Но вы уверены, что я не должен сопровождать вас в Грейшотт?
— Нет, мне бы хотелось, чтобы ты разведал кое-что о неуловимой леди Ридеалш. Когда я вернусь, надеюсь, мне удастся встретиться с ней лицом к лицу, но для этого я должен знать, где она.
— Слушаюсь, господин майор, сэр.
Ричард улыбнулся. Денщик привык к тому, что его хозяин — виконт не более, чем он сам.
— Если состояние здоровья моего деда позволит, я вернусь в течение нескольких дней.
— Да, милорд. К тому времени, как вы вернетесь, у меня уже будут нужные вам сведения.
— Хорошо. А теперь — в путь.
Они вместе дошли до конюшни, в которой находились их лошади. Лошадь Ричарда по кличке Галаад грум уже держал наготове. Ричард предпочитал седлать лошадь сам, поэтому поступил так же и в этот раз. Талли помог прикрепить ремнями седельные сумки, которые сам тщательно упаковал, потом держал стремя, пока Ричард садился на лошадь.
— Если домашние обстоятельства не позволят мне вернуться, я пришлю за тобой.
— Да, милорд.
Тихонько пробормотав Галааду на ухо несколько слов, виконт пустился в путь. Он предвкушал долгое неторопливое путешествие в Гемпшир, во время которого одиночество предоставит ему время подумать. А обдумать нужно было многое.
Сначала он подумал о деде. Ричард надеялся, что увидит деда в лучшем состоянии. По крайней мере возвращение «Сердца Мэллори» может поднять его дух. Ричард чувствовал, что ему и правда следует остаться в Грейшотте сейчас, когда он выполнил задание бабки. Он просто обязан проводить с дедом как можно больше времени, которого скорее всего осталось слишком мало. Было бы эгоизмом собираться тут же вернуться в Лондон лишь потому, что он никак не мог забыть о загадке леди Уэймот. Поскольку драгоценность была возвращена, он намеревался поговорить с ней на эту тему. Больше никаких разговоров вокруг да около. Ему хотелось узнать, как к ней попала эта вещь.
Конечно, можно отложить разговор и до другого раза — никакой срочности в нем не было. Он мог бы остаться в Грейшотте и поработать с управляющим, чтобы начать осуществлять некоторые необходимые улучшения и починки, а потому вернуться в Лондон следующей весной.
Но к тому моменту она уже может стать леди Кеттеринг.
При мысли об этом у Ричарда сдавило внутренности. Он не хотел ее заполучить, так, как этого хотел Кеттеринг, но ему была невыносима мысль о том, что она выйдет замуж лишь для того, чтобы решить финансовые проблемы. А еще для него была невыносима мысль о том, что Кеттеринг будет ее обнимать. Ответит ли она переполненному приличиями графу так, как отвечала ему?
Между ним и этой очаровательной леди, несомненно, существует взаимное влечение. Ричард никак не мог забыть этот поцелуй у себя в комнате. Он и не хотел забывать этот поцелуй, а еще точнее, он хотел бы его повторить.
Проклятие! Как случилось, что он вдруг стал испытывать глупую и нелогичную страсть к женщине? Ему и правда следует держаться от нее подальше…
Вот только как это сделать?
Какое нелепое затруднение. За всю жизнь его никогда так не смущала женщина.
— Милорд, у вас есть парочка монет для старого солдата?
При звуке низкого хриплого голоса Ричард мгновенно вернулся к реальности. Он придержал лошадь, огляделся и наконец заметил сгорбившуюся кучу тряпья на темном пороге. Похоже, лохмотья были когда-то военной формой. Темная фигура опиралась на грубо сколоченный костыль, лоб и глаз человека были перевязаны грязной тряпкой под грязным изношенным кивером.
От такого зрелища у Ричарда сжалось сердце. Он никогда не привыкнет к виду солдат, опустившихся до нищенства. Солдаты сражались так же храбро, как и офицеры, а часто и еще храбрее. Поэтому они чаще становились калеками, и это не давало им возможности найти подходящую работу. В итоге эти люди оказывались выброшены на улицу неблагодарным правительством.
Нетвердой рукой, одетой в поеденные молью перчатки без пальцев, солдат протянул оловянную чашку:
— Милостыня для бедного солдата…
Уличный мальчишка, покрытый сажей и одетый в грязные тряпки, поднялся с того же порога.
— Подержу вашу лошадь за пенни, — бойко предложил он.
Ричард полез в жилетный карман, достал монету и бросил ее мальчишке, потом спешился и передал ему поводья. Затем он подошел к порогу, и солдат, продолжая протягивать чашку, отступил в темноту. Он оказался не настолько стар, как того ожидал Ричард, и даже то малое, что ему удалось разглядеть под слоем грязи, навело Ричарда на мысль, что это очень молодой человек.
Вид столь молодого человека, ушедшего на войну мальчишкой и теперь превратившегося в ворох тряпок, настолько разозлил Ричарда, что он был готов выкрикнуть оскорбление небесам.
— Какой полк, солдат?
— Двадцать восьмой пехотный.
— Майор Мэллори, третий гвардейский драгунский полк.
Нищий поднял оловянную чашку к голове в равнодушном приветствии.
— Мое почтение, сэр, — хрипло произнес он.
Ричард указал на костыль:
— Где это случилось?
— В Албуэре.
— А! Там всем пришлось туго, и особенно вашим парням из второй дивизии. Насколько я помню, вы потеряли больше, чем мы.
— Вы тоже были там, сэр?
— Да, разве ты не помнишь?
Молодой человек повесил голову и тяжело вздохнул:
— Мы забрали вашего генерала, когда Лонг устроил такую путаницу. Бедному старине Ламли пришлось принять командование над кавалерией всего за несколько часов до сражения, но он блестяще справился с задачей. Великолепный командир.
Солдат покачал головой. Он все еще находился в тени дверного проема, и поэтому был плохо виден Ричарду.
— Я мало что помню из того дня, кроме того, что в нас стреляли французы. Ранен в голову, видите? Глаз потерял, а еще — пуля в ноге.
— Понятно. Не повезло тебе, приятель. Это был тяжелый день, один из худших. Хорошо еще, что остался в живых. Ты был в бригаде Аберкромби, да?
Солдат сгорбился, будто он все помнил, но пытался забыть. Кислый запах спиртного, смешанный с другими отвратительными запахами лохмотьев, окутывал несчастного. Как и многие другие, он, несомненно, использовал джин, чтобы попытаться стереть воспоминания о резне в Албуэре.
— Ваши парни под руководством Аберкромби и Хаутона великолепно справились со своей задачей. Никогда в жизни не видел такой храбрости. Французов было вдвое больше, и все же твоя бригада продолжала сражаться. Как тебя звать, солдат?
— Том Финн, сэр.
Ричард вынул кошелек и достал несколько золотых монет:
— Возьми, Том. Купи себе хорошей еды и чистую постель.
Молодой человек протянул оловянную чашку, и Ричард положил в нее монеты. Солдат долго смотрел в чашку. Его глаз — единственное яркое пятно в тени — широко открылся: видимо, он был ошеломлен. Наверное, бедняга давно не видел столько денег, если вообще когда-либо видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Нет, мне бы хотелось, чтобы ты разведал кое-что о неуловимой леди Ридеалш. Когда я вернусь, надеюсь, мне удастся встретиться с ней лицом к лицу, но для этого я должен знать, где она.
— Слушаюсь, господин майор, сэр.
Ричард улыбнулся. Денщик привык к тому, что его хозяин — виконт не более, чем он сам.
— Если состояние здоровья моего деда позволит, я вернусь в течение нескольких дней.
— Да, милорд. К тому времени, как вы вернетесь, у меня уже будут нужные вам сведения.
— Хорошо. А теперь — в путь.
Они вместе дошли до конюшни, в которой находились их лошади. Лошадь Ричарда по кличке Галаад грум уже держал наготове. Ричард предпочитал седлать лошадь сам, поэтому поступил так же и в этот раз. Талли помог прикрепить ремнями седельные сумки, которые сам тщательно упаковал, потом держал стремя, пока Ричард садился на лошадь.
— Если домашние обстоятельства не позволят мне вернуться, я пришлю за тобой.
— Да, милорд.
Тихонько пробормотав Галааду на ухо несколько слов, виконт пустился в путь. Он предвкушал долгое неторопливое путешествие в Гемпшир, во время которого одиночество предоставит ему время подумать. А обдумать нужно было многое.
Сначала он подумал о деде. Ричард надеялся, что увидит деда в лучшем состоянии. По крайней мере возвращение «Сердца Мэллори» может поднять его дух. Ричард чувствовал, что ему и правда следует остаться в Грейшотте сейчас, когда он выполнил задание бабки. Он просто обязан проводить с дедом как можно больше времени, которого скорее всего осталось слишком мало. Было бы эгоизмом собираться тут же вернуться в Лондон лишь потому, что он никак не мог забыть о загадке леди Уэймот. Поскольку драгоценность была возвращена, он намеревался поговорить с ней на эту тему. Больше никаких разговоров вокруг да около. Ему хотелось узнать, как к ней попала эта вещь.
Конечно, можно отложить разговор и до другого раза — никакой срочности в нем не было. Он мог бы остаться в Грейшотте и поработать с управляющим, чтобы начать осуществлять некоторые необходимые улучшения и починки, а потому вернуться в Лондон следующей весной.
Но к тому моменту она уже может стать леди Кеттеринг.
При мысли об этом у Ричарда сдавило внутренности. Он не хотел ее заполучить, так, как этого хотел Кеттеринг, но ему была невыносима мысль о том, что она выйдет замуж лишь для того, чтобы решить финансовые проблемы. А еще для него была невыносима мысль о том, что Кеттеринг будет ее обнимать. Ответит ли она переполненному приличиями графу так, как отвечала ему?
Между ним и этой очаровательной леди, несомненно, существует взаимное влечение. Ричард никак не мог забыть этот поцелуй у себя в комнате. Он и не хотел забывать этот поцелуй, а еще точнее, он хотел бы его повторить.
Проклятие! Как случилось, что он вдруг стал испытывать глупую и нелогичную страсть к женщине? Ему и правда следует держаться от нее подальше…
Вот только как это сделать?
Какое нелепое затруднение. За всю жизнь его никогда так не смущала женщина.
— Милорд, у вас есть парочка монет для старого солдата?
При звуке низкого хриплого голоса Ричард мгновенно вернулся к реальности. Он придержал лошадь, огляделся и наконец заметил сгорбившуюся кучу тряпья на темном пороге. Похоже, лохмотья были когда-то военной формой. Темная фигура опиралась на грубо сколоченный костыль, лоб и глаз человека были перевязаны грязной тряпкой под грязным изношенным кивером.
От такого зрелища у Ричарда сжалось сердце. Он никогда не привыкнет к виду солдат, опустившихся до нищенства. Солдаты сражались так же храбро, как и офицеры, а часто и еще храбрее. Поэтому они чаще становились калеками, и это не давало им возможности найти подходящую работу. В итоге эти люди оказывались выброшены на улицу неблагодарным правительством.
Нетвердой рукой, одетой в поеденные молью перчатки без пальцев, солдат протянул оловянную чашку:
— Милостыня для бедного солдата…
Уличный мальчишка, покрытый сажей и одетый в грязные тряпки, поднялся с того же порога.
— Подержу вашу лошадь за пенни, — бойко предложил он.
Ричард полез в жилетный карман, достал монету и бросил ее мальчишке, потом спешился и передал ему поводья. Затем он подошел к порогу, и солдат, продолжая протягивать чашку, отступил в темноту. Он оказался не настолько стар, как того ожидал Ричард, и даже то малое, что ему удалось разглядеть под слоем грязи, навело Ричарда на мысль, что это очень молодой человек.
Вид столь молодого человека, ушедшего на войну мальчишкой и теперь превратившегося в ворох тряпок, настолько разозлил Ричарда, что он был готов выкрикнуть оскорбление небесам.
— Какой полк, солдат?
— Двадцать восьмой пехотный.
— Майор Мэллори, третий гвардейский драгунский полк.
Нищий поднял оловянную чашку к голове в равнодушном приветствии.
— Мое почтение, сэр, — хрипло произнес он.
Ричард указал на костыль:
— Где это случилось?
— В Албуэре.
— А! Там всем пришлось туго, и особенно вашим парням из второй дивизии. Насколько я помню, вы потеряли больше, чем мы.
— Вы тоже были там, сэр?
— Да, разве ты не помнишь?
Молодой человек повесил голову и тяжело вздохнул:
— Мы забрали вашего генерала, когда Лонг устроил такую путаницу. Бедному старине Ламли пришлось принять командование над кавалерией всего за несколько часов до сражения, но он блестяще справился с задачей. Великолепный командир.
Солдат покачал головой. Он все еще находился в тени дверного проема, и поэтому был плохо виден Ричарду.
— Я мало что помню из того дня, кроме того, что в нас стреляли французы. Ранен в голову, видите? Глаз потерял, а еще — пуля в ноге.
— Понятно. Не повезло тебе, приятель. Это был тяжелый день, один из худших. Хорошо еще, что остался в живых. Ты был в бригаде Аберкромби, да?
Солдат сгорбился, будто он все помнил, но пытался забыть. Кислый запах спиртного, смешанный с другими отвратительными запахами лохмотьев, окутывал несчастного. Как и многие другие, он, несомненно, использовал джин, чтобы попытаться стереть воспоминания о резне в Албуэре.
— Ваши парни под руководством Аберкромби и Хаутона великолепно справились со своей задачей. Никогда в жизни не видел такой храбрости. Французов было вдвое больше, и все же твоя бригада продолжала сражаться. Как тебя звать, солдат?
— Том Финн, сэр.
Ричард вынул кошелек и достал несколько золотых монет:
— Возьми, Том. Купи себе хорошей еды и чистую постель.
Молодой человек протянул оловянную чашку, и Ричард положил в нее монеты. Солдат долго смотрел в чашку. Его глаз — единственное яркое пятно в тени — широко открылся: видимо, он был ошеломлен. Наверное, бедняга давно не видел столько денег, если вообще когда-либо видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61