Никакой реакции сверхвозбудимого магносонантного холаселектора не последовало. Это были нудные пятнадцать минут, несмотря на то, что Дев разрешил мне поиграть со своей машиной возле одной из выработанных и запломбированных цементом скважин. Это вовсе не интересно – играть с чем-то, что ни на что не реагирует, а на этих покинутых скважинах так оно и было. Я стал рассеян, заскучал и поймал себя на мысли о том, чем там занимается маленькая (а на самом-то деле и не такая уж маленькая) Петрушка. Сидит ли она в ванне и мылится? Пускает пузыри? Играет с целлулоидной уточкой? И тут я набрел на нефть.
Все мгновенно изменилось. Мне теперь стало наплевать на Петрушку – даже если она запихивала бы зеленые оливки себе в нос или еще куда-нибудь. Конечно, только на один этот долгий и вызывающий глухое сердцебиение момент.
К тому времени Дев уже прочел мне курс лекций по части обращения с его прибором, по крайней мере я уже мог его установить и посмотреть, что из этого получится. И вот он подвел меня к месту, где из земли торчала маленькая стальная труба-маркер с табличкой, на которой значилось название скважины и отмечался тот факт, что она была закрыта. Кругом было множество таких трубок высотой два-три дюйма, отмечавших другие, давно покинутые скважины.
Теперь я перевел взгляд с Дева на эту трубку, высящуюся в дюжине футов от нас, и сказал:
– Что за черт? Почему бросили скважину, когда под ней целый океан нефти? Или по крайней мере маленький пруд. Если ваш «дудл...», ваш прибор как раз это хочет нам сообщить.
– Да, он нам говорит именно это, Шелл, даже учитывая то обстоятельство, что вы с ним мудрите. Я здесь уже бывал прежде, как вы могли догадаться, если вы действительно детектив. Вот почему я вас сюда привел.
– Я думал, что нас привело сюда нечто большее, чем каприз судьбы. Вы уже проверили это место раньше, и, кажется, очень тщательно?
– Лучше вам в это поверить. Смотрите!
Минут пять он крутил датчики и обе антенны, помечая что-то в своем блокноте и тихо приборматывая. Большая часть того, что я смог разобрать, была понятна и, казалось, имела смысл, но кое-что было мне совершенно недоступно.
Когда Дев со всем этим покончил, он подвел итоги, иногда указывая на цифру, которую записал в блокноте.
– Итак, вот оно. Это старое оборудование, металл, оставили в скважине, когда она истощилась. Теперь обсадные трубы оканчиваются на глубине шести тысяч двухсот футов, а это одна из самых глубоких скважин на участке. Я проверял.
– Дев, будьте снисходительны. Я видел, как вы это делаете, наблюдал, как правая стрелка внезапно начинала дергаться, опускаться вниз, доходя до нуля в точке, о которой вы сказали, что она находится на месте, где скважина глубиной шесть тысяч двести футов. Предположим, я верю этому. Но неужели ваш прибор различает, находится ли там, на этой глубине, труба или просто грязь? Или еще что-то?
– Само собой. Там, внизу, трубы утоплены, кстати, не в грязи, но примерно на восемьдесят футов уходят в скальную породу. Должно быть, бурить здесь было одно удовольствие!.. От холаселектора исходят определенные импульсы и возвращаются к нему. И нет ничего диковинного в том, что он отличает твердую стальную трубу от мягкого грунта или даже гранита. А время между моментами эмиссии и возвращения импульса легко можно перевести в футы.
– Особенно если умеешь это делать в уме.
– Верно. Или, еще вернее и лучше, если делать это с помощью компьютера. Это очень простое уравнение: время в микросекундах делится на два и умножается на скорость импульса в футах на микросекунду, а это равно расстоянию в футах до зондируемой точки.
– Да, но что у нее там внутри? Сверхмощные маленькие батарейки?
– Собственно, там нет того, что вы называете батареями. И нет никаких вращающихся или двигающихся частей.
– Но ведь эта ваша чертова штука никуда не подключена. Из какого же источника она берет энергию, Дев?
– Конечно, подключена. – Он указал на полированный штырь, спускавшийся из центра платформы и заглубленный в почве.
Я знал, что в днище холаселектора имеется маленькое круглое отверстие, в которое плотно входил верхний конец штыря. Стало быть...
– Он подключен к земле, – сказал Дев.
– Неужели? Когда в следующий раз у меня в квартире погаснет электричество, я вставлю вилку от лампы в газон.
– Единственное, чего вы хотите, Шелл, это острить. Тесла верил, что это возможно – черпать энергию из земли в любой точке ее поверхности, и для этого не требуются никакие приспособления или динамо, кроме динамо старой матушки-Земли. Черт, да ведь земля по своей сути магнит. Большой, конечно, но нам станет понятнее, если мы мысленно уменьшим ее размеры до фута или нескольких дюймов. И вот вам пожалуйста – круглый магнит... два полюса – северный и южный, магнитные потоки вокруг всего ее тела, от одного до другого полюса. Она вращается в пространстве, которое напичкано другими магнитными потоками и огромным количеством энергии. Но давайте закругляться. – Он посмотрел на часы. – Мне надо быть дома.
– Может, прямо сейчас и отправимся, чтобы особенно не спешить?
– Немного времени еще есть. Я собираюсь кое-что рассказать вам, Шелл, и слушайте внимательно, мой подозрительный друг, потому что следующая минута может изменить вашу жизнь в корне и сделать вас фантастически богатым. Эта скважина, ныне покинутая, имеет глубину шесть тысяч двести футов. Самая глубокая скважина на этом участке уходит в землю на шесть тысяч футов. Теперь вы можете видеть, – он дотронулся до листка, где делал какие-то пометки, – какое показание мы получили, точнее, какое показание вы получили, Шелл. Что оно означает? Что внизу на глубине в три четверти мили, наибольшей, на которую велись в этом месте разработки, залегает значительное количество углеводородов.
– Вы говорите, что те, кто начинал вести разработки в этом месте, не стали бурить на достаточную глубину, верно?
– Не совсем. Они взяли свое – добрались до весьма прибыльной зоны и выкачивали столько, сколько хотели. Но за двадцать пять лет тот горизонт полностью истощился. Но они не знали, ни один живой человек, кроме меня, не знал и не знает, а теперь вот знаете еще и вы, Шелл Скотт, это то, что на три четверти мили вглубь от этого места есть еще один горизонт, еще один резервуар, полный нефти и газа. Причем газа столько, что его давления хватит, чтобы заставить нефть подыматься на поверхность без всякого насоса – она польется рекой, забьет фонтанами, стоит прикоснуться к этому месту. Я пока не проверил всего участка, но готов побиться об заклад, что под нами залегает не менее ста миллионов баррелей, и они только дожидаются, чтобы кто-нибудь пришел и взял их.
Он помолчал.
– Конечно, кто-нибудь, кто понимает, что здесь есть нефть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Все мгновенно изменилось. Мне теперь стало наплевать на Петрушку – даже если она запихивала бы зеленые оливки себе в нос или еще куда-нибудь. Конечно, только на один этот долгий и вызывающий глухое сердцебиение момент.
К тому времени Дев уже прочел мне курс лекций по части обращения с его прибором, по крайней мере я уже мог его установить и посмотреть, что из этого получится. И вот он подвел меня к месту, где из земли торчала маленькая стальная труба-маркер с табличкой, на которой значилось название скважины и отмечался тот факт, что она была закрыта. Кругом было множество таких трубок высотой два-три дюйма, отмечавших другие, давно покинутые скважины.
Теперь я перевел взгляд с Дева на эту трубку, высящуюся в дюжине футов от нас, и сказал:
– Что за черт? Почему бросили скважину, когда под ней целый океан нефти? Или по крайней мере маленький пруд. Если ваш «дудл...», ваш прибор как раз это хочет нам сообщить.
– Да, он нам говорит именно это, Шелл, даже учитывая то обстоятельство, что вы с ним мудрите. Я здесь уже бывал прежде, как вы могли догадаться, если вы действительно детектив. Вот почему я вас сюда привел.
– Я думал, что нас привело сюда нечто большее, чем каприз судьбы. Вы уже проверили это место раньше, и, кажется, очень тщательно?
– Лучше вам в это поверить. Смотрите!
Минут пять он крутил датчики и обе антенны, помечая что-то в своем блокноте и тихо приборматывая. Большая часть того, что я смог разобрать, была понятна и, казалось, имела смысл, но кое-что было мне совершенно недоступно.
Когда Дев со всем этим покончил, он подвел итоги, иногда указывая на цифру, которую записал в блокноте.
– Итак, вот оно. Это старое оборудование, металл, оставили в скважине, когда она истощилась. Теперь обсадные трубы оканчиваются на глубине шести тысяч двухсот футов, а это одна из самых глубоких скважин на участке. Я проверял.
– Дев, будьте снисходительны. Я видел, как вы это делаете, наблюдал, как правая стрелка внезапно начинала дергаться, опускаться вниз, доходя до нуля в точке, о которой вы сказали, что она находится на месте, где скважина глубиной шесть тысяч двести футов. Предположим, я верю этому. Но неужели ваш прибор различает, находится ли там, на этой глубине, труба или просто грязь? Или еще что-то?
– Само собой. Там, внизу, трубы утоплены, кстати, не в грязи, но примерно на восемьдесят футов уходят в скальную породу. Должно быть, бурить здесь было одно удовольствие!.. От холаселектора исходят определенные импульсы и возвращаются к нему. И нет ничего диковинного в том, что он отличает твердую стальную трубу от мягкого грунта или даже гранита. А время между моментами эмиссии и возвращения импульса легко можно перевести в футы.
– Особенно если умеешь это делать в уме.
– Верно. Или, еще вернее и лучше, если делать это с помощью компьютера. Это очень простое уравнение: время в микросекундах делится на два и умножается на скорость импульса в футах на микросекунду, а это равно расстоянию в футах до зондируемой точки.
– Да, но что у нее там внутри? Сверхмощные маленькие батарейки?
– Собственно, там нет того, что вы называете батареями. И нет никаких вращающихся или двигающихся частей.
– Но ведь эта ваша чертова штука никуда не подключена. Из какого же источника она берет энергию, Дев?
– Конечно, подключена. – Он указал на полированный штырь, спускавшийся из центра платформы и заглубленный в почве.
Я знал, что в днище холаселектора имеется маленькое круглое отверстие, в которое плотно входил верхний конец штыря. Стало быть...
– Он подключен к земле, – сказал Дев.
– Неужели? Когда в следующий раз у меня в квартире погаснет электричество, я вставлю вилку от лампы в газон.
– Единственное, чего вы хотите, Шелл, это острить. Тесла верил, что это возможно – черпать энергию из земли в любой точке ее поверхности, и для этого не требуются никакие приспособления или динамо, кроме динамо старой матушки-Земли. Черт, да ведь земля по своей сути магнит. Большой, конечно, но нам станет понятнее, если мы мысленно уменьшим ее размеры до фута или нескольких дюймов. И вот вам пожалуйста – круглый магнит... два полюса – северный и южный, магнитные потоки вокруг всего ее тела, от одного до другого полюса. Она вращается в пространстве, которое напичкано другими магнитными потоками и огромным количеством энергии. Но давайте закругляться. – Он посмотрел на часы. – Мне надо быть дома.
– Может, прямо сейчас и отправимся, чтобы особенно не спешить?
– Немного времени еще есть. Я собираюсь кое-что рассказать вам, Шелл, и слушайте внимательно, мой подозрительный друг, потому что следующая минута может изменить вашу жизнь в корне и сделать вас фантастически богатым. Эта скважина, ныне покинутая, имеет глубину шесть тысяч двести футов. Самая глубокая скважина на этом участке уходит в землю на шесть тысяч футов. Теперь вы можете видеть, – он дотронулся до листка, где делал какие-то пометки, – какое показание мы получили, точнее, какое показание вы получили, Шелл. Что оно означает? Что внизу на глубине в три четверти мили, наибольшей, на которую велись в этом месте разработки, залегает значительное количество углеводородов.
– Вы говорите, что те, кто начинал вести разработки в этом месте, не стали бурить на достаточную глубину, верно?
– Не совсем. Они взяли свое – добрались до весьма прибыльной зоны и выкачивали столько, сколько хотели. Но за двадцать пять лет тот горизонт полностью истощился. Но они не знали, ни один живой человек, кроме меня, не знал и не знает, а теперь вот знаете еще и вы, Шелл Скотт, это то, что на три четверти мили вглубь от этого места есть еще один горизонт, еще один резервуар, полный нефти и газа. Причем газа столько, что его давления хватит, чтобы заставить нефть подыматься на поверхность без всякого насоса – она польется рекой, забьет фонтанами, стоит прикоснуться к этому месту. Я пока не проверил всего участка, но готов побиться об заклад, что под нами залегает не менее ста миллионов баррелей, и они только дожидаются, чтобы кто-нибудь пришел и взял их.
Он помолчал.
– Конечно, кто-нибудь, кто понимает, что здесь есть нефть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75