости, а потом поднялся и пересел на свободное место рядом с ней.
А что? Разве этого не требовала вежливость? Ведь тебя выручили. И не важно, что у твоего спасителя такая внешность, как у нее.
Бедро подвинулось и освободило ему пространство. И хотя его взгляд был прикован к лицу, от которого захватывало дух, он заметил движение ног, и оно оставалось в его сознании, пока он повторял банальности, всяческие пустяки и расхожие истины.
Он спросил, в какой она работает брокерской конторе.
Моргана Стенли.
И давно?
Восемь лет.
А где прежде работали?
В «Макдональдсе».
Я там работал, когда учился в школе.
Она была чуть-чуть моложе его и сообщила об этом на тот случай, если он не заметил.
Но он заметил. И теперь подбирал точный эпитет для ее глаз. Ему пришло на ум – лучистые. Да, именно лучистые, точно.
– Я верну вам деньги, как только приедем в Пен-стейшн. – Чарлз внезапно вспомнил, что должен ей девять долларов.
– Можно завтра, – ответила она. – И естественно, плюс десять процентов за ссуду.
– В первый раз встречаю акулу-ростовщицу, – рассмеялся он. – Может, вы и коленки дробить умеете?
– Нет, только яйца.
Да, решил он, они все-таки флиртуют. И у него неплохо получается. Наверное, это как кататься на велосипеде или заниматься любовью – навык никогда не забывается. Хотя они с Дианой успели подзабыть.
– Вы всегда ездите этим поездом?
– А что?
– Мне надо знать, чтобы вернуть долг.
– Забудьте. Это всего лишь девять долларов. Как-нибудь переживу.
– Ну уж нет. Я должен их отдать. Таково моральное востребование.
– Моральное востребование? Я вовсе не желаю, чтобы вы его ощущали. Между прочим, вы уверены, что есть такое словосочетание?
Чарлз покраснел:
– Наверное. Видел однажды в кроссворде. Так что, должно быть, есть.
Потом они поспорили о кроссвордах. Ей нравилось их решать, а ему – нет.
Она могла с закрытыми глазами их перещелкать во всех газетах. А ему требовались оба глаза и серое вещество в придачу, именно то, чего и не хватало. Того, что отвечает за сосредоточенность и упорство. Его мозг слишком любил растекаться мыслью по древу и не желал подсказывать, какое, например, слово из шести букв обозначает печаль. Согласен, согласен, печаль это чересчур просто. Грусть. Та самая основа, на которой его мозг последнее время строил параллельную Вселенную, где можно флиртовать с зеленоглазыми женщинами вроде новой знакомой.
Они продолжали треп. Беседа шла, как поезд: то резво двигалась вперед, то замирала в поисках тем, то снова неслась на всех парах. Они очнулись вблизи Ист-Ривер, почти у цели.
– Мне повезло, что вы оказались рядом, – сказал он в темноте.
Флуоресцентные огни вспыхивали и гасли, и он различал только ее силуэт. Все выглядело чистой случайностью: он сел в вагон, с него потребовали девять долларов за билет, ему нечем было платить, и она, распрямив длинные ноги, выручила его.
– Нельзя ли вас попросить сесть завтра на этот же поезд, чтобы я мог отдать вам долг? – спросил он.
– Считайте, что назначили свидание, – улыбнулась она.
И даже после того, как они пожали на прощание друг другу руки, после того, как она скрылась в толпе на перроне Пен-стейшн, а он еще десять минут дожидался такси и столько же ехал в город, после того, как, поздоровавшись со своим начальником Элиотом, заверил его, мол, бегу-бегу, и после того, как ворвался в кабинет, он размышлял над ее словами.
Она могла сказать: «хорошо». Или «договорились», или «до завтра». Или «отличная идея», или «никудышная мысль». Или «пошлите деньги по почте».
Но она сказала: «Считайте, что назначили свидание».
Ее звали Лусиндой.
Сошедший с рельсов. 4
Что-то назревало.
Элиот сообщил, что явилась клиентка и жаждет поговорить относительно рекламы кредитных карточек. Или, скорее, поднять скандал.
Сорванные сроки, неумелый анализ ситуации, халтурщики-исполнители – надо готовиться получить по полной программе.
А причина типичная.
Экономика.
Дела вообще шли неважнецки из-за сильной конкуренции и невероятно требовательной клиентуры. Перед заказчиками приходилось лебезить – какая уж тут свобода творчества!
Похоже, в ближайшем будущем придется нанести визит главному, устроить творческие посиделки с Папиком и наведаться в налоговую инспекцию. Наступала пора делать огорченное лицо, вытягивать руки по швам и повторять: «Благодарю вас, сэр».
Он вошел в конференц-зал, и один взгляд на кислую физиономию Эллен Вайшлер подтвердил худшие ожидания.
Она скривилась так, словно только что отведала свернувшегося молока или нюхнула нечто отвратительно-мерзкое. И Чарлз понимал, что именно ее перекосило. Последний ролик, который они состряпали для ее компании, являлся верхом посредственности: плохой подбор исполнителей, плохой текст и, как следствие, плохая отдача. И не важно, что они рекомендовали другой сюжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Так он и поступил.
– Вы задерживаете всех, – сказал кондуктор. – Девять долларов.
– Сейчас-сейчас. – Чарлз продолжал бесполезные поиски, стараясь не показать, как он смущен из-за того, что его застукали без денег среди законопослушных пассажиров.
– Так у вас есть или нет?
– Подождите минуточку…
– Эй, послушайте, я за него заплачу, – предложил кто-то.
Это была она.
Помахала десятидолларовой бумажкой и улыбнулась ему, чем совершенно вывела из душевного равновесия.
Сошедший с рельсов. 3
Они завели разговор.
О пути следования? Конечно.
Куда я еду? На работу? Да.
Мне иногда кажется, сказала она, действуй правительство США так же, как железная дорога Лонг-Айленда, мы бы оказались в незавидном положении.
А он понял, что, может, так и есть, и они уже в незавидном положении.
О погоде? Разумеется.
Осень – мой любимый сезон, призналась она. Но куда она подевалась?
Сбежала в Балтимор, ответил Чарлз.
О работе? Естественно.
Я сочиняю рекламу, сказал Чарлз. Я творческий работник. Режиссер.
А я надуваю клиентов, отозвалась она. Я брокер. И, помолчав, добавила: Шучу.
Рестораны, в которых обедали… колледжи, в которых учились… любимые кинофильмы. Упомянули буквально все.
Кроме браков.
Браков во множественном числе, потому что она носила кольцо на безымянном пальце левой руки. Обручальное.
Возможно, брак не принято обсуждать во время флирта. Если, конечно, то, чем они занимались, именуется флиртом. Чарлз не был в этом уверен. Он был немного старомоден и никогда не чувствовал себя с женщинами свободно.
Но едва она вложила десятидолларовую банкноту в руку кондуктора, как он принялся протестовать: Не глупите, вам вовсе ни к чему это делать, и когда кондуктор дал ей доллар сдачи, продолжал возражать: Нет, серьезно, в этом совершенно нет необходимости, а потом поднялся и пересел на свободное место рядом с ней.
А что? Разве этого не требовала вежливость? Ведь тебя выручили. И не важно, что у твоего спасителя такая внешность, как у нее.
Бедро подвинулось и освободило ему пространство. И хотя его взгляд был прикован к лицу, от которого захватывало дух, он заметил движение ног, и оно оставалось в его сознании, пока он повторял банальности, всяческие пустяки и расхожие истины.
Он спросил, в какой она работает брокерской конторе.
Моргана Стенли.
И давно?
Восемь лет.
А где прежде работали?
В «Макдональдсе».
Я там работал, когда учился в школе.
Она была чуть-чуть моложе его и сообщила об этом на тот случай, если он не заметил.
Но он заметил. И теперь подбирал точный эпитет для ее глаз. Ему пришло на ум – лучистые. Да, именно лучистые, точно.
– Я верну вам деньги, как только приедем в Пен-стейшн. – Чарлз внезапно вспомнил, что должен ей девять долларов.
– Можно завтра, – ответила она. – И естественно, плюс десять процентов за ссуду.
– В первый раз встречаю акулу-ростовщицу, – рассмеялся он. – Может, вы и коленки дробить умеете?
– Нет, только яйца.
Да, решил он, они все-таки флиртуют. И у него неплохо получается. Наверное, это как кататься на велосипеде или заниматься любовью – навык никогда не забывается. Хотя они с Дианой успели подзабыть.
– Вы всегда ездите этим поездом?
– А что?
– Мне надо знать, чтобы вернуть долг.
– Забудьте. Это всего лишь девять долларов. Как-нибудь переживу.
– Ну уж нет. Я должен их отдать. Таково моральное востребование.
– Моральное востребование? Я вовсе не желаю, чтобы вы его ощущали. Между прочим, вы уверены, что есть такое словосочетание?
Чарлз покраснел:
– Наверное. Видел однажды в кроссворде. Так что, должно быть, есть.
Потом они поспорили о кроссвордах. Ей нравилось их решать, а ему – нет.
Она могла с закрытыми глазами их перещелкать во всех газетах. А ему требовались оба глаза и серое вещество в придачу, именно то, чего и не хватало. Того, что отвечает за сосредоточенность и упорство. Его мозг слишком любил растекаться мыслью по древу и не желал подсказывать, какое, например, слово из шести букв обозначает печаль. Согласен, согласен, печаль это чересчур просто. Грусть. Та самая основа, на которой его мозг последнее время строил параллельную Вселенную, где можно флиртовать с зеленоглазыми женщинами вроде новой знакомой.
Они продолжали треп. Беседа шла, как поезд: то резво двигалась вперед, то замирала в поисках тем, то снова неслась на всех парах. Они очнулись вблизи Ист-Ривер, почти у цели.
– Мне повезло, что вы оказались рядом, – сказал он в темноте.
Флуоресцентные огни вспыхивали и гасли, и он различал только ее силуэт. Все выглядело чистой случайностью: он сел в вагон, с него потребовали девять долларов за билет, ему нечем было платить, и она, распрямив длинные ноги, выручила его.
– Нельзя ли вас попросить сесть завтра на этот же поезд, чтобы я мог отдать вам долг? – спросил он.
– Считайте, что назначили свидание, – улыбнулась она.
И даже после того, как они пожали на прощание друг другу руки, после того, как она скрылась в толпе на перроне Пен-стейшн, а он еще десять минут дожидался такси и столько же ехал в город, после того, как, поздоровавшись со своим начальником Элиотом, заверил его, мол, бегу-бегу, и после того, как ворвался в кабинет, он размышлял над ее словами.
Она могла сказать: «хорошо». Или «договорились», или «до завтра». Или «отличная идея», или «никудышная мысль». Или «пошлите деньги по почте».
Но она сказала: «Считайте, что назначили свидание».
Ее звали Лусиндой.
Сошедший с рельсов. 4
Что-то назревало.
Элиот сообщил, что явилась клиентка и жаждет поговорить относительно рекламы кредитных карточек. Или, скорее, поднять скандал.
Сорванные сроки, неумелый анализ ситуации, халтурщики-исполнители – надо готовиться получить по полной программе.
А причина типичная.
Экономика.
Дела вообще шли неважнецки из-за сильной конкуренции и невероятно требовательной клиентуры. Перед заказчиками приходилось лебезить – какая уж тут свобода творчества!
Похоже, в ближайшем будущем придется нанести визит главному, устроить творческие посиделки с Папиком и наведаться в налоговую инспекцию. Наступала пора делать огорченное лицо, вытягивать руки по швам и повторять: «Благодарю вас, сэр».
Он вошел в конференц-зал, и один взгляд на кислую физиономию Эллен Вайшлер подтвердил худшие ожидания.
Она скривилась так, словно только что отведала свернувшегося молока или нюхнула нечто отвратительно-мерзкое. И Чарлз понимал, что именно ее перекосило. Последний ролик, который они состряпали для ее компании, являлся верхом посредственности: плохой подбор исполнителей, плохой текст и, как следствие, плохая отдача. И не важно, что они рекомендовали другой сюжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60