Но это обстоятельство совсем не говорило о том, что «тарелки» неземного происхождения.
Кто это? Для меня сей вопрос отнюдь не праздный.
Если это наша, российская, разработка и черные служат в какой-нибудь госконторе, то это одно дело. Ну, а вдруг «тарелки» прилетели из-за бугра, тогда ситуация рисуется совсем в другом свете.
Я видел, что черноризцы что-то ищут. А может, и нашли. Они ковырялись в грязи, как муравьи. Первая «тарелка» им светила и, похоже, корректировала направление поисков, а вторая, судя по всему, прикрывала ее сверху.
Надо же, какие умные эти пучеглазые образины…
– А не попробовать ли мне достать их отсюда из карабина? – спросил я риторически, возвращая своему другу бинокль. – Тут чуть больше одного кэмэ. Расстояние для СКС вполне нормальное…
– Что ты, что ты, перестань! Выбрось из головы эти глупости! – в ужасе замахал на меня руками Зосима. – У них там такое… Враз сожгут.
– Да ты глянь на них, присмотрись. И не дрожи, как заячий хвост. По-моему, эти штуки похожи на НЛО, как я на китайца.
Немного поколебавшись, Зосима все же последовал моему совету. Смотрел он долго. А когда отнял бинокль от глаз, его лицо было задумчивым, а руки уже не тряслись.
– Ну как? – спросил я, закуривая.
– Дык, это, кто его знает… – Зосима, как всегда, осторожничал.
– О чем вы там шепчетесь? – наконец прорезался голос у Кондратки. – Что делать, что делать!? Надо в лес уходить, чтобы нас не заметили.
– А если заметят, то что будет? – спросил я лениво.
– Они… они на все способны! Мне рассказывали…
– Кондратий Иванович, успокойтесь, – перебил я чересчур экзальтированную речь Кондратки. – Не верьте досужим вымыслам. Вы им не нужны. Они ищут не нас, а НЕЧТО, похороненное в болоте. И, как на меня, это вовсе не инопланетяне.
– А кто это?
– Знать бы… – Я задумчиво погладил приклад карабина.
Мне, конечно, ничего не стоило пальнуть несколько раз по черноризцам, а заодно и по иллюминаторам «тарелки». Меня сдерживали только два обстоятельства: присутствие моей лихой команды, не шибко быстрой на ноги, и отсутствие уверенности, что летающий аппарат заграничного происхождения.
Карабин Симонова – классная машинка. На полтора километра из нее можно бить вполне прицельно. А если при этом иметь еще и определенный опыт в обращении с оружием… м-да. Заманчиво.
Тем более, что у меня на этих козлов в черных рясах уже зуб прорезался. Большой зуб.
Мы наблюдали за работами на болоте часа два – пока нас окончательно не сморила огромная усталость. Я так вообще уснул с биноклем в руках и в позе охотника, выслеживающего дичь.
А когда утром открыл глаза, то летательных аппаратов и черноризцев не было и в помине. Может, мне померещилось от огромного напряжения? Такое случается. Когда человек на чем-то сильно зациклен, у него во время нервных срывов иногда бывают такие галлюцинации, что будь здоров. Хотя сразу бери его и запихивай в психушку.
У нас, в России, вопрос снятия стресса снимается очень просто: зашел в магазин, купил поллитры, выпил – и все дела. На следующий день ходишь здоровым и обновленным, словно бабка пошептала.
Но ежели тебе крайне приспичило полечиться нашим народным методом где-нибудь на арабском Востоке, а ты находишься в образе правоверного – вот тогда тебе точно приключится полный пердомонокль. Там крепче и забористей верблюжьей мочи ничего нельзя найти.
– Ну что, братва лихая, пора по домам? – сказал я, смачно зевая. – Зосима, у нас там пошамать чего-нибудь осталось?
– Найдем, – туманно ответил Зосима и начал рыться в изрядно отощавшем сидоре.
Во время наших совместных экспедиций он всегда был интендантом. А я – носильщиком. Иногда мне очень хотелось поменяться с ним «должностями», однако я лишь горестно вздыхал и продолжал тащить на своем горбу тяжелую ношу.
Но еще труднее мне приходилось, когда нам выпадала большая охотничья удача, и мы возвращались в деревню с добычей. В такие моменты я готов был прожить остаток жизни на одних консервах, лишь бы не горбатиться как крепостной.
Мы быстро перекусили, особо не присматриваясь, что там подал нам Зосима, и поторопились покинуть место ночлега. Нас снедало обычное нетерпение путешественников, которые после долгих скитаний уже видят вдалеке дым родного очага.
Удивительно, но нам почему-то стало здорово везти. Не прошли мы и двух километров, как на глухой лесной дороге нам попалась телега, запряженная двумя лошадками. Они мирно щипали травку на обочине, а на телеге мертвым сном спал мужичок, чем-то похожий на Зосиму, только помоложе и более щуплый.
– Ты знаешь его? – спросил я своего доброго друга, когда у нас прошел первый этап радостной эйфории по поводу столь знаменательного события.
Мы почему-то совсем не сомневались, что теперь до обжитых мест нам не придется топать на своих двоих.
Конечно же, Зосима знал хозяина лошадей. По-моему, он был знаком со всеми выпивохами в округе.
Едва мы появлялись возле пивной, как его наперебой приветствовали и стар, и млад. Не говоря уже о бродячих псах; наверное, они начинали умильно вилять хвостами, едва Машка выезжала на станционную площадь.
– Дык, это, конечно… Митроха, Митроха! – затормошил он дрыхнущего без задних ног мужичка. – Просыпайси.
Но тот лишь что-то промычал и отбрыкнулся ногой. Похоже, он думал, что его будит родная Дуська.
Причина столь глубокого, почти каталептического сна Митрохи, была, что называется, налицо – в телеге валялась пустая литровая бутылка какой-то местной водки. Ее не то что пить, но даже нюхать было нельзя. Иначе нос отпадет. Такой гадостью можно только клопов травить.
Мне надоели тщетные потуги Зосимы добудиться до сознания Митрохи и я рявкнул у него над ухом:
– Проснись, транда, нас обокрали!
– А! Что? Где? – Митроху подбросило вверх, словно пружиной.
Он бессмысленно таращился на нас и махал руками перед своей изрядно помятой физиономией, словно обрывая невидимые нити-паутинки «бабьего лета». Похоже, мужичок спросонку подумал, что его посетили похмельные черти.
– Митроха, это я, – выступил вперед Зосима. – Ты чего это размахался?
– Зосима? – Мельница в исполнении Митрохи враз прекратила работу, словно сломалась. – Ты как?… Куда мы?… Где я!?
Это уже был крик души.
Мужичок с ноготок, которому уже стукнуло никак не меньше шестидесяти, был в отчаянии. Наверное, Митроха никак не мог понять, как так случилось, что он проснулся не в своей кровати, а в глухом лесу, и почему его окружили незнакомые люди в грязной потрепанной одежде явно подозрительной наружности.
Естественно, не считая Зосимы.
Впрочем, Зосима вполне мог быть наводчиком какой-нибудь лесной банды. Такая мысль, конечно же, не преминула посетить забубенную головушку Митрохи, и он инстинктивно закрылся руками, словно его кто-то собирался бить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Кто это? Для меня сей вопрос отнюдь не праздный.
Если это наша, российская, разработка и черные служат в какой-нибудь госконторе, то это одно дело. Ну, а вдруг «тарелки» прилетели из-за бугра, тогда ситуация рисуется совсем в другом свете.
Я видел, что черноризцы что-то ищут. А может, и нашли. Они ковырялись в грязи, как муравьи. Первая «тарелка» им светила и, похоже, корректировала направление поисков, а вторая, судя по всему, прикрывала ее сверху.
Надо же, какие умные эти пучеглазые образины…
– А не попробовать ли мне достать их отсюда из карабина? – спросил я риторически, возвращая своему другу бинокль. – Тут чуть больше одного кэмэ. Расстояние для СКС вполне нормальное…
– Что ты, что ты, перестань! Выбрось из головы эти глупости! – в ужасе замахал на меня руками Зосима. – У них там такое… Враз сожгут.
– Да ты глянь на них, присмотрись. И не дрожи, как заячий хвост. По-моему, эти штуки похожи на НЛО, как я на китайца.
Немного поколебавшись, Зосима все же последовал моему совету. Смотрел он долго. А когда отнял бинокль от глаз, его лицо было задумчивым, а руки уже не тряслись.
– Ну как? – спросил я, закуривая.
– Дык, это, кто его знает… – Зосима, как всегда, осторожничал.
– О чем вы там шепчетесь? – наконец прорезался голос у Кондратки. – Что делать, что делать!? Надо в лес уходить, чтобы нас не заметили.
– А если заметят, то что будет? – спросил я лениво.
– Они… они на все способны! Мне рассказывали…
– Кондратий Иванович, успокойтесь, – перебил я чересчур экзальтированную речь Кондратки. – Не верьте досужим вымыслам. Вы им не нужны. Они ищут не нас, а НЕЧТО, похороненное в болоте. И, как на меня, это вовсе не инопланетяне.
– А кто это?
– Знать бы… – Я задумчиво погладил приклад карабина.
Мне, конечно, ничего не стоило пальнуть несколько раз по черноризцам, а заодно и по иллюминаторам «тарелки». Меня сдерживали только два обстоятельства: присутствие моей лихой команды, не шибко быстрой на ноги, и отсутствие уверенности, что летающий аппарат заграничного происхождения.
Карабин Симонова – классная машинка. На полтора километра из нее можно бить вполне прицельно. А если при этом иметь еще и определенный опыт в обращении с оружием… м-да. Заманчиво.
Тем более, что у меня на этих козлов в черных рясах уже зуб прорезался. Большой зуб.
Мы наблюдали за работами на болоте часа два – пока нас окончательно не сморила огромная усталость. Я так вообще уснул с биноклем в руках и в позе охотника, выслеживающего дичь.
А когда утром открыл глаза, то летательных аппаратов и черноризцев не было и в помине. Может, мне померещилось от огромного напряжения? Такое случается. Когда человек на чем-то сильно зациклен, у него во время нервных срывов иногда бывают такие галлюцинации, что будь здоров. Хотя сразу бери его и запихивай в психушку.
У нас, в России, вопрос снятия стресса снимается очень просто: зашел в магазин, купил поллитры, выпил – и все дела. На следующий день ходишь здоровым и обновленным, словно бабка пошептала.
Но ежели тебе крайне приспичило полечиться нашим народным методом где-нибудь на арабском Востоке, а ты находишься в образе правоверного – вот тогда тебе точно приключится полный пердомонокль. Там крепче и забористей верблюжьей мочи ничего нельзя найти.
– Ну что, братва лихая, пора по домам? – сказал я, смачно зевая. – Зосима, у нас там пошамать чего-нибудь осталось?
– Найдем, – туманно ответил Зосима и начал рыться в изрядно отощавшем сидоре.
Во время наших совместных экспедиций он всегда был интендантом. А я – носильщиком. Иногда мне очень хотелось поменяться с ним «должностями», однако я лишь горестно вздыхал и продолжал тащить на своем горбу тяжелую ношу.
Но еще труднее мне приходилось, когда нам выпадала большая охотничья удача, и мы возвращались в деревню с добычей. В такие моменты я готов был прожить остаток жизни на одних консервах, лишь бы не горбатиться как крепостной.
Мы быстро перекусили, особо не присматриваясь, что там подал нам Зосима, и поторопились покинуть место ночлега. Нас снедало обычное нетерпение путешественников, которые после долгих скитаний уже видят вдалеке дым родного очага.
Удивительно, но нам почему-то стало здорово везти. Не прошли мы и двух километров, как на глухой лесной дороге нам попалась телега, запряженная двумя лошадками. Они мирно щипали травку на обочине, а на телеге мертвым сном спал мужичок, чем-то похожий на Зосиму, только помоложе и более щуплый.
– Ты знаешь его? – спросил я своего доброго друга, когда у нас прошел первый этап радостной эйфории по поводу столь знаменательного события.
Мы почему-то совсем не сомневались, что теперь до обжитых мест нам не придется топать на своих двоих.
Конечно же, Зосима знал хозяина лошадей. По-моему, он был знаком со всеми выпивохами в округе.
Едва мы появлялись возле пивной, как его наперебой приветствовали и стар, и млад. Не говоря уже о бродячих псах; наверное, они начинали умильно вилять хвостами, едва Машка выезжала на станционную площадь.
– Дык, это, конечно… Митроха, Митроха! – затормошил он дрыхнущего без задних ног мужичка. – Просыпайси.
Но тот лишь что-то промычал и отбрыкнулся ногой. Похоже, он думал, что его будит родная Дуська.
Причина столь глубокого, почти каталептического сна Митрохи, была, что называется, налицо – в телеге валялась пустая литровая бутылка какой-то местной водки. Ее не то что пить, но даже нюхать было нельзя. Иначе нос отпадет. Такой гадостью можно только клопов травить.
Мне надоели тщетные потуги Зосимы добудиться до сознания Митрохи и я рявкнул у него над ухом:
– Проснись, транда, нас обокрали!
– А! Что? Где? – Митроху подбросило вверх, словно пружиной.
Он бессмысленно таращился на нас и махал руками перед своей изрядно помятой физиономией, словно обрывая невидимые нити-паутинки «бабьего лета». Похоже, мужичок спросонку подумал, что его посетили похмельные черти.
– Митроха, это я, – выступил вперед Зосима. – Ты чего это размахался?
– Зосима? – Мельница в исполнении Митрохи враз прекратила работу, словно сломалась. – Ты как?… Куда мы?… Где я!?
Это уже был крик души.
Мужичок с ноготок, которому уже стукнуло никак не меньше шестидесяти, был в отчаянии. Наверное, Митроха никак не мог понять, как так случилось, что он проснулся не в своей кровати, а в глухом лесу, и почему его окружили незнакомые люди в грязной потрепанной одежде явно подозрительной наружности.
Естественно, не считая Зосимы.
Впрочем, Зосима вполне мог быть наводчиком какой-нибудь лесной банды. Такая мысль, конечно же, не преминула посетить забубенную головушку Митрохи, и он инстинктивно закрылся руками, словно его кто-то собирался бить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85