Но это должен был быть именно водяной матрас, потому что ни один другой матрас не вступает в эти игры с такой охотой и податливостью, что бы вы с ним ни делали. Это хорошо знают все, кто когда-либо прикасался к нему хоть одним пальцем.
Я двинулся вперед, полюбовался зрелищем, которое оценили бы и небожители, затем воскликнул:
– Красиво, черт возьми. Красиво!
Мне не было нужды придумывать какие-нибудь волшебные и поэтические слова, потому что девицы буквально в упор меня не видели.
– Черт возьми! – сказал я и поощрительно добавил: – Давайте, давайте!
И тут в первый раз они обратили на меня внимание. Точнее, не на меня, а на знак, который я сделал им руками. И, конечно же, ничего не поняли.
Они застыли. Ушло, прекратилось одушевлявшее их движение.
– Ну вы, куколки! – проговорил я резко. – Давайте продолжайте. Действуйте!
И снова махнул им рукой.
Но это не помогло. Они больше не резвились – просто лежали на своем водяном ложе и молчали.
И все-таки раскинувшиеся передо мной прелестницы – это не самое худшее, что можно себе представить. А главное, внимание всех шестерых наконец-то было приковано ко мне. Поэтому я решил обратиться к ним с короткой речью, которая пришла мне а голову. Кто знает, встретимся ли мы еще раз – на банкете или каком-либо другом сборище?
– Сударыни, – начал я, – забыл вам сообщить одну вещь, а это очень важно. Знайте, что я, ваш благодетель, ваш спаситель, ваш избавитель и так далее. Я – Шелл Скотт. Шелл Скотт, – повторил я. – Может быть, это имя ничего не значит для вас, но запомните его на всякий случай, ладно?
Молчание.
– Ах вы тупые девки... Ну пусть вы и не способны понять мою речь, меня утешает, что она войдет в ваше подсознание. Впрочем, забудьте об этом... Вот что я хочу сказать: я благодарен этому похотливому Шейху за то, что он свел нас всех вместе. Я даже благодарен Одри, и Джиппи, и Сайнаре Лэйн, и миссис Гернбаттс. И, конечно, я благодарен Девину Моррейну, потому что если бы не он и его «дудлбаг»... если бы он не отправился искать затонувший корабль...
Что-то произошло. Молчальницы ожили.
– В чем дело? – удивился я. – Что я такого сказал?
Одна из красавиц энергично спрыгнула с матраса, и, как это бывает с водяными матрасами, он студенисто заколыхался. Пять остальных девушек, казалось, приветственно махнули мне. А эта одинокая красавица смотрела на меня с нескрываемым интересом. И, может быть, со страстью. Неужели? Наконец-то!
Но мои надежды уже столько раз обращались во прах.
– Что это было? – спросил я ее, стараясь держать под контролем свое возбуждение. – Не затонувший же корабль вас так взволновал! В нем нет никакого очарования. Готов поклясться, что вас заинтересовал «дудлбаг», верно? «Дудлбаг!»
– Маххрраййн, – запела она, как раньше не пела ни одна из них. Это была песня красавицы, истомная, хрипловатая и вязкая, как сироп, но ни в коем случае не клейкая и не сентиментальная. Прекрасная мелодия!
– "Отлично! – сказал я себе. – Я подозревал: существует нечто, чем можно пронять этих гордячек. Надо попытаться еще раз, и я это сделаю". Мааахрраах... Как это? Детка, ты и не знаешь, как это меня волнует – не думай, что я не читал «Тысячу и одну ночь». Я читал сказки Шехерезады под одеялом, когда был еще ребенком, тайком от взрослых, а с тех пор много раз перечитывал и никогда не забуду. Откройся... как тебя там... ах да, Сезам! Да, все, что вам требуется, это «Сезам, откройся...». Но что? Что это было?
– Даааййвэйн...
О, право же, как красиво это звучало.
И вдруг внезапно я понял, что произошло. Я нечаянно подобрал ключ, волшебное слово, открывающее пещеру с таинственными сокровищами. Этим словом-ключом было...
– Девин Моррейн? – завопил я. – Да?
Я улыбнулся ей, а она... она зарделась, и если вы думаете, что красавица из гарема не способна на такое, – красавица, одетая только в «гхазик» и «шуп-шуп», – то вы можете пойти и встать в своем классе в угол.
Но я еще не осознал полностью всего значения своего открытия и стал с глупым видом размахивать руками, теперь это у меня превратилось в привычку, и выкрикивать: «Девин Моррейн, откройся, Девин Моррейн...»
– Даайхвэнн Маххррэайнн! – повторила она мелодично, претворяя в песню земное имя.
И из-за ее спины с водяного матраса сначала одна, потом другая, а следом и все остальные подхватили, как гимн, подхватили и понесли: «Даайхвэнн Маххррэйнн!» Пение сопровождалось прыжками и всевозможными телодвижениями, пока, наконец, все они, волнообразно изгибаясь, не двинулись с места. Та, что была ко мне ближе всех, прикоснулась прохладными ладонями к моим щекам, а затем схватила мои руки в свои и начала отступать, увлекая меня за собой. По крайней мере она старалась увлечь меня за собой.
Нет, я не имел ничего против, чтобы оказаться окруженным шестью самыми роскошными на планете юными женщинами, но мне еще хотелось и получить хотя бы отдаленное представление о том, что же все-таки происходит.
Кроме того, в моем сознании все еще крепко сидели неосторожные намеки Шейха Файзули и устрашающий образ великана по имени Харим Бабуллах, забавляющегося отрубленными им головами...
Но, самое главное, до меня стало доходить истинное значение моего открытия.
– Эй, – сказал я, – погодите! Давайте-ка разберемся кое в чем. Иначе кто-то из нас останется пребывать в заблуждении.
Но к моменту, когда я все постиг и все понял, красавицы уже затянули меня на водяной матрас.
Я совершенно не представляю, как такое произошло и с чего это я вдруг принялся резвиться и прыгать вместе с ними. Нет, сказать, что я чересчур активно стремился вырваться от них или даже отказаться от прыжков, было бы неправдой, уж слишком много новых ощущений хотелось испытать и удержать в памяти. А звуки, напоминающие пение арфы! Все это – серьезнейшее испытание для любого, а я не настолько стоик, чтобы противостоять целой команде расшалившихся искусительниц.
Естественно, у меня не было осознанного намерения обманывать этих красоток, и я предпринимал попытки объяснить им, как они заблуждаются. Но ни мои слова, ни знаки не имели для них решительно никакого значения. Скорей всего они расценивали их как свидетельство того, что я получаю искреннее удовольствие от нашей игры.
Но, если быть откровенным, вынужден признаться, что в конце концов я смирился. Я пришел к выводу: в той безнадежной ситуации, в которой я оказался, единственный разумный выход – это извлечь из нее максимум приятного.
Но едва я покорился неизбежности, как услышал знакомый, отдающий металлом и в то же время мелодичный голос. И нет нужды добавлять, что обладатель этого чудного голоса сердито произнес короткую фразу, смысл которой был мне ясен помимо слов.
Шейх, абсолютный и самодержавный правитель Кардизазана, воочию убедился, что я спас его гарем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Я двинулся вперед, полюбовался зрелищем, которое оценили бы и небожители, затем воскликнул:
– Красиво, черт возьми. Красиво!
Мне не было нужды придумывать какие-нибудь волшебные и поэтические слова, потому что девицы буквально в упор меня не видели.
– Черт возьми! – сказал я и поощрительно добавил: – Давайте, давайте!
И тут в первый раз они обратили на меня внимание. Точнее, не на меня, а на знак, который я сделал им руками. И, конечно же, ничего не поняли.
Они застыли. Ушло, прекратилось одушевлявшее их движение.
– Ну вы, куколки! – проговорил я резко. – Давайте продолжайте. Действуйте!
И снова махнул им рукой.
Но это не помогло. Они больше не резвились – просто лежали на своем водяном ложе и молчали.
И все-таки раскинувшиеся передо мной прелестницы – это не самое худшее, что можно себе представить. А главное, внимание всех шестерых наконец-то было приковано ко мне. Поэтому я решил обратиться к ним с короткой речью, которая пришла мне а голову. Кто знает, встретимся ли мы еще раз – на банкете или каком-либо другом сборище?
– Сударыни, – начал я, – забыл вам сообщить одну вещь, а это очень важно. Знайте, что я, ваш благодетель, ваш спаситель, ваш избавитель и так далее. Я – Шелл Скотт. Шелл Скотт, – повторил я. – Может быть, это имя ничего не значит для вас, но запомните его на всякий случай, ладно?
Молчание.
– Ах вы тупые девки... Ну пусть вы и не способны понять мою речь, меня утешает, что она войдет в ваше подсознание. Впрочем, забудьте об этом... Вот что я хочу сказать: я благодарен этому похотливому Шейху за то, что он свел нас всех вместе. Я даже благодарен Одри, и Джиппи, и Сайнаре Лэйн, и миссис Гернбаттс. И, конечно, я благодарен Девину Моррейну, потому что если бы не он и его «дудлбаг»... если бы он не отправился искать затонувший корабль...
Что-то произошло. Молчальницы ожили.
– В чем дело? – удивился я. – Что я такого сказал?
Одна из красавиц энергично спрыгнула с матраса, и, как это бывает с водяными матрасами, он студенисто заколыхался. Пять остальных девушек, казалось, приветственно махнули мне. А эта одинокая красавица смотрела на меня с нескрываемым интересом. И, может быть, со страстью. Неужели? Наконец-то!
Но мои надежды уже столько раз обращались во прах.
– Что это было? – спросил я ее, стараясь держать под контролем свое возбуждение. – Не затонувший же корабль вас так взволновал! В нем нет никакого очарования. Готов поклясться, что вас заинтересовал «дудлбаг», верно? «Дудлбаг!»
– Маххрраййн, – запела она, как раньше не пела ни одна из них. Это была песня красавицы, истомная, хрипловатая и вязкая, как сироп, но ни в коем случае не клейкая и не сентиментальная. Прекрасная мелодия!
– "Отлично! – сказал я себе. – Я подозревал: существует нечто, чем можно пронять этих гордячек. Надо попытаться еще раз, и я это сделаю". Мааахрраах... Как это? Детка, ты и не знаешь, как это меня волнует – не думай, что я не читал «Тысячу и одну ночь». Я читал сказки Шехерезады под одеялом, когда был еще ребенком, тайком от взрослых, а с тех пор много раз перечитывал и никогда не забуду. Откройся... как тебя там... ах да, Сезам! Да, все, что вам требуется, это «Сезам, откройся...». Но что? Что это было?
– Даааййвэйн...
О, право же, как красиво это звучало.
И вдруг внезапно я понял, что произошло. Я нечаянно подобрал ключ, волшебное слово, открывающее пещеру с таинственными сокровищами. Этим словом-ключом было...
– Девин Моррейн? – завопил я. – Да?
Я улыбнулся ей, а она... она зарделась, и если вы думаете, что красавица из гарема не способна на такое, – красавица, одетая только в «гхазик» и «шуп-шуп», – то вы можете пойти и встать в своем классе в угол.
Но я еще не осознал полностью всего значения своего открытия и стал с глупым видом размахивать руками, теперь это у меня превратилось в привычку, и выкрикивать: «Девин Моррейн, откройся, Девин Моррейн...»
– Даайхвэнн Маххррэайнн! – повторила она мелодично, претворяя в песню земное имя.
И из-за ее спины с водяного матраса сначала одна, потом другая, а следом и все остальные подхватили, как гимн, подхватили и понесли: «Даайхвэнн Маххррэйнн!» Пение сопровождалось прыжками и всевозможными телодвижениями, пока, наконец, все они, волнообразно изгибаясь, не двинулись с места. Та, что была ко мне ближе всех, прикоснулась прохладными ладонями к моим щекам, а затем схватила мои руки в свои и начала отступать, увлекая меня за собой. По крайней мере она старалась увлечь меня за собой.
Нет, я не имел ничего против, чтобы оказаться окруженным шестью самыми роскошными на планете юными женщинами, но мне еще хотелось и получить хотя бы отдаленное представление о том, что же все-таки происходит.
Кроме того, в моем сознании все еще крепко сидели неосторожные намеки Шейха Файзули и устрашающий образ великана по имени Харим Бабуллах, забавляющегося отрубленными им головами...
Но, самое главное, до меня стало доходить истинное значение моего открытия.
– Эй, – сказал я, – погодите! Давайте-ка разберемся кое в чем. Иначе кто-то из нас останется пребывать в заблуждении.
Но к моменту, когда я все постиг и все понял, красавицы уже затянули меня на водяной матрас.
Я совершенно не представляю, как такое произошло и с чего это я вдруг принялся резвиться и прыгать вместе с ними. Нет, сказать, что я чересчур активно стремился вырваться от них или даже отказаться от прыжков, было бы неправдой, уж слишком много новых ощущений хотелось испытать и удержать в памяти. А звуки, напоминающие пение арфы! Все это – серьезнейшее испытание для любого, а я не настолько стоик, чтобы противостоять целой команде расшалившихся искусительниц.
Естественно, у меня не было осознанного намерения обманывать этих красоток, и я предпринимал попытки объяснить им, как они заблуждаются. Но ни мои слова, ни знаки не имели для них решительно никакого значения. Скорей всего они расценивали их как свидетельство того, что я получаю искреннее удовольствие от нашей игры.
Но, если быть откровенным, вынужден признаться, что в конце концов я смирился. Я пришел к выводу: в той безнадежной ситуации, в которой я оказался, единственный разумный выход – это извлечь из нее максимум приятного.
Но едва я покорился неизбежности, как услышал знакомый, отдающий металлом и в то же время мелодичный голос. И нет нужды добавлять, что обладатель этого чудного голоса сердито произнес короткую фразу, смысл которой был мне ясен помимо слов.
Шейх, абсолютный и самодержавный правитель Кардизазана, воочию убедился, что я спас его гарем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75