А сейчас, лишенный облагораживающего влияния своей обычной одежды, он казался настоящим варваром.
— Входите же, Уилсон. Входите, старина, и налейте себе бренди, — дружески предложил Рэннок, жестом указав на выстроившиеся на столике хрустальные графины. — Тем более что ваш рабочий день давно закончился, — добавил он и, подойдя к окну, отогнул уголок тяжелой шелковой шторы и выглянул наружу. — Скажите, Уилсон, вам не кажется, что туман усилился?
Силы небесные! Рэннок обсуждает погоду. И предлагает ему выпить. Их общение, как правило, ограничивалось неразборчивым ворчанием, время от времени несколькими словами и коротким «можете идти». Уилсон с благодарностью направился к бренди, теперь уже совершенно уверенный, что подкрепиться таким образом ему будет, судя по всему, необходимо.
Отойдя от окна, Рэннок присел на угол стола, небрежно пристроив стакан с шотландским виски на массивном бедре. Даже в таком положении его крупная фигура возвышалась над Уилсоном, который лихорадочно соображал, что происходит. Если бы Рэннок намеревался его уволить, то давно сделал бы это. Уилсон не раз сам был свидетелем подобных быстрых расправ. Рэннок уничтожал человека как кобра: молниеносно и безжалостно.
Значит, маркизу нужно нечто другое… но что? Должно быть, это что-то совсем гнусное, иначе чем можно было бы объяснить столь нетипичное для Рэннока любезное поведение? В начале этой недели Уилсон был занят тем, что пытался разыскать сбежавшую любовницу маркиза. Безнадежная затея! После этого его отправили к ювелиру, чтобы приобрести экстравагантный рубиновый браслет, гармонирующий с рубиновым колье, которое он же выбрал для нее в качестве рождественского подарка.
Браслет был плохим признаком. Уилсон точно знал, что это означает. Возможно, сейчас он получит указание найти хозяину новую любовницу. В этом не было ничего необычного, потому что в прошлом году именно Уилсон обеспечил ему услуги мисс Фонтэйн. Романтики там и в помине не было. Приказание маркиза Рэннока было кратким и четким: узнать имя любовницы лорда Кливингтона, убедиться в том, что она более-менее привлекательна, выяснить, сколько он ей платит, и предложить вдвое больше этой суммы.
Поговаривали, что Кливинггон жульнически обыграл Рэннока в кости на прошлой неделе, и проделал это так ловко, что было трудно к нему придраться. Ни один джентльмен, даже Рэннок, не стал бы предъявлять обвинения, не имея доказательств, поэтому коварный маркиз Рэннок осуществил возмездие другими средствами.
Вскоре Кливингтон оказался в смешном положении, и ему пришлось притворяться, правда, без всякого успеха, что он давно утратил интерес к мисс Фонтэйн. Он не осмелился вызвать Рэннока на дуэль — на такое мало кто осмеливался. А тем глупцам, которые все же набирались храбрости, приходилось быстро пожалеть о своей горячности. Учитывая безжалостные методы расправы Рэннока, можно было считать, что Кливингтон легко отделался.
Уилсон повернулся к маркизу и несколько натянуто ответил:
— Именно так, милорд. Сегодня действительно очень густой туман.
Рэннок все еще смотрел на него весьма благосклонным взглядом. Однако Уилсону казалось, что он похож на сытую пантеру, которая только что пообедала внушительным куском свежего мяса.
— Садитесь, Уилсон, садитесь, — проговорил маркиз, жестом указывая на кресло. — Мне кажется, вы бледны. Может быть, слишком много работаете? — Он зажег наконец сигару от свечи и выпустил облачко ароматного дыма.
Уилсон сел в кресло.
— Нет, милорд. Со мной все в порядке, уверяю вас.
— Отлично, — произнес Рэннок, с отсутствующим видом разглядывая свою сигару.
Потом он довольно долго молчал и наконец заговорил:
— Скажите, Уилсон, как поживает ваша семья? Я до сих пор не удосужился спросить вас. У вас ведь есть престарелая матушка, не так ли?
Уилсон был просто ошеломлен тем, что маркизу известно о существовании его семьи.
— Моя семья, и моя матушка в частности, лорд Рэннок, живут хорошо.
— Ну что ж, прекрасно. — Маркиз задумчиво отхлебнул из бокала глоток своего ужасного шотландского виски.
Выдержав паузу и сделав для храбрости большой глоток бренди, Уилсон спросил:
— Вы что-то хотели, милорд?
Рэннок пристально взглянул на него со своего места на углу стола, напоминая при этом большую черную хищную птицу, которая в любую минуту может расправить крылья и камнем броситься вниз на зазевавшегося грызуна.
— Да, — ответил он, наконец заставив Уилсона вздрогнуть. — Извините, я забыл о том, что вам, должно быть, не терпится вернуться поскорее к домашнему очагу. Тем более в такую промозглую погоду. Мне даже стыдно, что я оторвал вас от семьи в столь поздний час.
Уилсон, разгоряченный тонким французским коньяком, хотел было признаться, что в полуосвещенной библиотеке маркиза он начинает чувствовать себя более уютно, чем перед холодным камином миссис Уилсон, но вовремя сдержался.
— Не стоит говорить об этом, милорд.
— Вы хороший человек, Уилсон. Я рад, что оставил вас у себя на службе. Ну а теперь перейду к делу. — Рэннок передал Уилсону листок бумаги, на котором были написаны два имени: Джеймс Харт и Питер Уэйден.
— Я не знаю этих людей, милорд, — неуверенно произнес секретарь.
— Я тоже, — дружелюбно сказал маркиз. — Но мне хотелось бы узнать о них побольше, разумеется, не привлекая к себе внимания. Оба они проживают в Лондоне. Хотя, видимо, не принадлежат к высшему обществу. Первый, насколько мне известно, помолвлен. Надо узнать, кто его невеста.
Уилсон молча кивнул.
— А второй, кажется, является экспертом по искусству фламандских художников и занимается импортом их работ с континента. Он часто бывает в разъездах и наверняка имеет связи в Королевской Академии искусств. А кроме того, этот человек распределяет заказы между различными художниками.
— А о нем что вам желательно узнать, милорд? Рэннок снова затянулся сигарой и выдохнул дымок.
— Просто я хочу убедиться, что у Питера Уэйдена безупречная репутация, и надеюсь, что так оно и есть.
— Понятно, милорд. Значит, вы намерены приобрести какое-нибудь произведение искусства?
Рэннок кивнул.
— Вернее было бы сказать, Уилсон, что у меня быстро растет интерес к живописи.
— Я должен купить что-то для вас, милорд? — неуверенно спросил Уилсон.
Рэннок долго смотрел на него, обдумывая сказанное, потом произнес:
— Какая великолепная идея, Уилсон! — Он понизил голос почти до заговорщического шепота. — Найди этого мистера Уэйдена. Скажи ему, что твой хозяин — только имени не называй! — желает купить картину ван Артевальде.
— Ван Артевальде, милорд? Должен предупредить вас, что его работы чрезвычайно трудно найти. Они редко появляются на рынке и безумно дорого стоят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Входите же, Уилсон. Входите, старина, и налейте себе бренди, — дружески предложил Рэннок, жестом указав на выстроившиеся на столике хрустальные графины. — Тем более что ваш рабочий день давно закончился, — добавил он и, подойдя к окну, отогнул уголок тяжелой шелковой шторы и выглянул наружу. — Скажите, Уилсон, вам не кажется, что туман усилился?
Силы небесные! Рэннок обсуждает погоду. И предлагает ему выпить. Их общение, как правило, ограничивалось неразборчивым ворчанием, время от времени несколькими словами и коротким «можете идти». Уилсон с благодарностью направился к бренди, теперь уже совершенно уверенный, что подкрепиться таким образом ему будет, судя по всему, необходимо.
Отойдя от окна, Рэннок присел на угол стола, небрежно пристроив стакан с шотландским виски на массивном бедре. Даже в таком положении его крупная фигура возвышалась над Уилсоном, который лихорадочно соображал, что происходит. Если бы Рэннок намеревался его уволить, то давно сделал бы это. Уилсон не раз сам был свидетелем подобных быстрых расправ. Рэннок уничтожал человека как кобра: молниеносно и безжалостно.
Значит, маркизу нужно нечто другое… но что? Должно быть, это что-то совсем гнусное, иначе чем можно было бы объяснить столь нетипичное для Рэннока любезное поведение? В начале этой недели Уилсон был занят тем, что пытался разыскать сбежавшую любовницу маркиза. Безнадежная затея! После этого его отправили к ювелиру, чтобы приобрести экстравагантный рубиновый браслет, гармонирующий с рубиновым колье, которое он же выбрал для нее в качестве рождественского подарка.
Браслет был плохим признаком. Уилсон точно знал, что это означает. Возможно, сейчас он получит указание найти хозяину новую любовницу. В этом не было ничего необычного, потому что в прошлом году именно Уилсон обеспечил ему услуги мисс Фонтэйн. Романтики там и в помине не было. Приказание маркиза Рэннока было кратким и четким: узнать имя любовницы лорда Кливингтона, убедиться в том, что она более-менее привлекательна, выяснить, сколько он ей платит, и предложить вдвое больше этой суммы.
Поговаривали, что Кливинггон жульнически обыграл Рэннока в кости на прошлой неделе, и проделал это так ловко, что было трудно к нему придраться. Ни один джентльмен, даже Рэннок, не стал бы предъявлять обвинения, не имея доказательств, поэтому коварный маркиз Рэннок осуществил возмездие другими средствами.
Вскоре Кливингтон оказался в смешном положении, и ему пришлось притворяться, правда, без всякого успеха, что он давно утратил интерес к мисс Фонтэйн. Он не осмелился вызвать Рэннока на дуэль — на такое мало кто осмеливался. А тем глупцам, которые все же набирались храбрости, приходилось быстро пожалеть о своей горячности. Учитывая безжалостные методы расправы Рэннока, можно было считать, что Кливингтон легко отделался.
Уилсон повернулся к маркизу и несколько натянуто ответил:
— Именно так, милорд. Сегодня действительно очень густой туман.
Рэннок все еще смотрел на него весьма благосклонным взглядом. Однако Уилсону казалось, что он похож на сытую пантеру, которая только что пообедала внушительным куском свежего мяса.
— Садитесь, Уилсон, садитесь, — проговорил маркиз, жестом указывая на кресло. — Мне кажется, вы бледны. Может быть, слишком много работаете? — Он зажег наконец сигару от свечи и выпустил облачко ароматного дыма.
Уилсон сел в кресло.
— Нет, милорд. Со мной все в порядке, уверяю вас.
— Отлично, — произнес Рэннок, с отсутствующим видом разглядывая свою сигару.
Потом он довольно долго молчал и наконец заговорил:
— Скажите, Уилсон, как поживает ваша семья? Я до сих пор не удосужился спросить вас. У вас ведь есть престарелая матушка, не так ли?
Уилсон был просто ошеломлен тем, что маркизу известно о существовании его семьи.
— Моя семья, и моя матушка в частности, лорд Рэннок, живут хорошо.
— Ну что ж, прекрасно. — Маркиз задумчиво отхлебнул из бокала глоток своего ужасного шотландского виски.
Выдержав паузу и сделав для храбрости большой глоток бренди, Уилсон спросил:
— Вы что-то хотели, милорд?
Рэннок пристально взглянул на него со своего места на углу стола, напоминая при этом большую черную хищную птицу, которая в любую минуту может расправить крылья и камнем броситься вниз на зазевавшегося грызуна.
— Да, — ответил он, наконец заставив Уилсона вздрогнуть. — Извините, я забыл о том, что вам, должно быть, не терпится вернуться поскорее к домашнему очагу. Тем более в такую промозглую погоду. Мне даже стыдно, что я оторвал вас от семьи в столь поздний час.
Уилсон, разгоряченный тонким французским коньяком, хотел было признаться, что в полуосвещенной библиотеке маркиза он начинает чувствовать себя более уютно, чем перед холодным камином миссис Уилсон, но вовремя сдержался.
— Не стоит говорить об этом, милорд.
— Вы хороший человек, Уилсон. Я рад, что оставил вас у себя на службе. Ну а теперь перейду к делу. — Рэннок передал Уилсону листок бумаги, на котором были написаны два имени: Джеймс Харт и Питер Уэйден.
— Я не знаю этих людей, милорд, — неуверенно произнес секретарь.
— Я тоже, — дружелюбно сказал маркиз. — Но мне хотелось бы узнать о них побольше, разумеется, не привлекая к себе внимания. Оба они проживают в Лондоне. Хотя, видимо, не принадлежат к высшему обществу. Первый, насколько мне известно, помолвлен. Надо узнать, кто его невеста.
Уилсон молча кивнул.
— А второй, кажется, является экспертом по искусству фламандских художников и занимается импортом их работ с континента. Он часто бывает в разъездах и наверняка имеет связи в Королевской Академии искусств. А кроме того, этот человек распределяет заказы между различными художниками.
— А о нем что вам желательно узнать, милорд? Рэннок снова затянулся сигарой и выдохнул дымок.
— Просто я хочу убедиться, что у Питера Уэйдена безупречная репутация, и надеюсь, что так оно и есть.
— Понятно, милорд. Значит, вы намерены приобрести какое-нибудь произведение искусства?
Рэннок кивнул.
— Вернее было бы сказать, Уилсон, что у меня быстро растет интерес к живописи.
— Я должен купить что-то для вас, милорд? — неуверенно спросил Уилсон.
Рэннок долго смотрел на него, обдумывая сказанное, потом произнес:
— Какая великолепная идея, Уилсон! — Он понизил голос почти до заговорщического шепота. — Найди этого мистера Уэйдена. Скажи ему, что твой хозяин — только имени не называй! — желает купить картину ван Артевальде.
— Ван Артевальде, милорд? Должен предупредить вас, что его работы чрезвычайно трудно найти. Они редко появляются на рынке и безумно дорого стоят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89