Он видел, как, переглянувшись, хихикнули Гас и Тео, которые, очевидно, предпочли по-своему интерпретировать остроумный ответ Эллиота. Фредерика зажала ротик рукой.
— Как не стыдно смеяться надо мной, мисс д’Авийе! — шепнул он. — Сказали бы лучше, что за штука элгиновский мрамор…
В темно-карих глазах девочки заиграли веселые искорки.
— Это греческие скульптуры, — прошептала она в ответ. — Из Парфенона.
Уинни Уэйден взглянула на них и решительно сменила тему разговора.
— Поскольку вы вызвали такой интерес, мистер Робертс, расскажите нам о себе. Чем, например, вы занимаетесь?
— К сожалению, не о чем рассказывать, мадам, — ответил Эллиот, чувствуя, что теперь точно оказался в центре внимания.
— Не повезло, да? — спросил Гас. — Ну что ж, в таком случае вы попали как раз туда, куда надо. Эви добрая, она вас примет под свое крылышко. Даже для такого никчемного повесы, которого временно исключили из Кембриджа и все такое, здесь нашлось место. — Гас повесил голову в притворном раскаянии. Это было так забавно, что Эллиот едва не рассмеялся.
— Не валяй дурака, Гасси, — оборвала его мать. — И пожалуйста, не вздумай распространяться о своих «подвигах» в университете. Мистер Робертс настоящий джентльмен, он приехал сюда, чтобы заказать свой портрет для невесты.
— Правда? Как это романтично! — воскликнула Николетта. — Вам так не кажется, мистер Стокли?
— Вы правы, мисс Николетта, — согласился Стокли, по-прежнему не спуская глаз с Эванджелины. — Интересно, что об этом думает ваша сестра?
— Я считаю это очень романтичным, — сказала Эванджелина, бросая на Эллиота озорной взгляд. — Тем более что в результате денежки из кармана мистера Робертса перекочуют в мой карман.
— Мисс Стоун! — воскликнул Эллиот в притворном ужасе. — Ваше бессердечие меня пугает. А мне-то говорили, что все великие художники были романтиками!
— Ишь, чего захотели! — фыркнул Гас. — Эви совсем не свойственна романтика. Она бывает романтична разве что в те минуты, когда работает над батальными сценами из мифов о богах и героях.
— Огастес! — воскликнула Эванджелина с явной угрозой в голосе.
Эллиот взглянул на хозяйку с некоторым удивлением.
— Вот как, мисс Стоун? А я-то думал, что вы ограничиваетесь портретами и пейзажами.
— Это потому, — объяснил с набитым ртом Гас, — что дядюшка Питер сбывает лучшие полотна с такой скоростью, что они не успевают повисеть здесь, у нас.
Эллиот заметил, как смущенно заерзала на стуле Эванджелина.
— Она становится баснословно знаменитой, — продолжал Гас. — Но Эви не подписывает свои полотна полным именем. — Он положил вилку на стол. — Вы разбираетесь в искусстве, мистер Робертс?
Эллиот немного помедлил с ответом.
— Скажем так: я знаю, что именно мне нравится. — Он перевел взгляд на свою соседку слева. — Умоляю, назовите свой псевдоним, мисс Стоун?
Эванджелина была теперь явно раздосадованна.
— Ван Артевальде, — с готовностью ответил за нее Гас. — Э. ван Артевальде.
По традиции после ужина члены семьи переходили в гостиную, где музицировали, читали или играли в карты. Эванджелина заметила, что Эллиот Роберте нерешительно стоял, опираясь на свой стул, пока столовая почти опустела. Незаметно наблюдая за ним, она еще раз оценила взглядом художника его высокую поджарую фигуру, руки с длинными, изящными пальцами, которыми он держался за спинку стула. Несмотря на непринужденность его манер, Эванджелина не могла не заметить в нем какую-то неуверенность. Что-то тревожило этого человека. Хотя, вполне возможно, он просто заскучал в их обществе.
Хотя Эванджелина вовсе не собиралась ни перед кем оправдываться за спокойный, уединенный образ жизни своего семейства, она понимала, что их компанию отнюдь нельзя назвать изысканным обществом. А судя по скучающему выражению на красивом лице Эллиота Робертса, он привык к более светскому образу жизни. А если это так, криво усмехнувшись, решила она, то мистер Робертс явно ошибся адресом. Однако ей почему-то очень хотелось, чтобы он остался в Чатем-Лодже, хотя никакого разумного объяснения этому желанию она не могла бы дать. Просто ей очень хочется написать его портрет, убеждала она себя, и это всего лишь естественное желание живописца запечатлеть на холсте красоту реальной жизни. Все остальные глупые мысли быстро исчезнут, останется только это жадное стремление перенести на холст увиденную красоту.
Она приказала Тесс и Полли убрать со стола, заметив при этом, что мистер Робертс о чем-то разговаривает с Гасом. Несмотря на то что ее гость был за столом довольно молчалив, застенчивым человеком его, пожалуй, нельзя было назвать. Хотя его одежда сильно пострадала от непогоды, он был явно из состоятельных людей, а его манеры, жесты и даже голос выдавали в нем человека, привыкшего отдавать приказания. Эванджелина на мгновение смутилась, представив себе, какими безнадежно провинциальными они могли показаться человеку столь высокого общественного положения.
— Мистер Робертс, — обратилась она к нему наконец, — мы здесь обычно не подаем портвейн после ужина. Но если вы с Гасом пожелаете…
Гость покачал головой:
— Спасибо, мисс Стоун, не надо. Вы позволите мне проводить вас в гостиную? — сказал он, предлагая ей руку.
Эванджелина любезно улыбнулась, но от предложенной руки отказалась.
— Мне кажется, мистер Робертс, что вы не вполне свободно чувствуете себя у нас. Здесь все не так, как в городе. Так что, поверьте, вам совсем не обязательно присоединяться к нашим развлечениям в гостиной, тем более что они едва ли могут прийтись вам по вкусу.
Кажется, мистер Роберте был несколько озадачен, и она даже подумала, не обидела ли его чем-нибудь.
— Понимаю, — пробормотал он, — я не хотел бы мешать вам своим присутствием.
Так и есть, она его обидела.
— Вы не так меня поняли, сэр, — мягко сказала Эванджелина, беря его под руку и стараясь при этом не сосредоточиваться на ощущении твердых мощных мускулов под тканью его пиджака. — Я просто не хотела, чтобы вы чувствовали себя обязанным играть в триктрак с моими подопечными или слушать наше пение, а то и отплясывать джигу, а кроме того, иногда приходится играть в жмурки или еще того хуже.
— Хуже? — воскликнул он в притворном ужасе. — Что может быть хуже?
— Есть еще такая игра, как «отними туфлю», мистер Робертс. Вам в нее никогда не приходилось играть?
— К сожалению, — печально признался он.
— Остерегайтесь играть в эту игру, — предупредила она. — После нее остаются синяки и ссадины.
— Понимаю, — серьезно промолвил он.
К этому времени они остались одни в слабо освещенном коридоре. Эллиот остановился и, развернувшись на каблуках, встал перед ней. Его прищуренные серые глаза поблескивали, отчего по ее телу неожиданно прокатилась горячая волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89