Новая собака нужна. Нока уже немолода - ведь она обычный, не рабочий луитрен, срок ее жизни всего лет 15. Да и одной Ноки катастрофически не хватает. Вообще в бою ведь чем больше собак, тем лучше.
Ильгет заглянула в свой кабинет, переоборудованный временно под детскую. Здесь все было в порядке. Андорин упоенно прыгал на пружинящем кресле. Лайна залезла ручками в расставленные на полу пестрые тюбики и радостно уляпывала красками приготовленные пластиковые листы, а заодно стены и пол (чистящие системы вариопласта, недовольно потрескивая, тут же восстанавливали цветовой статус кво).
— Андо? Пойдешь со мной пирожки делать?
— Ура-а! - мальчик совершил дикий прыжок с кресла прямо на шею Ильгет, словно мартышка, вцепился в нее. Ильгет едва удержалась на ногах, хохоча, обхватила малыша. Лайна что-то залопотала - малышка говорила пока всего несколько слов и двинулась к ней, махая измазанными ручонками.
— Ну-ка, ну-ка, - Ильгет подхватила девочку, - пошли-ка ручки мыть…
Дверной сигнал. Кто-то чужой. Сама не зная почему, Ильгет похолодела. Набрала воды в раковину и пустила Лайну поиграть с водой, сунув ей несколько разноцветных стаканчиков. Можно посмотреть, кто пришел, но не хочется. Не хочется.
— Открыть, - велела Ильгет и пошла к двери. Андо уцепился за нее, и она была рада этому - ей не хотелось быть одной, и даже ребенок, казалось, спасал ее от чего-то… чего-то страшного и неприятного. Похожего на сагонскую атаку или ночной кошмар. Дверь уже растворилась, и пришелец шагнул внутрь. Ильгет замерла, прислонившись к косяку. Это был Пита, и он молча смотрел на нее. Нока бросилась к бывшему хозяину, приветливо виляя хвостом.
— Ара, дядя, - вежливо поздоровался Андо. Потом дернул Ильгет за руку и повис на ней, пытаясь вскарабкаться по ее ноге.
— Ара, - повторила Ильгет. Ну что он молчит?
— Здравствуй, - сказал Пита, - ну как дела?
Это был Пита-милый-мальчик. Вежливый и скромный, добрый и отзывчивый. Он просто пришел осведомиться, как она поживает, по-дружески - ведь могут же люди в их ситуации сохранять дружеские отношения?
— Хорошо, - Ильгет стало полегче. В самом деле, что она так заволновалась? - а ты как? Зайдешь?
— Ну, если приглашаешь…
— Ильгет, - шепотом сказал Андо, - пирожки?
— Потом, - ответила Ильгет и вслед за Питой вошла в гостиную.
— Я вижу, тут у тебя уютненько стало, - он огляделся. Ильгет кивнула механически. Они с Арнисом решили, что пока поживут в этой квартире. Пока хватит этой, трехкомнатной на двоих. Арнис пока еще ночевал у себя - но здесь уже многое перестроили. Ильгет с удивлением обнаружила, что Арнис, оказывается, любит возиться с дизайном. Любит и умеет, и делает это лучше нее. Все стены гостиной были превращены в зеленые рощи, оплетены вьющейся листвой, а полупрозрачная мебель словно вырастала из пола, напоминая гигантские грибы.
— Садись, - пригласила Ильгет, - может, чайку? Или чего-нибудь выпить?
Пита опустился на диван, Ильгет, напротив него - на табуретку, обманчиво скользкую и твердую, но мягко прогнувшуюся под ней.
— Да нет, - сказал Пита, - ты на Квирин-то надолго?
— Думаю, да. Надеюсь.
— Это хорошо.
Повисла пауза. Пита будто ждал чего-то от нее. Ильгет стало неловко, как обычно, но она теперь словно раздвоилась. Одна - общалась с Питой, вторая - оценивала ситуацию со стороны, и этой второй было немного смешно. Это такая игра. Сначала была игра в "милого юношу" и "дружеские отношения", а теперь - в "несчастного покорного мужа деспотичной жены". Хоть они вовсе не муж и жена.
Однако, даже видя эту игру, Ильгет не могла сделать ничего - ей пришлось поддерживать заданный тон отношений.
— Ты мне хотел что-то сказать?
— Я? Да нет, в общем, - Пита пожал плечами. Он, как обычно, наслаждался ситуацией. Ну не спрашивать же "а зачем ты пришел?" Глупо.
— Как у тебя жизнь-то? - спросила Ильгет.
— Хорошо.
— Работаешь?
— Ага.
— А… гм… с личной жизнью как?
— А это тебя касается? - чуть ощетинился Пита.
— Ну извини. Ладно…
Ей показалось, что Пита снова изменился. Перестал играть в школьника перед злой директрисой, как-то расслабился. В глазах его появилось искреннее выражение.
— Иль…
— Да?
— Иль, я ведь к тебе пришел… знаешь… ты прости меня, дурака. Я знаю, что наделал много глупостей. Причинил тебе много боли.
Он встал, сделал шаг к ней. Ильгет невольно тоже поднялась, напряженно глядя на него.
Неужели это серьезно? Но ведь любой человек может искренне покаяться… ведь он в церковь ходит. Неужели понял?
Но что делать с этим ей?
Ей-то как жить?
Руки Питы легли на ее плечи. Знакомое тепло обволакивало - и ничего нельзя сделать с этим. Ничего.
— Ты ведь хочешь быть со мной, - прошептал он.
— А ты? - бессильно спросила Ильгет.
— Я люблю тебя, - сказал Пита и прижался. Ильгет замерла в его объятиях, не смея вырваться, не двигаясь. Но ведь нельзя же так… нельзя. Вдруг она услышала сдавленные всхлипы.
Он плакал.
— Я ведь люблю тебя, - шептал он и гладил ее по голове, - ты же знаешь… ты же все равно для меня…
Господи, что же делать? Слезы покатились по щекам. Как жалко его… как тяжело. И ведь это муж все-таки… ведь венчание-то все-таки было… или не было… или было недействительно… но если он сам, сейчас, говорит, что хочет быть с ней, что признает ее своей женой… ведь это преступление - не дать ему шанса?
Господи, что же мне делать, помоги!
Ильгет осторожно высвободилась. Провела рукой по плечу Питы.
— Ты прости меня, - сказала она, - но уже поздно. Я не могу.
Пита молча смотрел на нее, словно не понимая слов.
— Я… люблю другого человека, Пита, - сказала она, - я выхожу замуж.
Молчание резало слух, словно "песня смерти".
— И ты… ты иди. Уже поздно… прости.
Следующая перемена была стремительной. Новая маска. Ярость оскорбленного мужчины.
— Вот как? - резко и ехидно спросил Пита, - значит, такая ты у нас праведная! Будем знать, что ж… Мне, значит, на пять лет запретили венчание, я, значит, неправильный муж, а ты у нас святая! Только вот ты приврала немного, нет? У тебя уже был любовник, просто ты не посчитала нужным это афишировать!
— Перестань, - безжизненным голосом произнесла Ильгет. Господи, ну почему он так легко причиняет ей душевную боль? Ведь чушь же говорит. Чушь!
— Да? Нет, все очень просто, конечно же! Она подает в церковный суд, якобы плохой муж ее обманул. А о том, что у нее самой давно любовник - это священникам знать не обязательно.
— Отец Маркус в курсе наших отношений с Арнисом. С того момента, как я здесь, - сказала Ильгет.
— Думаю, что он не обо всем в курсе! Эх, Ильке, Ильке! Ну не стыдно тебе? - он покачал головой укоризненно, - ну хоть бы Богу-то не врала! У меня-то ведь никого нет. Никого! Я к тебе, по-честному, поверил в твои уверения в любви и преданности. Ага, вот она, твоя любовь и преданность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139