— Тоже тип вроде Микки М.? Джим хохотнул.
— Вряд ли. Такой безобидный старикан по имени Лоример. Гораций Лоример.
— А зачем мистеру Лоримеру понадобился остров?
— У него там фабрика, в северной части. Я так понял...
— Одну минуту. Фабрика — на острове? Какая, к черту, фабрика, что там производят?
— Какой-то завод по переработке пищевых продуктов. «Хэндифуд инкорпорейшн», мне кажется, так он называется.
— Переработка продуктов... на острове, да? Бред какой-то. Черт, каким же образом они транспортируют продукцию? Кстати, а рабочие тоже живут на острове или как?
— У Лоримера имеется яхта, приспособленная для доставки грузов в порты, расположенные вдоль побережья, и мне кажется, большинство рабочих живут на острове целую неделю, а в случае необходимости переправляются на берег и обратно в лодке компании. Не могу точно сказать, чем они там занимаются, я никогда не видел фабрику. Но Адам побывал там несколько раз и может рассказать о ней подробнее, если тебе интересно.
— Хотелось бы. Ты говоришь, в прошлое воскресенье Лоример беседовал с тобой и с Адамом насчет острова?
— Не со мной, только с Адамом. Они уединились в модельном доме, и я слышал лишь часть разговора, перед тем как вошел туда. — Он прищурился. — Они заткнулись, как только увидели меня. Теперь, когда я думаю об этом, их поведение кажется мне странным. При случае я заикнулся об этом в разговоре с Адамом, и он объяснил, что, когда покупал остров, в договоре предусматривалась сдача в аренду Лоримеру или его корпорации северной части, той самой, где расположено их предприятие. Почему-то сейчас Лоример заинтересован выкупить остальную часть и завладеть всем островом. Видишь ли, между мной и Адамом существует лишь джентльменский словесный договор, ничто не зафиксировано документально, и, как бы там ни было, остров принадлежит ему — он волен делать с ним все, что захочет. Хозяин барин. Он убеждал меня, что уступать не намерен даже за крупную сумму, пока у нас имеются планы развивать его южную часть.
Я отхлебнул еще мартини, или что там было в бокале, и серьезно обеспокоился, не растворится ли в этом пойле мой язык.
— Интересно было бы все-таки узнать, какое отношение это имеет, и имеет ли вообще, к Микки М. Джим перебил меня:
— К черту Микки М. У меня нет никакого настроения перемалывать ерунду, приятель. Сегодня ночью я настроен на...
Он замолчал, подыскивая подходящую фразу. И, заполняя паузу, на помощь пришел звонок — он мелодично прозвучал три раза: динь-динь-дон. Я взглянул на свои часы. Без десяти двенадцать. Кому-то из девчонок здорово не терпелось. Сердце радостно екнуло.
Джим взвизгнул:
— Я открою!
— Может, это ко мне?..
— Жди! — хмыкнул он, рванулся к двери и распахнул ее. — Дорогая! Ты пришла! Ты вернулась! — Он лепетал какой-то вздор насчет того, что виноват, ужасно раскаивается, и вдруг запнулся. — В чем дело? Ты можешь войти, дорогая.
Секунды тянулись довольно долго, я терзался в догадках, кто к нам явился. Наконец в комнату вплыла Ева. Виляя бедрами, она прошествовала мимо Джима, заметила меня, махнула рукой, потом нацелила большой палец на хозяина и похлопала себя по голове. Я кивнул в ответ и тоже похлопал себя по голове — надо же уметь держаться в высшем обществе. Джим сопроводил Еву к бару, снял с ее плеч легкое оранжевое пальто, шажками отступил назад и окинул ее взглядом, полным восхищения. От избытка чувств он даже присвистнул.
Понятно почему. Есть ткань, которая называется джерси, из нее иногда шьют женскую одежду, и джерси обтягивает тело так плотно, что вас можно принять за нудиста. А Ева сейчас была одета именно в такую кожу. Простое платье ярко-оранжевого цвета с глубоким вырезом, настолько глубоким, что я невольно недоумевал: или оно уже спадает, или Ева задумала его снять немедленно.
Джим торжественно изрек:
— Леди, мне придется промыть глаза мылом, они ослеплены. Вы выглядите сказочно!
Снисходительно улыбаясь, Ева намеренно дотронулась до своих блестящих, прекрасно уложенных черных волос и поблагодарила. Затем спросила, глядя на бутылки с отравой:
— Что это? Шампанское?
— Ну... не совсем, — замялся Джим. — Хочешь попробовать?
Она посмотрела на Джима, улыбнулась, быстро окинула взглядом меня, снова перевела зеленые глаза на обалдевшего воздыхателя.
— Хочу, — согласилась она. И все. Одно слово. Практически книга. Джим плеснул содержимое бутылки в бокал для шампанского, Ева сделала изящный глоток и... неизящно скривилась.
— Что за чертовщина? — пролепетала она и лишь потом:
— Ух!
— Хорошо, да? — спросил Джим улыбаясь.
— Ох, изумительно. — Она, как актриса, выдержала паузу. — Это соляная кислота, я угадала?
— Если хочешь, я могу приготовить что-нибудь другое.
— Ничего, сойдет. Во всяком случае, мне все равно. Что-нибудь другое может оказаться похуже на вкус.
Мы все выпили, дружно выдохнули «Ах», поболтали немного о том, что мы пьем, потом послышалось: динь-динь-йон.
— Теперь открою я.
Я рванулся, как на стометровке, и открыл дверь. Пришла Лори. Все, что творилось с моей нервной системой в первый раз, когда я увидел ее, пошло по второму кругу, но с усилением. На ней было черное платье с клинообразным вырезом, а тонкая полоска на шее под названием «хомут» грациозно подпирала ее головку. Хомут, я думаю, не имеет свойства лишать дара речи, и все же я молча смотрел на нее. Сердце, заметьте, тоже притаилось, замерло.
Наконец она прервала затянувшееся молчание:
— О, проклятье! Ты не помнишь меня! Это вывело меня из оцепенения.
— Как не помню? — запротестовал я. — Ты... ах, ух... Ты — Люси, нет, Анна... Арли? Кэтти? Рейчел? Джой? — По-моему, я свихнулся. — Френси? Френк? Билл?
— Вот я кто! — Она театрально поклонилась и прошла мимо меня, а я отступил в сторону, ломая голову над ее именем.
Вскоре мы вчетвером сидели возле бара, и Лори, успев справиться о том, во что предстоит вонзить свои зубки, отхлебнула коктейль и сказала:
— Замечательно! Замечательно, не правда ли? — При этом она ужасно морщилась и яростно мотала головой, как норовистая лошадка.
— Крепкое да? — спросил я. — Бодрит, да? Она уставилась на меня, а ее глаза медленно сошлись к переносице.
— Однажды меня укусила джиновая змея, — сообщила она, — с ядовитыми вермутовыми зубами. Очень похоже.
— Никакого вермута, — подпрыгнул возмущенный Джим.
— Джим, не перейти ли нам на «Бластофф»?
— Нет, Шелл, только не это, у меня есть кое-что позанятнее. Девочки, как вы относитесь к водке из горячих стаканов? Когда втягиваешь носом пар?
— Вариант газовой камеры, — предположил я.
— Я попробую нюхнуть, — согласилась Лори, а Ева налегла на свой «джинтини», или как там его, опередив подругу. Джим щедро наполнил ее бокал снова.
Итак, каждый из нас одолел по три бокала адской смеси, и когда Джим поинтересовался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50