Я застонал от изнеможения и безнадежности. Я всегда был отщепенцем с наполовину мертвой душой, затерянной в кругах этого ада, в этом непостоянном мире из ветра и воды. Никогда мне не добраться до пристани. И все же я зашагал вперед, хотя так отупел от беспросветной тоски, что даже не старался поменьше шуметь.
Дорога была узкая. Слева кучи балласта — камешки от него порой летели мне под ноги; справа чернела пустота, от которой я старался держаться как можно дальше. Однако спасение было именно там: внизу, под насыпью, должна была проходить улица. Я что было сил вглядывался в темноту, опасаясь налететь на острые колья какой-нибудь решетки. Вокруг тихо сыпал мелкий дождь — один из тех упорных дождичков, которые словно для того и существуют, чтобы олицетворять собою Зло. Вспомнилось время, когда я по четверть часа раздумывал, какой галстук надеть; сейчас я был изголодавшимся бродягой, у меня как будто бы даже появилось желание пострадать еще, про запас, чтобы поиздеваться над своим прошлым. Носком ботинка я ощупал склон: он был крутой. А что, если съехать на заду?.. Я сел на мокрую землю и, помогая себе пятками, стал спускаться. Страхи мои были напрасны. Спуск прошел благополучно. Рубеж был взят. Я шагал по мостовой. Вокруг был город.
Пустынный, мрачный, молчаливый город, канавы которого были переполнены и где изредка хлопала ставня. Мои шаги гулко раздавались среди неразличимых фасадов домов. Я был похож на насекомое, преодолевающее заваленную камнями равнину. Споткнулся о бортик тротуара, справа от себя нащупал стену. Оставалось лишь терпеливо двигаться дальше, пока держат ноги и не кончилась стена. В стене обнаруживались ниши, в глубине которых находились закрытые двери; рука касалась ставен, жалюзи, пальцы согревались, скользя по известке, время от времени натыкались на раскисшую афишу. Затем стена кончилась. Я с опаской шел дальше, стараясь придерживаться бортика тротуара. Миновал перекресток и, чтобы не налететь на что-нибудь, вытянул руки вперед. В ботинки набиралась вода. С крыш срывались тяжелые капли и разбивались о разбухшую от воды одежду, затем ледяная влага просачивалась до самого тела. Но я уже давно перешагнул грань того состояния, когда тревожишься за свое здоровье или жизнь. С каким-то недоверчивым изумлением я все глубже погружался в отчаяние. Пробило половину. Но которого часа? Несколько мгновений, и я превращусь в мишень для автоматчиков из патруля. А улице ни конца ни края… Мои воспаленные пальцы перестали ощущать стену. Сделав несколько осторожных шагов, я вступил на какую-то очень гладкую поверхность. Оказалось, это трамвайные рельсы. У меня слегка потеплело на душе. Мне показалось, что теперь я не так одинок и беспомощен. Эта стальная колея выведет меня к центру города. Я пошел по ней и вскоре очутился посреди какого-то огромного пространства, по которому свободно, не встречая на своем пути преград и не завихряясь, гулял со всей набранной на равнине силой ветер. Я прислушался: вокруг раздавался приглушенный рокот, похожий на шум моря в раковине. А запах? Это был запах проточной воды, текущей вдаль и ударяющейся о берега, терпкий запах рыбы и водорослей. Я стоял на мосту над Роной. Неужели повезет?
Я остановился, но эхо моих шагов продолжало звучать. Впрочем, нет, это шаги идущего впереди меня человека. Я весь сжался, боясь даже дышать. Хотя, в конце концов, повстречать прохожего — что тут необычного? Правда, этот прохожий меня пугал: слишком уж безбоязненно он шел. Стучали по мостовой кожаные подошвы. Боты? Или всего-навсего зимние ботинки? Шаги удалялись. Я старался поспеть за ними. До сих пор я имел дело с предметами. Отныне мне предстоит иметь дело с людьми. Возникла мысль о Бернаре. Я взывал к нему, как к святому-покровителю; поборов инстинктивный страх налететь на что-нибудь, я поспешил пройти мост. Звук шагов стал глуше. Потом вдруг совсем пропал; почему — мне стало ясно, только когда я сам, сойдя с моста, ступил на мягкую почву. Я попал на площадь. Не площадь ли Карно, о которой говорил Бернар? В таком случае нужно взять вправо, к Соне. Но как не заплутать в этой пустыне тьмы? Я сильно ударился обо что-то плечом и чуть не упал. Что это? Пальцы ощутили шероховатую поверхность коры. Видимо, площадь обсажена деревьями. Я продвигался очень медленно. Дотрагиваться до клейкой мшистой коры и отыскивать проход между деревьями было ужасно неприятно. Наверное, это насаждения, обнесенные металлическим заборчиком, как в общественном саду? Я был настолько вымотан, что не сомневался: стоит упасть, и я уже не поднимусь. Скамьи, стулья — все это тоже приходилось учитывать. Я заблудился в этом, как мне казалось, подлеске, зачарованном лесу; от бешенства у меня начались судороги в ногах. Раздался торжественный бой часов — десять, одиннадцать, двенадцать. Били одновременно несколько часов — их разноголосица с важностью уведомляла меня, что отсрочка подходит к концу. С этого момента я переставал быть запоздалым пешеходом и становился подозрительной личностью. Я упустил свой шанс. Ну нет, дудки! Слишком уж глупо! В пяти минутах ходьбы от дома Элен…
Я прислонился к стволу дерева, уткнулся в его влажную кору. Только без паники! Все взвесить! Я неподалеку от вокзала Перраш. Значит, нужно ориентироваться по нему, оставить его слева и идти по бульвару — как его?.. по названию какой-то битвы… Бульвар выведет к Соне. По слуху ориентироваться трудно. Нужно продолжать путь — и немедля. Я пошел наугад, почва под ногами стала тверже. Послышался нарастающий шум мотора, желтый свет фар высветил дорогу. Я успел оглядеться и вскоре уже шагал по широкому тротуару. На мой взгляд, даже слишком широкому. Это был один из богатых кварталов, со множеством кафе и отелей. Для меня небезопасный. К счастью, мне попадались ниши домов, куда я, как крыса, забивался. Да, я был крысой, украдкой перебегавшей с места на место. Так я избежал встречи с группой мужчин, наблюдая из укрытия за огоньками их сигарет, слушая, как клацают подошвы их ботинок по мостовой. Должно быть, я стер ноги в кровь разбухшей от воды обувью. Еще одно усилие. Я дотащился до просторной площади и на этот раз почувствовал, что погиб окончательно. Покружив по площади, я должен был выйти на центральную улицу, ведущую к Белькур. Вместо этого я спускался вниз. Ошибки быть не могло: дорога шла под гору. Я остановился, раздумывая. Что может представлять собой спуск в этой части города?.. Набережная! Следовательно, я на берегу Соны?.. Я вернулся назад и снова принялся на ощупь отыскивать дома на набережной. Но домов не было. Здесь-то я и подохну, в этой непонятно где заставшей меня ночи, может быть, всего в нескольких метрах от спасительного пристанища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дорога была узкая. Слева кучи балласта — камешки от него порой летели мне под ноги; справа чернела пустота, от которой я старался держаться как можно дальше. Однако спасение было именно там: внизу, под насыпью, должна была проходить улица. Я что было сил вглядывался в темноту, опасаясь налететь на острые колья какой-нибудь решетки. Вокруг тихо сыпал мелкий дождь — один из тех упорных дождичков, которые словно для того и существуют, чтобы олицетворять собою Зло. Вспомнилось время, когда я по четверть часа раздумывал, какой галстук надеть; сейчас я был изголодавшимся бродягой, у меня как будто бы даже появилось желание пострадать еще, про запас, чтобы поиздеваться над своим прошлым. Носком ботинка я ощупал склон: он был крутой. А что, если съехать на заду?.. Я сел на мокрую землю и, помогая себе пятками, стал спускаться. Страхи мои были напрасны. Спуск прошел благополучно. Рубеж был взят. Я шагал по мостовой. Вокруг был город.
Пустынный, мрачный, молчаливый город, канавы которого были переполнены и где изредка хлопала ставня. Мои шаги гулко раздавались среди неразличимых фасадов домов. Я был похож на насекомое, преодолевающее заваленную камнями равнину. Споткнулся о бортик тротуара, справа от себя нащупал стену. Оставалось лишь терпеливо двигаться дальше, пока держат ноги и не кончилась стена. В стене обнаруживались ниши, в глубине которых находились закрытые двери; рука касалась ставен, жалюзи, пальцы согревались, скользя по известке, время от времени натыкались на раскисшую афишу. Затем стена кончилась. Я с опаской шел дальше, стараясь придерживаться бортика тротуара. Миновал перекресток и, чтобы не налететь на что-нибудь, вытянул руки вперед. В ботинки набиралась вода. С крыш срывались тяжелые капли и разбивались о разбухшую от воды одежду, затем ледяная влага просачивалась до самого тела. Но я уже давно перешагнул грань того состояния, когда тревожишься за свое здоровье или жизнь. С каким-то недоверчивым изумлением я все глубже погружался в отчаяние. Пробило половину. Но которого часа? Несколько мгновений, и я превращусь в мишень для автоматчиков из патруля. А улице ни конца ни края… Мои воспаленные пальцы перестали ощущать стену. Сделав несколько осторожных шагов, я вступил на какую-то очень гладкую поверхность. Оказалось, это трамвайные рельсы. У меня слегка потеплело на душе. Мне показалось, что теперь я не так одинок и беспомощен. Эта стальная колея выведет меня к центру города. Я пошел по ней и вскоре очутился посреди какого-то огромного пространства, по которому свободно, не встречая на своем пути преград и не завихряясь, гулял со всей набранной на равнине силой ветер. Я прислушался: вокруг раздавался приглушенный рокот, похожий на шум моря в раковине. А запах? Это был запах проточной воды, текущей вдаль и ударяющейся о берега, терпкий запах рыбы и водорослей. Я стоял на мосту над Роной. Неужели повезет?
Я остановился, но эхо моих шагов продолжало звучать. Впрочем, нет, это шаги идущего впереди меня человека. Я весь сжался, боясь даже дышать. Хотя, в конце концов, повстречать прохожего — что тут необычного? Правда, этот прохожий меня пугал: слишком уж безбоязненно он шел. Стучали по мостовой кожаные подошвы. Боты? Или всего-навсего зимние ботинки? Шаги удалялись. Я старался поспеть за ними. До сих пор я имел дело с предметами. Отныне мне предстоит иметь дело с людьми. Возникла мысль о Бернаре. Я взывал к нему, как к святому-покровителю; поборов инстинктивный страх налететь на что-нибудь, я поспешил пройти мост. Звук шагов стал глуше. Потом вдруг совсем пропал; почему — мне стало ясно, только когда я сам, сойдя с моста, ступил на мягкую почву. Я попал на площадь. Не площадь ли Карно, о которой говорил Бернар? В таком случае нужно взять вправо, к Соне. Но как не заплутать в этой пустыне тьмы? Я сильно ударился обо что-то плечом и чуть не упал. Что это? Пальцы ощутили шероховатую поверхность коры. Видимо, площадь обсажена деревьями. Я продвигался очень медленно. Дотрагиваться до клейкой мшистой коры и отыскивать проход между деревьями было ужасно неприятно. Наверное, это насаждения, обнесенные металлическим заборчиком, как в общественном саду? Я был настолько вымотан, что не сомневался: стоит упасть, и я уже не поднимусь. Скамьи, стулья — все это тоже приходилось учитывать. Я заблудился в этом, как мне казалось, подлеске, зачарованном лесу; от бешенства у меня начались судороги в ногах. Раздался торжественный бой часов — десять, одиннадцать, двенадцать. Били одновременно несколько часов — их разноголосица с важностью уведомляла меня, что отсрочка подходит к концу. С этого момента я переставал быть запоздалым пешеходом и становился подозрительной личностью. Я упустил свой шанс. Ну нет, дудки! Слишком уж глупо! В пяти минутах ходьбы от дома Элен…
Я прислонился к стволу дерева, уткнулся в его влажную кору. Только без паники! Все взвесить! Я неподалеку от вокзала Перраш. Значит, нужно ориентироваться по нему, оставить его слева и идти по бульвару — как его?.. по названию какой-то битвы… Бульвар выведет к Соне. По слуху ориентироваться трудно. Нужно продолжать путь — и немедля. Я пошел наугад, почва под ногами стала тверже. Послышался нарастающий шум мотора, желтый свет фар высветил дорогу. Я успел оглядеться и вскоре уже шагал по широкому тротуару. На мой взгляд, даже слишком широкому. Это был один из богатых кварталов, со множеством кафе и отелей. Для меня небезопасный. К счастью, мне попадались ниши домов, куда я, как крыса, забивался. Да, я был крысой, украдкой перебегавшей с места на место. Так я избежал встречи с группой мужчин, наблюдая из укрытия за огоньками их сигарет, слушая, как клацают подошвы их ботинок по мостовой. Должно быть, я стер ноги в кровь разбухшей от воды обувью. Еще одно усилие. Я дотащился до просторной площади и на этот раз почувствовал, что погиб окончательно. Покружив по площади, я должен был выйти на центральную улицу, ведущую к Белькур. Вместо этого я спускался вниз. Ошибки быть не могло: дорога шла под гору. Я остановился, раздумывая. Что может представлять собой спуск в этой части города?.. Набережная! Следовательно, я на берегу Соны?.. Я вернулся назад и снова принялся на ощупь отыскивать дома на набережной. Но домов не было. Здесь-то я и подохну, в этой непонятно где заставшей меня ночи, может быть, всего в нескольких метрах от спасительного пристанища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39