И на щеке блестела кровью большая царапина.
— Эль, - выдохнула я.
— Привет, Кей…
Я подошла к нему.
— Где это ты так вывозился?
— Да в Килне пришлось… мордой в грязь немножко. Но у тебя я умываться не буду, уж извини. Не хочется с твоими родителями знакомиться.
— Подожди, - я вышла на кухню, вернулась с мокрым кухонным полотенцем и стала стирать грязь с лица Эльгеро, осторожно обходя пораненное место. Потом чистым концом смыла и кровь, и аккуратно промокнула царапину ваткой с йодом. Эльгеро сидел смирно и улыбался. Улыбка не исчезла даже когда я дезинфицировала ссадину, хотя слезы слегка выступили.
— Спасибо, - сказал он, - так приятно… когда кто-то о тебе заботится.
— Это тебе спасибо, Эль… что ты пришел. Ты чаю хочешь?
— Нет, я на минуту к тебе… мне нельзя долго. Просто соскучился. Захотелось тебя повидать. Ну что, Кей, решили, что ты будешь работать здесь?
— Да. Но я еще должна пройти обучение.
— В Дейтросе. Логично, - согласился он.
— Ты ведь тоже бываешь на Земле… ты же говорил, вы занимаетесь Землей… потому и русский знаешь.
— Да я больше тобой занимался. В смысле, был твоим куратором. Теперь не знаю, что поручат. Но если не возражаешь, я тебя буду навещать иногда. Только надо, чтобы обо мне не знал никто.
— Могила, - сказала я, - ты же меня знаешь.
Эльгеро осторожно положил руку мне на плечо. Я стояла с ним рядом. А позади, за окном, стояло полнолуние, и белый свет мягко лился на нас, на подоконник, ложился квадратами на пол.
— У Дейтроса тоже была луна, - сказал он, - одна.
— Эль, мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уходил… вот так бы стоять с тобой всегда. И больше ничего не надо.
Я прикусила язык - откровенность была неожиданной для меня самой. Какая я дура… Но Эльгеро вдруг ответил тихо.
— И мне бы хотелось, Кей. Ты прости меня…
— За что?
— За все. Что так получилось. Что ты оказалась в плену. Я потащил тебя туда. И не смог потом спасти. Что тебе столько пережить пришлось…
— Ну ничего ведь страшного, Эль. Не как с Дэймом…
— Все равно. Прости.
— Да я наоборот, Эль. Я спасибо тебе хочу сказать. Я рада, что теперь я… в Дейтросе. Все иначе. Все так, как должно быть со мной. И потом, то, что я… Господа нашла, это же тоже благодаря тебе. Я бы никогда… или очень поздно поняла бы, что наш Господь…
— Это счастье, - тихо сказал Эль, сжимая мое плечо, - это настоящее счастье.
Он достал из сумки шлинг, протянул мне.
— Знаешь что, пусть будет. Оружие, оно никогда не помешает.
— Мне бы здесь пистолет не помешал.
— Со временем сделаешь разрешение, мы поможем достать пистолет. О связи уже условлено?
— Да, конечно.
— Думаю, мы увидимся скоро…
— Да, Эль. Я буду о тебе помнить.
— И я о тебе. Все, Кей… ты знаешь, как по-дейтрийски "до свидания"?
— Не знаю… я слышала, всегда говорят "Дейри". Бог с тобой.
— Да. И еще "гэлор". Это значит - мы встретимся.
Он взял меня за руку.
— Дейри, - прошептала я, - гэлор.
— Дейри.
Он медленно отпустил мои пальцы. Я зажмурилась и кожей почувствовала исчезновение тепла - Эльгеро ушел. Скользнул в Медиану. Я открыла глаза. Ничего - только черная рукоятка шлинга лежала на подоконнике.
И в черном небе, затмевая звездные узоры, сиял белый шар полной Луны.
Часть II
Заросшей дорогой, усеянной переживаниями, воображением, раздумьями и порывами, шел Любящий в поисках своего Возлюбленного; и сопутствовали ему по воле его Возлюбленного, опасности и тревоги, дабы воспарили его раздумья и порывы к Возлюбленному, стремящемуся к тому, чтобы любовь влюбленных в Него была высокой
Раймунд Луллий, "Беседы о Любящем и Возлюбленном".
В кои-то веки агенту Дейтроса выпадает возможность повидаться с родителями.
И пусть ради этого придется делать крюк в сотню километров, и в Кельн я приеду к самому рандеву и не успею отдохнуть и посетить мессу в знаменитом соборе, навестить родителей - это святое.
Жаль только, что Славку я не увижу, моего непутевого братца… то есть тьфу, не Славку, а Рихарда. Тупой чиновник-поляк на въезде в Германию заявил, что имени "Ростислав" не существует, и записал его как Рихарда. Теперь братец учится на каких-то там курсах для студентов и людей с высшим образованием, углубляет знание языка.
…Проснувшись, я несколько секунд соображала, где нахожусь. Видимо, спала очень глубоко. На ноги вскочила сразу, по привычке, приобретенной в квенсене, и уже стоя пыталась осознать обстановку. Не гостиница - слишком домашний уют, барахло (не мое) свалено на кресле, зеркало потрескалось. Не Дейтрос - чересчур вычурная мебель, занавески с оборками. Кольнуло страхом, мать моя - неужели Дарайя? Тьфу ты… да конечно же, я у предков.
Мама, понятно, закрыла окно, в комнате было душновато. Я отодвинула цветочные горшки и распахнула одну створку. Застелила кровать. На зеркале висел мой Розарий, это Аллин мне его подарил. У него хобби такое - Розарии делать. Из крупных и грубых бусин, распятие серебряно-черное. Слишком большой, чтобы носить его на шее и вообще при себе - для этой цели у меня есть колечко на пальце, с десятью выступами и крестиком. И все же очень удобный Розарий - где я его повешу, там и дом для меня.
Глядя на это маленькое распятие, я встала на колени и помолилась, как положено утром.
Из родительской спальни доносилось деликатное постукивание молотка - папа Володя что-то уже мастерил с утра. Ах да, шкаф собирает. Папа Володя - мастер на все руки. А здесь, в Германии - настоящий рай в смысле всяких там электродрелей, шурупов, дощечек, цепочек, деталек. Из строительного гешефта папу Володю можно вытащить только на аркане. Теперь вот он решил самостоятельно построить новый платяной шкаф. И то - старый взяли бесплатно в "Каритасе" (как и почти всю мебель), и он уже почти развалился, чем чинить, проще построить новый. Я заглянула в спальню.
— Доброе утро, пап.
— Привет, засоня, - отозвался он, пыхтя (как раз прилаживал друг к другу разноцветные детали). Приятно было наблюдать за его ловкими, точными движениями. Папу Володю хлебом не корми, дай что-нибудь помастерить - настоящий аслен-производственник. А в рыжих коротко стриженных волосах уже пробилась седина - это ведь за последний год…
— Как думаешь, Кать, подойдут сюда эти ручки?
Папа приставил дверную ручку к дверце и посмотрел на меня вопросительно. Он отлично знает, что я ничего в этом не понимаю, и я это знаю. Но ведь надо же что-то сказать.
— По-моему, нормально.
Интересно, ему хорошо здесь? В самом деле хорошо? Там, дома, он был не последней величиной в своем КБ - карьеры не сделал, однако, если реально что-то не ладилось, только он мог решить техническую проблему. А здесь… Найти работу по специальности в 50 лет - нереально. Мама нашла для него нелегальное место садовника - два раза в неделю он ездит, стрижет траву в чужом садике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Эль, - выдохнула я.
— Привет, Кей…
Я подошла к нему.
— Где это ты так вывозился?
— Да в Килне пришлось… мордой в грязь немножко. Но у тебя я умываться не буду, уж извини. Не хочется с твоими родителями знакомиться.
— Подожди, - я вышла на кухню, вернулась с мокрым кухонным полотенцем и стала стирать грязь с лица Эльгеро, осторожно обходя пораненное место. Потом чистым концом смыла и кровь, и аккуратно промокнула царапину ваткой с йодом. Эльгеро сидел смирно и улыбался. Улыбка не исчезла даже когда я дезинфицировала ссадину, хотя слезы слегка выступили.
— Спасибо, - сказал он, - так приятно… когда кто-то о тебе заботится.
— Это тебе спасибо, Эль… что ты пришел. Ты чаю хочешь?
— Нет, я на минуту к тебе… мне нельзя долго. Просто соскучился. Захотелось тебя повидать. Ну что, Кей, решили, что ты будешь работать здесь?
— Да. Но я еще должна пройти обучение.
— В Дейтросе. Логично, - согласился он.
— Ты ведь тоже бываешь на Земле… ты же говорил, вы занимаетесь Землей… потому и русский знаешь.
— Да я больше тобой занимался. В смысле, был твоим куратором. Теперь не знаю, что поручат. Но если не возражаешь, я тебя буду навещать иногда. Только надо, чтобы обо мне не знал никто.
— Могила, - сказала я, - ты же меня знаешь.
Эльгеро осторожно положил руку мне на плечо. Я стояла с ним рядом. А позади, за окном, стояло полнолуние, и белый свет мягко лился на нас, на подоконник, ложился квадратами на пол.
— У Дейтроса тоже была луна, - сказал он, - одна.
— Эль, мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уходил… вот так бы стоять с тобой всегда. И больше ничего не надо.
Я прикусила язык - откровенность была неожиданной для меня самой. Какая я дура… Но Эльгеро вдруг ответил тихо.
— И мне бы хотелось, Кей. Ты прости меня…
— За что?
— За все. Что так получилось. Что ты оказалась в плену. Я потащил тебя туда. И не смог потом спасти. Что тебе столько пережить пришлось…
— Ну ничего ведь страшного, Эль. Не как с Дэймом…
— Все равно. Прости.
— Да я наоборот, Эль. Я спасибо тебе хочу сказать. Я рада, что теперь я… в Дейтросе. Все иначе. Все так, как должно быть со мной. И потом, то, что я… Господа нашла, это же тоже благодаря тебе. Я бы никогда… или очень поздно поняла бы, что наш Господь…
— Это счастье, - тихо сказал Эль, сжимая мое плечо, - это настоящее счастье.
Он достал из сумки шлинг, протянул мне.
— Знаешь что, пусть будет. Оружие, оно никогда не помешает.
— Мне бы здесь пистолет не помешал.
— Со временем сделаешь разрешение, мы поможем достать пистолет. О связи уже условлено?
— Да, конечно.
— Думаю, мы увидимся скоро…
— Да, Эль. Я буду о тебе помнить.
— И я о тебе. Все, Кей… ты знаешь, как по-дейтрийски "до свидания"?
— Не знаю… я слышала, всегда говорят "Дейри". Бог с тобой.
— Да. И еще "гэлор". Это значит - мы встретимся.
Он взял меня за руку.
— Дейри, - прошептала я, - гэлор.
— Дейри.
Он медленно отпустил мои пальцы. Я зажмурилась и кожей почувствовала исчезновение тепла - Эльгеро ушел. Скользнул в Медиану. Я открыла глаза. Ничего - только черная рукоятка шлинга лежала на подоконнике.
И в черном небе, затмевая звездные узоры, сиял белый шар полной Луны.
Часть II
Заросшей дорогой, усеянной переживаниями, воображением, раздумьями и порывами, шел Любящий в поисках своего Возлюбленного; и сопутствовали ему по воле его Возлюбленного, опасности и тревоги, дабы воспарили его раздумья и порывы к Возлюбленному, стремящемуся к тому, чтобы любовь влюбленных в Него была высокой
Раймунд Луллий, "Беседы о Любящем и Возлюбленном".
В кои-то веки агенту Дейтроса выпадает возможность повидаться с родителями.
И пусть ради этого придется делать крюк в сотню километров, и в Кельн я приеду к самому рандеву и не успею отдохнуть и посетить мессу в знаменитом соборе, навестить родителей - это святое.
Жаль только, что Славку я не увижу, моего непутевого братца… то есть тьфу, не Славку, а Рихарда. Тупой чиновник-поляк на въезде в Германию заявил, что имени "Ростислав" не существует, и записал его как Рихарда. Теперь братец учится на каких-то там курсах для студентов и людей с высшим образованием, углубляет знание языка.
…Проснувшись, я несколько секунд соображала, где нахожусь. Видимо, спала очень глубоко. На ноги вскочила сразу, по привычке, приобретенной в квенсене, и уже стоя пыталась осознать обстановку. Не гостиница - слишком домашний уют, барахло (не мое) свалено на кресле, зеркало потрескалось. Не Дейтрос - чересчур вычурная мебель, занавески с оборками. Кольнуло страхом, мать моя - неужели Дарайя? Тьфу ты… да конечно же, я у предков.
Мама, понятно, закрыла окно, в комнате было душновато. Я отодвинула цветочные горшки и распахнула одну створку. Застелила кровать. На зеркале висел мой Розарий, это Аллин мне его подарил. У него хобби такое - Розарии делать. Из крупных и грубых бусин, распятие серебряно-черное. Слишком большой, чтобы носить его на шее и вообще при себе - для этой цели у меня есть колечко на пальце, с десятью выступами и крестиком. И все же очень удобный Розарий - где я его повешу, там и дом для меня.
Глядя на это маленькое распятие, я встала на колени и помолилась, как положено утром.
Из родительской спальни доносилось деликатное постукивание молотка - папа Володя что-то уже мастерил с утра. Ах да, шкаф собирает. Папа Володя - мастер на все руки. А здесь, в Германии - настоящий рай в смысле всяких там электродрелей, шурупов, дощечек, цепочек, деталек. Из строительного гешефта папу Володю можно вытащить только на аркане. Теперь вот он решил самостоятельно построить новый платяной шкаф. И то - старый взяли бесплатно в "Каритасе" (как и почти всю мебель), и он уже почти развалился, чем чинить, проще построить новый. Я заглянула в спальню.
— Доброе утро, пап.
— Привет, засоня, - отозвался он, пыхтя (как раз прилаживал друг к другу разноцветные детали). Приятно было наблюдать за его ловкими, точными движениями. Папу Володю хлебом не корми, дай что-нибудь помастерить - настоящий аслен-производственник. А в рыжих коротко стриженных волосах уже пробилась седина - это ведь за последний год…
— Как думаешь, Кать, подойдут сюда эти ручки?
Папа приставил дверную ручку к дверце и посмотрел на меня вопросительно. Он отлично знает, что я ничего в этом не понимаю, и я это знаю. Но ведь надо же что-то сказать.
— По-моему, нормально.
Интересно, ему хорошо здесь? В самом деле хорошо? Там, дома, он был не последней величиной в своем КБ - карьеры не сделал, однако, если реально что-то не ладилось, только он мог решить техническую проблему. А здесь… Найти работу по специальности в 50 лет - нереально. Мама нашла для него нелегальное место садовника - два раза в неделю он ездит, стрижет траву в чужом садике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104