Человек, превративший Берка в распутника, который презирал себя и насмехался над любовью.
Почему он оказался здесь?
Лорена присела в глубоком реверансе.
– Какой приятный сюрприз, милорд. Позвольте мне представиться. Я хозяйка этого дома, миссис Лорена Сноу. – Расплываясь в улыбке, она выставила слуг за дверь. – Вы, должно быть, проделали большой путь. Могу я что-нибудь предложить вам? Чай и печенье может быть? В другой комнате, подальше от этого беспорядка.
Не обращая на нее внимания, Уэстхейвен подошел к Берку. Будучи одного роста, они стояли лицом к лицу, словно в комнате, кроме них двоих, никого не было.
– Ответь мне. Почему твоя рубашка в крови? Что ты сделал с этой женщиной?
– Что я сделал? – с мрачной иронией рассмеялся Берк. – Нет, сначала я задам свои вопросы. Прошло десять лет. Чему я обязан оказанной мне честью?
Гришем-старший ответил не сразу.
– Я хотел прекратить слухи, что мой сын собирается вступить в весьма неподходящий брак.
– Вы слушаете сплетни? Не верю! У вас, должно быть, более надежный источник информации. – Берк повернулся к Лорен: – Догадываюсь. Вы ему написали.
– Я… – Она опустила глаза и заломила руки. – Я смиренно прошу у вас прощения, милорд. Я просто подумала, что милорд, возможно, пожелает поговорить с вами. Пока вас не сбили с пути истинного.
– Сбили с пути? Тогда вы опоздали. Оба.
Кэтрин в смятении прижала одеяло к груди и попыталась сесть, Чтобы высказать возмущение этим бесцеремонным вмешательством в ее жизнь и помешать Берку сделать заявление, от которого он потом будет вынужден отказаться.
– Подождите, – сказала она.
Но никто не услышал ее слабого голоса. Горячая волна боли прокатилась по левому боку.
Уэстхейвен сурово смотрел на сына.
– Это та самая женщина?
Его ледяной взгляд заставил Кэтрин содрогнуться. Откуда-то издалека она услышала ответ Берка:
– Эту леди зовут Кэтрин. Скоро она станет графиней Торнуолд.
Она открыла рот, чтобы возразить. Но вдруг комната покачнулась. В глазах стало темно. Кэтрин потеряла сознание.
– Как она? – спросил Родерик Гришем.
Когда спустя два часа Берк вошел в библиотеку, отец подошел к нему той же уверенной походкой, которой Берк в детстве пытался подражать. Мало что изменилось в его отце. Тот же холодный взгляд, те же уверенные манеры, тот же суровый вид. Но все же он изменился за эти десять лет. Глубокие складки пролегли вдоль носа, а волосы и брови поседели. Берк не позволил себе признаться, что был потрясен. Его когда-то несгибаемый отец постарел.
Нет, конечно, Берк не остался равнодушным. Он подошел к буфету, налил, себе бренди и сделал, большой глоток. Он сменил рубашку и освежился, но еще не избавился от потрясения, которое испытал при виде крови Кэтрин.
– Сейчас ею занимается доктор. Повреждены только мягкие ткани, к вашему сожалению.
– Не говори глупости! Я не желаю смерти этой женщины.
Берк резко обернулся:
– Раз уж вы упомянули, об этом, как странно, что подъехали к этому дому так скоро после того, как была ранена Кэтрин. Скажите, отец, как далеко вы можете зайти в желании помешать мне жениться на ней?
Лицо Родерика стало землисто-серым.
– Ты смеешь предполагать, что я прятался в кустах и пытался убить женщину?
Даже сейчас отец умел вызывать в Берке чувство стыда. Он с трудом выдержал его взгляд.
– У вас была веская причина.
– Это грязное обвинение, даже если и исходит от тебя. А я уж начинал надеяться, что ты изменился.
– Изменился? – Берк заставил себя непринужденно рассмеяться. – Что навело вас на эту мысль?
– Ты провел в Корнуолле целый год, занимаясь имением. После твоего удивительного поступка в Ватерлоо ты, кажется, бросил играть, распутничать и пьянствовать…
Так, значит, Родерик пристально следил за ним. Берк почувствовал странную теплоту в сердце, но тут же обругал себя за то, что все еще цепляется за детские мечты. Интерес отца не имел ничего общего, с любовью или заботой. Он даже не потрудился навестить в больнице раненого сына.
– Так кому же вы платили, кто же шпионил за мной? Троттер? Или, скорее, Дайбелл?
При упоминании старого слуги Родерик слегка поджал губы.
– Ему я никогда не платил. Он присылал, мне сведения, потому что тоже беспокоился о тебе.
– Вас беспокоит только честь семьи. – Берк поднял бокал, залпом опорожнил его и поставил на буфет.
– Да, – подтвердил Родерик. – Я беспокоюсь. Особенно когда вхожу сюда и вижу твою нареченную лежащей с пулевой раной. Что, черт побери, сегодня произошло? Кто в нее стрелял?
Берк подошел к окну и уперся руками в подоконник. У него возникло подозрение, но он не мог его высказать, пока не узнает больше.
– Это был несчастный случай. Это все, что вам надо знать.
– Я только уповаю на Бога, что ты не ввязался в какой-то грязный скандал. Кто такая эта Кэтрин Сноу? Что ты знаешь о ее происхождении? Кто ее родители?
– Мне, черт побери, наплевать на ее родословную. – Скрестив на груди руки, Берк повернулся к отцу. – Не сомневайтесь, я такой же неисправимый, каким был всегда. Ничто из того, что вы скажете или сделаете, не помешает мне жениться на этой женщине.
– Так ты женишься, чтобы насолить мне?
– Не обольщайтесь. Я женюсь ради собственного удовольствия, а не чьего-то другого. Меньше всего вашего. – Если Кэтрин примет его предложение.
Берк все еще видел возмущение в ее глазах, когда он чуть не солгал об их помолвке. Но его переполняла как любовь, так и ненависть к человеку, который дал ему жизнь, а затем лишил своей любви и доброты.
Заложив руки за спину, Гришем-старший ходил по комнате.
– Я думал, что ты наконец готов встретить меня как взрослый. Кажется, я ошибся.
Берк изобразил на лице наплевательскую усмешку:
– Упаси Боже, чтобы я стал таким, как вы! Поэтому возвращайтесь в свой кабинет, в вашу палату лордов, в круг ваших высокорожденных снобов.
– Я остаюсь. Мой долг позаботиться о том, чтобы ты не искалечил свою жизнь в угоду охотнице за деньгами. Если я смогу предотвратить этот неравный брак, я сделаю это.
– Ваше вмешательство ничего не изменит. Если вы посмеете обидеть Кэтрин, вы за это ответите. – Целая буря чувств бушевала в душе Берка, и самое тяжелое из них – страх, что, может быть, отцу это удастся.
– Это тот самый разбойник вчера и стрелял в Кэтрин, – с широко раскрытыми голубыми глазами говорила Пруденс. – Это должен быть именно он. Он украл драгоценности леди Боуфорт.
Присцилла, хлопая ресницами, посматривала на сидевшего напротив нее лорда Уэстхейвена.
– Это было очень странно. Вор опустошил ее сейф и оставил в нем медный фартинг.
Родерик Гришем не донес чашку до рта.
– Вы сказали «медный фартинг»?
– Да, мы знаем, потому что леди Боуфорт – мамина лучшая подруга. Она рассказала это в письме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Почему он оказался здесь?
Лорена присела в глубоком реверансе.
– Какой приятный сюрприз, милорд. Позвольте мне представиться. Я хозяйка этого дома, миссис Лорена Сноу. – Расплываясь в улыбке, она выставила слуг за дверь. – Вы, должно быть, проделали большой путь. Могу я что-нибудь предложить вам? Чай и печенье может быть? В другой комнате, подальше от этого беспорядка.
Не обращая на нее внимания, Уэстхейвен подошел к Берку. Будучи одного роста, они стояли лицом к лицу, словно в комнате, кроме них двоих, никого не было.
– Ответь мне. Почему твоя рубашка в крови? Что ты сделал с этой женщиной?
– Что я сделал? – с мрачной иронией рассмеялся Берк. – Нет, сначала я задам свои вопросы. Прошло десять лет. Чему я обязан оказанной мне честью?
Гришем-старший ответил не сразу.
– Я хотел прекратить слухи, что мой сын собирается вступить в весьма неподходящий брак.
– Вы слушаете сплетни? Не верю! У вас, должно быть, более надежный источник информации. – Берк повернулся к Лорен: – Догадываюсь. Вы ему написали.
– Я… – Она опустила глаза и заломила руки. – Я смиренно прошу у вас прощения, милорд. Я просто подумала, что милорд, возможно, пожелает поговорить с вами. Пока вас не сбили с пути истинного.
– Сбили с пути? Тогда вы опоздали. Оба.
Кэтрин в смятении прижала одеяло к груди и попыталась сесть, Чтобы высказать возмущение этим бесцеремонным вмешательством в ее жизнь и помешать Берку сделать заявление, от которого он потом будет вынужден отказаться.
– Подождите, – сказала она.
Но никто не услышал ее слабого голоса. Горячая волна боли прокатилась по левому боку.
Уэстхейвен сурово смотрел на сына.
– Это та самая женщина?
Его ледяной взгляд заставил Кэтрин содрогнуться. Откуда-то издалека она услышала ответ Берка:
– Эту леди зовут Кэтрин. Скоро она станет графиней Торнуолд.
Она открыла рот, чтобы возразить. Но вдруг комната покачнулась. В глазах стало темно. Кэтрин потеряла сознание.
– Как она? – спросил Родерик Гришем.
Когда спустя два часа Берк вошел в библиотеку, отец подошел к нему той же уверенной походкой, которой Берк в детстве пытался подражать. Мало что изменилось в его отце. Тот же холодный взгляд, те же уверенные манеры, тот же суровый вид. Но все же он изменился за эти десять лет. Глубокие складки пролегли вдоль носа, а волосы и брови поседели. Берк не позволил себе признаться, что был потрясен. Его когда-то несгибаемый отец постарел.
Нет, конечно, Берк не остался равнодушным. Он подошел к буфету, налил, себе бренди и сделал, большой глоток. Он сменил рубашку и освежился, но еще не избавился от потрясения, которое испытал при виде крови Кэтрин.
– Сейчас ею занимается доктор. Повреждены только мягкие ткани, к вашему сожалению.
– Не говори глупости! Я не желаю смерти этой женщины.
Берк резко обернулся:
– Раз уж вы упомянули, об этом, как странно, что подъехали к этому дому так скоро после того, как была ранена Кэтрин. Скажите, отец, как далеко вы можете зайти в желании помешать мне жениться на ней?
Лицо Родерика стало землисто-серым.
– Ты смеешь предполагать, что я прятался в кустах и пытался убить женщину?
Даже сейчас отец умел вызывать в Берке чувство стыда. Он с трудом выдержал его взгляд.
– У вас была веская причина.
– Это грязное обвинение, даже если и исходит от тебя. А я уж начинал надеяться, что ты изменился.
– Изменился? – Берк заставил себя непринужденно рассмеяться. – Что навело вас на эту мысль?
– Ты провел в Корнуолле целый год, занимаясь имением. После твоего удивительного поступка в Ватерлоо ты, кажется, бросил играть, распутничать и пьянствовать…
Так, значит, Родерик пристально следил за ним. Берк почувствовал странную теплоту в сердце, но тут же обругал себя за то, что все еще цепляется за детские мечты. Интерес отца не имел ничего общего, с любовью или заботой. Он даже не потрудился навестить в больнице раненого сына.
– Так кому же вы платили, кто же шпионил за мной? Троттер? Или, скорее, Дайбелл?
При упоминании старого слуги Родерик слегка поджал губы.
– Ему я никогда не платил. Он присылал, мне сведения, потому что тоже беспокоился о тебе.
– Вас беспокоит только честь семьи. – Берк поднял бокал, залпом опорожнил его и поставил на буфет.
– Да, – подтвердил Родерик. – Я беспокоюсь. Особенно когда вхожу сюда и вижу твою нареченную лежащей с пулевой раной. Что, черт побери, сегодня произошло? Кто в нее стрелял?
Берк подошел к окну и уперся руками в подоконник. У него возникло подозрение, но он не мог его высказать, пока не узнает больше.
– Это был несчастный случай. Это все, что вам надо знать.
– Я только уповаю на Бога, что ты не ввязался в какой-то грязный скандал. Кто такая эта Кэтрин Сноу? Что ты знаешь о ее происхождении? Кто ее родители?
– Мне, черт побери, наплевать на ее родословную. – Скрестив на груди руки, Берк повернулся к отцу. – Не сомневайтесь, я такой же неисправимый, каким был всегда. Ничто из того, что вы скажете или сделаете, не помешает мне жениться на этой женщине.
– Так ты женишься, чтобы насолить мне?
– Не обольщайтесь. Я женюсь ради собственного удовольствия, а не чьего-то другого. Меньше всего вашего. – Если Кэтрин примет его предложение.
Берк все еще видел возмущение в ее глазах, когда он чуть не солгал об их помолвке. Но его переполняла как любовь, так и ненависть к человеку, который дал ему жизнь, а затем лишил своей любви и доброты.
Заложив руки за спину, Гришем-старший ходил по комнате.
– Я думал, что ты наконец готов встретить меня как взрослый. Кажется, я ошибся.
Берк изобразил на лице наплевательскую усмешку:
– Упаси Боже, чтобы я стал таким, как вы! Поэтому возвращайтесь в свой кабинет, в вашу палату лордов, в круг ваших высокорожденных снобов.
– Я остаюсь. Мой долг позаботиться о том, чтобы ты не искалечил свою жизнь в угоду охотнице за деньгами. Если я смогу предотвратить этот неравный брак, я сделаю это.
– Ваше вмешательство ничего не изменит. Если вы посмеете обидеть Кэтрин, вы за это ответите. – Целая буря чувств бушевала в душе Берка, и самое тяжелое из них – страх, что, может быть, отцу это удастся.
– Это тот самый разбойник вчера и стрелял в Кэтрин, – с широко раскрытыми голубыми глазами говорила Пруденс. – Это должен быть именно он. Он украл драгоценности леди Боуфорт.
Присцилла, хлопая ресницами, посматривала на сидевшего напротив нее лорда Уэстхейвена.
– Это было очень странно. Вор опустошил ее сейф и оставил в нем медный фартинг.
Родерик Гришем не донес чашку до рта.
– Вы сказали «медный фартинг»?
– Да, мы знаем, потому что леди Боуфорт – мамина лучшая подруга. Она рассказала это в письме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81