— Но в каждый четный день из юго-восточных городских ворот примерно в семь утра выходит караван в Караганду. Периметр будет открыт.
— Ты хочешь затесаться в караван и выйти вместе с ним?
— Это не пройдет. Караванщиков и их груз всегда проверяют особо тщательно. Тем более они там все друг друга знают уже давно. Любой посторонний будет замечен сразу.
— А если за взятку?.. Я покачал головой:
— Достаточно большой взятки, чтобы она окупила возможный риск, мы не соберем, даже если продадим все свое имущество вплоть до последних штанов. Нет. Я хочу сделать немного иначе: воспользоваться тем, что ворота будут открыты, а большинство солдат на стене будут заняты осмотром груза. Нужно дождаться, когда первые машины выйдут за периметр, и тогда под их прикрытием можно будет попробовать проскользнуть…
Бывший инквизитор сосредоточенно внимал, с каждой минутой хмурясь все больше и больше.
— Нас, конечно, заметят — не могут не заметить. Но я все же надеюсь, что немедленной стрельбы не начнется: во-первых, основную опасность представляют не те, кто выходят из города, а те, кто в него входят. Во-вторых, там же будут машины, и стрелять по ним — это фактически стрелять по гражданским людям. Ни армейское командование, ни даже церковные власти этого не одобрят. И наконец, в-третьих, — тут я судорожно сглотнул в ужасе от подобной перспективы, — они же не захотят ненароком подстрелить мессию… Короче говоря, я надеюсь на всеобщую неразбериху и раздолбайское состояние нашей доблестной армии.
Я замолчал, мрачно глядя в сторону и истово молясь, чтобы весь этот дурацкий план не сорвался. Кому я молился, сам не знаю. Но Господа я не поминал, потому что глупо уповать на Его помощь, выступая против Его же воли. И Люцифера тоже не звал — несмотря на все мои недостатки, до низменного сатанизма я еще не опустился. Я просто беззвучно шевелил губами, уповая на ту изначальную высшую справедливость, не связанную ни с Раем, ни с Адом, которой, конечно же, не существует. Я надеялся на обычную земную удачу, которой тоже на самом деле не существует, и еще на ту призрачную высшую ценность, которую смертные называют свободой воли…
— Нет, ты точно сумасшедший, — после недолгой паузы потрясение выдохнул Хмырь. — Это не план — это безумие какое-то! И зачем я только с тобой связался?.. Когда выходим?
— На рассвете.
* * *
Мы действительно вышли на рассвете. Двое сумасшедших, бросивших вызов не только человеческой системе, но и самому Господу Богу. Что нас вело? Бывшего верховного инквизитора, наверное, дружба… Хотя какая дружба может вырасти всего за три дня знакомства?.. Скорее всего — долг и надежда. Мной же руководила… и хотя я не признался бы в этом никому — даже самому себе, — но любовь действительно горела в моей душе. Любовь и та же самая надежда.
Но, самое главное, нас вела высшая ценность. Тот самый величайший и последний Божий дар, который Он вдохнул в грудь человека. То, что превыше долга, надежды, веры и даже любви, потому что без него ни одно из этих чувств не существует.
Свобода воли.
Мы спустились по забросанной мусором лестнице, разминувшись на одном из пролетов с бандой Жирдяя. Ни Иван, ни я на них даже не взглянули. Но бандюги расступились и потом, стоя на лестнице, проводили нас взглядами, в которых помимо безысходной ненависти горело еще и густо замешанное на страхе недоумение.
Рукоять меча спокойно покачивалась у меня за плечом. Заткнутый под ремень пистолет успокаивающе тыкался в бедро при каждом шаге. Мне было все равно, какими взглядами они на меня смотрят.
Я обладал свободой воли. И я избрал свой путь.
* * *
Церковь Святой великомученицы Анастасии была по-настоящему красива той спокойной и чистой красотой, которой всегда отличаются храмы. Сияющие в лучах восходящего солнца золоченые купола тянулись в небо с вершины искусственно насыпанного холмика и были видны чуть ли не с другого конца города. Витражи. Ухоженная лужайка. Цветы на клумбах. Многочисленные кресты. Решетчатая металлическая ограда с пущенной поверху ниточкой колючей проволоки. Все атрибуты современных церквей присутствовали в полной мере.
Машины, на которых приехали за Ириной инквизиторы, все еще стояли неподалеку. Остановившись на тротуаре, я коротким кивком указал на них Хмырю. И, получив в ответ неопределенное пожатие плечами, продолжил осмотр места будущих боев… А в том, что бои будут, я практически не сомневался. Если нам повезет, туда мы сможем войти тихо и спокойно. Но вот выйти обратно, да еще и вытащить с собой величайшее сокровище всей церкви…
Сомнительно, чтобы это было так просто. И драка нас ожидала неминуемо. Просто хотелось бы начать ее как можно позже… Например, когда Ирина будет уже с нами.
Улицы были практически безлюдны. Ни людей, ни машин. Раннее утро. Самое спокойное время. Ночная суета уже схлынула. Дневная — еще не началась.
Тишина и спокойствие…
И смутная фигура, ночным призраком мелькнувшая вдоль прячущейся в тени стены церкви. Я ухватил Хмыря за рукав, обращая его внимание на прокравшуюся вдоль стены тень, но человек уже скрылся за углом, и потому мне достался лишь удивленный взгляд.
— Что?..
— Не знаю… Ты ничего не чувствуешь?
— Тьмой тянет, — холодно буркнул бывший инквизитор. И после небольшой паузы нехотя добавил: — От тебя. Зря ты свой бесценный ножичек сюда притащил.
— А куда мне было его девать? — огрызнулся я. — Бросить, что ли?
Хмырь вяло пожал плечами:
— Инквизиция взбеленится, когда почует его. Артефакт зла на священной земле… Они камень грызть будут, но тебя возьмут.
— Ну и черт с ними.
Бывший инквизитор покачал головой:
— Зря ты так. У нас и без того шансов немного, а ты еще их снижаешь. Святые отцы засекут нас сразу же, едва только ты со своим ножичком переступишь порог. Демаскировка.
Я понимал, что он прав. Кругом прав. Нельзя было тащить творение нижнего мира в храм. Никак нельзя… Но и оставить я его не мог.
— Зато оружие отличное. Пока оно со мной, я могу разделать любого.
— В рукопашной — может быть. — Хмырь картинно приподнял бровь. — Но неужели ты думаешь, что кто-то будет с тобой драться? Полоснут очередью из-за угла и спокойных снов, чтоб тебе на том свете не нашлялось да в мертвяки не тянуло.
— Слушай, — не выдержал я, — если ты так и собираешься меня подкалывать, то лучше мотай домой! Справлюсь как-нибудь и без тебя!
Вспышка ярости улеглась почти сразу, оставив после себя только сухое раздражение. Да еще, пожалуй, тонкий аромат страха: если он сейчас уйдет, мои шансы вытащить Ирину, и без того мизерные, вообще падают практически до нуля…
— Ох-хо-хо, — коротко вздохнул бывший инквизитор, — какие мы горячие… Ладно, пошли. И молись, если ты еще помнишь хоть одну молитву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Ты хочешь затесаться в караван и выйти вместе с ним?
— Это не пройдет. Караванщиков и их груз всегда проверяют особо тщательно. Тем более они там все друг друга знают уже давно. Любой посторонний будет замечен сразу.
— А если за взятку?.. Я покачал головой:
— Достаточно большой взятки, чтобы она окупила возможный риск, мы не соберем, даже если продадим все свое имущество вплоть до последних штанов. Нет. Я хочу сделать немного иначе: воспользоваться тем, что ворота будут открыты, а большинство солдат на стене будут заняты осмотром груза. Нужно дождаться, когда первые машины выйдут за периметр, и тогда под их прикрытием можно будет попробовать проскользнуть…
Бывший инквизитор сосредоточенно внимал, с каждой минутой хмурясь все больше и больше.
— Нас, конечно, заметят — не могут не заметить. Но я все же надеюсь, что немедленной стрельбы не начнется: во-первых, основную опасность представляют не те, кто выходят из города, а те, кто в него входят. Во-вторых, там же будут машины, и стрелять по ним — это фактически стрелять по гражданским людям. Ни армейское командование, ни даже церковные власти этого не одобрят. И наконец, в-третьих, — тут я судорожно сглотнул в ужасе от подобной перспективы, — они же не захотят ненароком подстрелить мессию… Короче говоря, я надеюсь на всеобщую неразбериху и раздолбайское состояние нашей доблестной армии.
Я замолчал, мрачно глядя в сторону и истово молясь, чтобы весь этот дурацкий план не сорвался. Кому я молился, сам не знаю. Но Господа я не поминал, потому что глупо уповать на Его помощь, выступая против Его же воли. И Люцифера тоже не звал — несмотря на все мои недостатки, до низменного сатанизма я еще не опустился. Я просто беззвучно шевелил губами, уповая на ту изначальную высшую справедливость, не связанную ни с Раем, ни с Адом, которой, конечно же, не существует. Я надеялся на обычную земную удачу, которой тоже на самом деле не существует, и еще на ту призрачную высшую ценность, которую смертные называют свободой воли…
— Нет, ты точно сумасшедший, — после недолгой паузы потрясение выдохнул Хмырь. — Это не план — это безумие какое-то! И зачем я только с тобой связался?.. Когда выходим?
— На рассвете.
* * *
Мы действительно вышли на рассвете. Двое сумасшедших, бросивших вызов не только человеческой системе, но и самому Господу Богу. Что нас вело? Бывшего верховного инквизитора, наверное, дружба… Хотя какая дружба может вырасти всего за три дня знакомства?.. Скорее всего — долг и надежда. Мной же руководила… и хотя я не признался бы в этом никому — даже самому себе, — но любовь действительно горела в моей душе. Любовь и та же самая надежда.
Но, самое главное, нас вела высшая ценность. Тот самый величайший и последний Божий дар, который Он вдохнул в грудь человека. То, что превыше долга, надежды, веры и даже любви, потому что без него ни одно из этих чувств не существует.
Свобода воли.
Мы спустились по забросанной мусором лестнице, разминувшись на одном из пролетов с бандой Жирдяя. Ни Иван, ни я на них даже не взглянули. Но бандюги расступились и потом, стоя на лестнице, проводили нас взглядами, в которых помимо безысходной ненависти горело еще и густо замешанное на страхе недоумение.
Рукоять меча спокойно покачивалась у меня за плечом. Заткнутый под ремень пистолет успокаивающе тыкался в бедро при каждом шаге. Мне было все равно, какими взглядами они на меня смотрят.
Я обладал свободой воли. И я избрал свой путь.
* * *
Церковь Святой великомученицы Анастасии была по-настоящему красива той спокойной и чистой красотой, которой всегда отличаются храмы. Сияющие в лучах восходящего солнца золоченые купола тянулись в небо с вершины искусственно насыпанного холмика и были видны чуть ли не с другого конца города. Витражи. Ухоженная лужайка. Цветы на клумбах. Многочисленные кресты. Решетчатая металлическая ограда с пущенной поверху ниточкой колючей проволоки. Все атрибуты современных церквей присутствовали в полной мере.
Машины, на которых приехали за Ириной инквизиторы, все еще стояли неподалеку. Остановившись на тротуаре, я коротким кивком указал на них Хмырю. И, получив в ответ неопределенное пожатие плечами, продолжил осмотр места будущих боев… А в том, что бои будут, я практически не сомневался. Если нам повезет, туда мы сможем войти тихо и спокойно. Но вот выйти обратно, да еще и вытащить с собой величайшее сокровище всей церкви…
Сомнительно, чтобы это было так просто. И драка нас ожидала неминуемо. Просто хотелось бы начать ее как можно позже… Например, когда Ирина будет уже с нами.
Улицы были практически безлюдны. Ни людей, ни машин. Раннее утро. Самое спокойное время. Ночная суета уже схлынула. Дневная — еще не началась.
Тишина и спокойствие…
И смутная фигура, ночным призраком мелькнувшая вдоль прячущейся в тени стены церкви. Я ухватил Хмыря за рукав, обращая его внимание на прокравшуюся вдоль стены тень, но человек уже скрылся за углом, и потому мне достался лишь удивленный взгляд.
— Что?..
— Не знаю… Ты ничего не чувствуешь?
— Тьмой тянет, — холодно буркнул бывший инквизитор. И после небольшой паузы нехотя добавил: — От тебя. Зря ты свой бесценный ножичек сюда притащил.
— А куда мне было его девать? — огрызнулся я. — Бросить, что ли?
Хмырь вяло пожал плечами:
— Инквизиция взбеленится, когда почует его. Артефакт зла на священной земле… Они камень грызть будут, но тебя возьмут.
— Ну и черт с ними.
Бывший инквизитор покачал головой:
— Зря ты так. У нас и без того шансов немного, а ты еще их снижаешь. Святые отцы засекут нас сразу же, едва только ты со своим ножичком переступишь порог. Демаскировка.
Я понимал, что он прав. Кругом прав. Нельзя было тащить творение нижнего мира в храм. Никак нельзя… Но и оставить я его не мог.
— Зато оружие отличное. Пока оно со мной, я могу разделать любого.
— В рукопашной — может быть. — Хмырь картинно приподнял бровь. — Но неужели ты думаешь, что кто-то будет с тобой драться? Полоснут очередью из-за угла и спокойных снов, чтоб тебе на том свете не нашлялось да в мертвяки не тянуло.
— Слушай, — не выдержал я, — если ты так и собираешься меня подкалывать, то лучше мотай домой! Справлюсь как-нибудь и без тебя!
Вспышка ярости улеглась почти сразу, оставив после себя только сухое раздражение. Да еще, пожалуй, тонкий аромат страха: если он сейчас уйдет, мои шансы вытащить Ирину, и без того мизерные, вообще падают практически до нуля…
— Ох-хо-хо, — коротко вздохнул бывший инквизитор, — какие мы горячие… Ладно, пошли. И молись, если ты еще помнишь хоть одну молитву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94