Прежде всего, нам надо выяснить имена их постоянных клиентов. И, кроме того, где они работали — в публичном доме или где-нибудь еще?
— Может, в этом деле замешаны торговцы белыми рабами? — предположил Делакорт, вспомнив самые мрачные теории Кембла. — Или контрабандисты? Или скупщики краденого?
Де Рохан долго смотрел на него оценивающим взглядом.
— Нет, контрабандисты вряд ли, — ответил он, наконец. — Я тоже думал про воров и скупщиков краденого, но, по правде говоря, эти девушки похожи на обычных небогатых проституток.
— Но зачем убивать обычных проституток? — в замешательстве спросил Делакорт. — Если только убийцы не сумасшедшие. А если сумасшедшие, значит, они очень опасны.
— Да, они очень опасны, — согласился де Рохан. — Мы это уже установили. Теперь нам осталось только выяснить, кто они. — С этими словами, по-военному четко развернувшись на каблуках, он поклонился Сесилии. — Простите, леди Уолрафен, что потревожил вас так поздно. Мне пора. Если можно, я заеду к вам в пятницу на Пеннингтон-стрит.
Делакорт рассчитывал, что она передумает, но его надежды оказались напрасными. Сесилия, с готовностью кивнув, вышла вслед за полицейским из гостиной.
В полном молчании они прошли по коридору. Сесилия подала ему пальто, шляпу и открыла дверь. С коврика у порога, отлично выспавшись, поднялся Люцифер. Сесилия сказала псу несколько ласковых слов, и полусонная собачья морда расплылась в довольной ухмылке.
Инспектор слегка улыбнулся, подозвал мастифа и вышел на крыльцо, но на второй ступеньке остановился и поднял голову. Густые тучи над Риджент-парком внезапно разошлись, и в просвете появился сказочно яркий осколок луны.
Несколько мгновений де Рохан смотрел в ночное небо.
— La lima crescente, — благоговейно прошептал он.
— Что, простите?
Де Рохан повернулся к ней, слегка смущенный.
— Полумесяц, — перевел он. — Просто мне вспомнилась старая поговорка моей бабушки.
Сесилия улыбнулась. Этот полицейский определенно начинал ей нравиться.
— Вы итальянец, мистер де Рохан?
— Не только, но моя бабушка из Милана. — Он молча смотрел на нее, словно ожидая какого-нибудь презрительного жеста или возгласа, однако Сесилия вовсе не собиралась делать что-либо подобное.
— И что же говорила ваша бабушка? — ласково спросила она. — Я обожаю старые поговорки.
Он удивленно взглянул на нее, думая, что она смеется над ним, но это было не так.
— Если облачной зимней ночью увидишь на небе полумесяц, — сказал он, ступив на тротуар, — то скоро сбудется твоя самая сокровенная мечта. — У подножия лестницы он обернулся. Лицо его превратилось в мрачную маску. — Но мечты Мэг Макнамара уже никогда не сбудутся, верно?
Сесилия отрицательно покачала головой.
Де Рохан долго смотрел ей в глаза.
— Впрочем, будем надеяться, что сегодняшняя ночь принесет счастье вам, bella signora, — мягко сказал он. — Желаю вам buona notte.
С этими словами он резко развернулся, быстрым изящным движением надел шляпу и исчез во мгле.
Совершенно забыв свое смущение по поводу зеленого платья, Делакорт сидел в гостиной, размышляя о страшных известиях, которые принес де Рохан. Делакорт всегда был смелым, решительным человеком, даже, пожалуй, часто себе же во вред, но, когда он думал об убийствах Мэри и Мэг, по спине его пробегал холодок страха. Он чувствовал себя ответственным за происходящее. Коул за городом, и, значит, он сам должен — нет, просто обязан — позаботиться о том, чтобы убийца был отдан в руки правосудия. И это еще не все. Он должен обеспечить безопасность Сесилии, и невозможно угадать, какая из этих задач была потруднее.
Черт бы побрал де Рохана! Он словно намеренно втянул Сесилию в это проклятое дело. А между тем ему, как никому другому, должна быть понятна вся опасность работы в Ист-Энде, тем более после таких событий. Что, если убийца проник в саму миссию? Что, если он… или они… думают, что Сесилия знает больше, чем есть на самом деле? Что, если, не дай Бог, она действительно узнает от Китти что-либо опасное?
А де Рохану только это и нужно. Расследовать преступления — его работа.
Дэвид допил бренди и небрежно отставил рюмку. Уличные часы пробили полночь. Было слышно, как Сесилия на крыльце разговаривает с де Роханом. Как защитить самого себя, Делакорт знал. Больше того, через несколько недель он опять вернется к прежней праздной жизни — будет играть в карты, ходить в клуб и к портному. Но Сесилия была чужда развлечений, три раза в неделю усердно трудясь, словно обычная продавщица. В сознании Дэвида возникло кошмарное видение: в темном безлюдном переулке Сесилию выталкивают из ее кареты, а он в этот момент далеко и не может помочь!
Чтобы отвлечься; Дэвид взял ведерко с углем и кочергу и принялся поправлять огонь в остывающем камине, но воображение его по-прежнему продолжало работать. Когда Сесилия вернулась в гостиную, Делакорт уже успел утратить и благие намерения, и сдержанность.
— Сесилия, — начал он, глядя на огонь в камине, — мне не нравится, что ты вместе с инспектором собираешься разговаривать с Китти. Я полагаю, нам надо пересмотреть штат миссии.
Атмосфера в комнате опять стала напряженной. Сесилия прошла по ковру к камину, шурша шелковыми юбками. Чувствовалось, что она раздражена.
— Что вы сказали, Делакорт? — переспросила она натянутым тоном.
Дэвид выпрямился и повернулся к ней.
— Доки и их окрестности — опасное место, и здание миссии не может считаться надежным убежищем. Двоих женщин уже убили, и нет никакой уверенности, что бандиты на этом остановятся.
— Но при чем здесь штат миссии?
Делакорт чувствовал недовольство в ее голосе, но вопрос был слишком серьезным, чтобы оставить его без внимания.
— Меня восхищает твоя преданность делу, но тебе больше не стоит работать с этими несчастными женщинами. Это становиться слишком рискованным.
Сесилия усмехнулась. Делакорт увидел в ее голубых глазах ледяные искры и понял, как бестактно прозвучали его слова.
— Рискованно? — переспросила она. — По-вашему, милорд, если я богата и имею титул, значит, меня надо беречь больше, чем Мэри и Китти?
— Я этого не говорил, Сесилия, — буркнул он и, отвернувшись, сердито ткнул кочергой в горящие угли.
— Не говорили, — голос ее дрожал от гнева, — но подразумевали. Значит, вы считаете мою жизнь более ценной, чем жизнь этих женщин?
«Конечно, глупенькая! — хотел крикнуть Делакорт. — Ты для меня дороже всех сокровищ мира!»
Но он не мог ей этого сказать, выразив словами те чувства, что комом подступали к горлу.
Безмолвно стоя словно истукан, он смотрел в пылающий огонь, так сильно сжимая в руке кочергу, что ногти впивались в ладонь. Сесилия тем временем взволнованно расхаживала по гостиной.
— Ты больше не должна ходить на Пеннингтон-стрит, — тихо проговорил Дэвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Может, в этом деле замешаны торговцы белыми рабами? — предположил Делакорт, вспомнив самые мрачные теории Кембла. — Или контрабандисты? Или скупщики краденого?
Де Рохан долго смотрел на него оценивающим взглядом.
— Нет, контрабандисты вряд ли, — ответил он, наконец. — Я тоже думал про воров и скупщиков краденого, но, по правде говоря, эти девушки похожи на обычных небогатых проституток.
— Но зачем убивать обычных проституток? — в замешательстве спросил Делакорт. — Если только убийцы не сумасшедшие. А если сумасшедшие, значит, они очень опасны.
— Да, они очень опасны, — согласился де Рохан. — Мы это уже установили. Теперь нам осталось только выяснить, кто они. — С этими словами, по-военному четко развернувшись на каблуках, он поклонился Сесилии. — Простите, леди Уолрафен, что потревожил вас так поздно. Мне пора. Если можно, я заеду к вам в пятницу на Пеннингтон-стрит.
Делакорт рассчитывал, что она передумает, но его надежды оказались напрасными. Сесилия, с готовностью кивнув, вышла вслед за полицейским из гостиной.
В полном молчании они прошли по коридору. Сесилия подала ему пальто, шляпу и открыла дверь. С коврика у порога, отлично выспавшись, поднялся Люцифер. Сесилия сказала псу несколько ласковых слов, и полусонная собачья морда расплылась в довольной ухмылке.
Инспектор слегка улыбнулся, подозвал мастифа и вышел на крыльцо, но на второй ступеньке остановился и поднял голову. Густые тучи над Риджент-парком внезапно разошлись, и в просвете появился сказочно яркий осколок луны.
Несколько мгновений де Рохан смотрел в ночное небо.
— La lima crescente, — благоговейно прошептал он.
— Что, простите?
Де Рохан повернулся к ней, слегка смущенный.
— Полумесяц, — перевел он. — Просто мне вспомнилась старая поговорка моей бабушки.
Сесилия улыбнулась. Этот полицейский определенно начинал ей нравиться.
— Вы итальянец, мистер де Рохан?
— Не только, но моя бабушка из Милана. — Он молча смотрел на нее, словно ожидая какого-нибудь презрительного жеста или возгласа, однако Сесилия вовсе не собиралась делать что-либо подобное.
— И что же говорила ваша бабушка? — ласково спросила она. — Я обожаю старые поговорки.
Он удивленно взглянул на нее, думая, что она смеется над ним, но это было не так.
— Если облачной зимней ночью увидишь на небе полумесяц, — сказал он, ступив на тротуар, — то скоро сбудется твоя самая сокровенная мечта. — У подножия лестницы он обернулся. Лицо его превратилось в мрачную маску. — Но мечты Мэг Макнамара уже никогда не сбудутся, верно?
Сесилия отрицательно покачала головой.
Де Рохан долго смотрел ей в глаза.
— Впрочем, будем надеяться, что сегодняшняя ночь принесет счастье вам, bella signora, — мягко сказал он. — Желаю вам buona notte.
С этими словами он резко развернулся, быстрым изящным движением надел шляпу и исчез во мгле.
Совершенно забыв свое смущение по поводу зеленого платья, Делакорт сидел в гостиной, размышляя о страшных известиях, которые принес де Рохан. Делакорт всегда был смелым, решительным человеком, даже, пожалуй, часто себе же во вред, но, когда он думал об убийствах Мэри и Мэг, по спине его пробегал холодок страха. Он чувствовал себя ответственным за происходящее. Коул за городом, и, значит, он сам должен — нет, просто обязан — позаботиться о том, чтобы убийца был отдан в руки правосудия. И это еще не все. Он должен обеспечить безопасность Сесилии, и невозможно угадать, какая из этих задач была потруднее.
Черт бы побрал де Рохана! Он словно намеренно втянул Сесилию в это проклятое дело. А между тем ему, как никому другому, должна быть понятна вся опасность работы в Ист-Энде, тем более после таких событий. Что, если убийца проник в саму миссию? Что, если он… или они… думают, что Сесилия знает больше, чем есть на самом деле? Что, если, не дай Бог, она действительно узнает от Китти что-либо опасное?
А де Рохану только это и нужно. Расследовать преступления — его работа.
Дэвид допил бренди и небрежно отставил рюмку. Уличные часы пробили полночь. Было слышно, как Сесилия на крыльце разговаривает с де Роханом. Как защитить самого себя, Делакорт знал. Больше того, через несколько недель он опять вернется к прежней праздной жизни — будет играть в карты, ходить в клуб и к портному. Но Сесилия была чужда развлечений, три раза в неделю усердно трудясь, словно обычная продавщица. В сознании Дэвида возникло кошмарное видение: в темном безлюдном переулке Сесилию выталкивают из ее кареты, а он в этот момент далеко и не может помочь!
Чтобы отвлечься; Дэвид взял ведерко с углем и кочергу и принялся поправлять огонь в остывающем камине, но воображение его по-прежнему продолжало работать. Когда Сесилия вернулась в гостиную, Делакорт уже успел утратить и благие намерения, и сдержанность.
— Сесилия, — начал он, глядя на огонь в камине, — мне не нравится, что ты вместе с инспектором собираешься разговаривать с Китти. Я полагаю, нам надо пересмотреть штат миссии.
Атмосфера в комнате опять стала напряженной. Сесилия прошла по ковру к камину, шурша шелковыми юбками. Чувствовалось, что она раздражена.
— Что вы сказали, Делакорт? — переспросила она натянутым тоном.
Дэвид выпрямился и повернулся к ней.
— Доки и их окрестности — опасное место, и здание миссии не может считаться надежным убежищем. Двоих женщин уже убили, и нет никакой уверенности, что бандиты на этом остановятся.
— Но при чем здесь штат миссии?
Делакорт чувствовал недовольство в ее голосе, но вопрос был слишком серьезным, чтобы оставить его без внимания.
— Меня восхищает твоя преданность делу, но тебе больше не стоит работать с этими несчастными женщинами. Это становиться слишком рискованным.
Сесилия усмехнулась. Делакорт увидел в ее голубых глазах ледяные искры и понял, как бестактно прозвучали его слова.
— Рискованно? — переспросила она. — По-вашему, милорд, если я богата и имею титул, значит, меня надо беречь больше, чем Мэри и Китти?
— Я этого не говорил, Сесилия, — буркнул он и, отвернувшись, сердито ткнул кочергой в горящие угли.
— Не говорили, — голос ее дрожал от гнева, — но подразумевали. Значит, вы считаете мою жизнь более ценной, чем жизнь этих женщин?
«Конечно, глупенькая! — хотел крикнуть Делакорт. — Ты для меня дороже всех сокровищ мира!»
Но он не мог ей этого сказать, выразив словами те чувства, что комом подступали к горлу.
Безмолвно стоя словно истукан, он смотрел в пылающий огонь, так сильно сжимая в руке кочергу, что ногти впивались в ладонь. Сесилия тем временем взволнованно расхаживала по гостиной.
— Ты больше не должна ходить на Пеннингтон-стрит, — тихо проговорил Дэвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87