Ричард Альби, четвертый наследник основателей Гринбанка, человек, которого он видел сквозь витрину кафе в торговом зале.
Норманы тогда болтали о малом по имени Шкипер Петере, как он делал для них все, что они хотели, даже самые дурацкие вещи, и вдруг Табби увидел, что сквозь стекло витрины на него глядит Спарки Джемисон.
Потом он увидел, что этот взрослый, конечно же, не мог быть Спарки Джемисоном, тому было десять лет.., и тут его охватило чувство, что этот человек знал его, что они встречались, и из этих встреч происходили события ужасающие и чудесные… Он почувствовал, как соскальзывает в полузабытье, а потом Дики Норман ткнул его в руку зубцами вилки, и он пришел в себя.
– Я должен был бы знать, что Табби Смитфилд – это ты, – сказал мужчина.
– Вы что, уже встречались? – с явным удивлением спросил Грем Вильямс.
– Мы видели друг друга, – сказал Табби.
– Все загадочней и загадочней.
Все четверо еще миг постояли на крыльце молча, осознавая, что они собрались вместе в первый раз.
Грем Вильямс знал, что теперь все время будет «загадочней и загадочней», и это знание наполняло его ужасом: он знал, что обморок Пэтси – это лишь введение в будущие события. У Табби подобных предчувствий не было, по крайней мере, пока все они стояли в темноте на крыльце дома Грема. Непонятно почему, но он чувствовал себя в безопасности, так, словно ничто сейчас не могло причинить ему вред.
Потом он понял, что рядом с ним старик и молодые мужчина и женщина – как прежде в доме на Маунт-авеню, до того, как всех разметало в разные стороны после смерти матери.
– Ну ладно, зайди в дом ненадолго, – сказал Вильямс. – Табби, тебе нужно кое-что услышать. Пэтси сегодня вечером видела Дракона.
Ричард Альби отворил двери, глядя на Табби с доброжелательным удивлением, и Табби вдруг вспомнил, как ужасно было, когда пистолет Леса Макклауда был нацелен ему в грудь. Казалось, это случилось сто лет назад. Он с беспокойством оглянулся туда, где валялись оплавленные обломки радио.
Грем Вильямс обнял его за плечи. Табби поднялся по ступенькам и пошел вслед за Пэтси по коридору, уставленному книжными полками.
20
Той же ночью в три пятнадцать два малыша брели по мощеной отводной дороге к Грейвсенд-бич. Младший из двоих, четырехлетний Мартин О'Хара, слегка прихрамывал.
Он был одет в синие шорты и голубую рубашку со сверкающим портретом Йоды. Его девятилетний брат, Томас, был в новеньких кедах, облегающих джинсах и темно-зеленой футболке с короткими желтыми рукавами. Томас перелез через цепное ограждение пляжа, наклонился и перенес Мартина. Теперь Мартин изо всех сил старался не отставать от Томаса.
– Поторопись, – сказал Томас. При этом он не оглянулся.
– У меня болят ноги, Томми, – сказал Мартин.
– Мы уже почти дошли.
– Слава Богу, – отозвался Мартин, копируя интонацию своей матери.
Секундой позже Томас сказал:
– Ты опять еле плетешься.
– Но я же стараюсь.
– Ты глупый.
– Я не глупый, Томми, – запротестовал Мартин.
Через несколько минут они добрались до места. Впереди и справа от них расстилался пустынный серый берег, далеко в море вдавался волнорез, с которого так любили удить рыбу Барб и Гарри Зиммеры. Прилив был низким, и спокойное мелководье переливалось серебряными вспышками света.
– Вот мы и пришли, – сказал Томми.
– Ага, вот мы и пришли, – повторил Мартин.
Томас вспрыгнул на бетонное ограждение пляжа и помог забраться Мартину, потом спрыгнул оттуда на песок.
– Давай, Мартин, – сказал он. – Прыгай.
– Подержи меня, – ответил Мартин. – Я не могу прыгать. Для меня слишком высоко.
Томас, вздохнув, вернулся и перенес Мартина на песок.
– Теперь мы должны снять одежду, – сказал Томас.
– Должны?
– Ну конечно должны, – сказал Томас, сел и начал спокойно развязывать шнурки.
Мартин сел под бок Томасу и начал трудиться над своими ботинками. Несколькими секундами позже он отчаянно завопил:
– Томми, я не могу! Я не могу снять ботинки! – Его брат склонился над ним и стянул с него обувь, даже не потрудившись развязать спутанные шнурки. Потом Томас стянул рубаху, а Мартин – шорты и красные хлопчатобумажные трусики. Потом он присел и стянул с себя сначала один носочек, потом другой.
– Давай, давай, – подгонял его Томас. В темноте он казался Мартину высоким и сильным, как взрослый. – Снимай рубашку.
– А я хочу быть в своей майке с Йодой, – сказал Мартин, и лицо его жалобно сморщилось.
– О Господи! – сказал Томас.
– Ты не должен этого говорить! – взорвался Мартин.
– Ладно, ладно. Можешь оставить свою рубаху. – И Томас пошел вперед по берегу.
Вдоль границы высокой воды лежали высохшие водоросли. Мальчики ступили на них и осторожно пошли по подсохшей пружинящей подстилке. Им не хотелось идти по обломкам скалы или острым панцирям крабов, которыми был усеян берег.
– Кусачий краб, – завопил Мартин, – кусачий краб!
– Он мертвый, дохлый, – сказал Томас. – Шевелись, Мартин.
Мартин кинулся вперед и первым добрался до воды.
– Бррр!
– Вода нормальная. Просто чуть-чуть холодновата, – успокаивающе сказал Томас. Он шагнул в воду следом за братом и повторил:
– Чуть-чуть холодновата, – хотя на самом деле она показалась ему гораздо холоднее. – Мы привыкнем.
Им пришлось дойти чуть не до конца волнореза, пока вода не стала Томасу по пояс. Мартин молча шел следом, высоко задирая голову.
– – Все еще холодная, – сказал он.
– Просто зайди так далеко, как можешь, – сказал Томас, – это не должно быть далеко.
– Не уходи, – просил Мартин. Рубашка плавала вокруг него в черной воде.
– Я должен, – сказал Томас. – Ты знаешь, я должен, Мартин.
Он наклонился и посмотрел на напряженное лицо брата.
– Поцелуй меня, Мартин, – порывисто сказал он, и холодные губы брата коснулись его губ. Затем Томас кинулся дальше в воду.
Мартин удержался на ногах и сделал еще один шаг. Вода достала ему до подбородка. Он оторвался от каменистого дна и развел руки. Это все, что он умел.
– Томми! – заорал он, когда понял, что дно ушло из-под ног. Брат не обратил внимания, он продолжал плыть к буйкам. Мартин продвинулся вперед на несколько футов.
Рубашка его намокла и становилась все тяжелее. Голова его ушла под воду, и он отчаянно хлебнул полпинты морской воды. Голова его еще раз появилась на поверхности, он закашлялся и что было сил замахал руками, отплывая все дальше от волнореза. Затем голова его вновь ушла под воду. Огромная черная тень распахнула пасть и стремительно кинулась к нему.
Томас продолжал плыть, пока руки его не стали слишком тяжелыми – он уже футов на пятьдесят заплыл за буйки. Тело было теплым и усталым. Он позволил голове уйти под воду, снова резко вздернул ее, когда в ноздри хлынула вода, еще раз вяло ударил рукой по поверхности и вновь ушел под воду, словно дно притягивало его к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Норманы тогда болтали о малом по имени Шкипер Петере, как он делал для них все, что они хотели, даже самые дурацкие вещи, и вдруг Табби увидел, что сквозь стекло витрины на него глядит Спарки Джемисон.
Потом он увидел, что этот взрослый, конечно же, не мог быть Спарки Джемисоном, тому было десять лет.., и тут его охватило чувство, что этот человек знал его, что они встречались, и из этих встреч происходили события ужасающие и чудесные… Он почувствовал, как соскальзывает в полузабытье, а потом Дики Норман ткнул его в руку зубцами вилки, и он пришел в себя.
– Я должен был бы знать, что Табби Смитфилд – это ты, – сказал мужчина.
– Вы что, уже встречались? – с явным удивлением спросил Грем Вильямс.
– Мы видели друг друга, – сказал Табби.
– Все загадочней и загадочней.
Все четверо еще миг постояли на крыльце молча, осознавая, что они собрались вместе в первый раз.
Грем Вильямс знал, что теперь все время будет «загадочней и загадочней», и это знание наполняло его ужасом: он знал, что обморок Пэтси – это лишь введение в будущие события. У Табби подобных предчувствий не было, по крайней мере, пока все они стояли в темноте на крыльце дома Грема. Непонятно почему, но он чувствовал себя в безопасности, так, словно ничто сейчас не могло причинить ему вред.
Потом он понял, что рядом с ним старик и молодые мужчина и женщина – как прежде в доме на Маунт-авеню, до того, как всех разметало в разные стороны после смерти матери.
– Ну ладно, зайди в дом ненадолго, – сказал Вильямс. – Табби, тебе нужно кое-что услышать. Пэтси сегодня вечером видела Дракона.
Ричард Альби отворил двери, глядя на Табби с доброжелательным удивлением, и Табби вдруг вспомнил, как ужасно было, когда пистолет Леса Макклауда был нацелен ему в грудь. Казалось, это случилось сто лет назад. Он с беспокойством оглянулся туда, где валялись оплавленные обломки радио.
Грем Вильямс обнял его за плечи. Табби поднялся по ступенькам и пошел вслед за Пэтси по коридору, уставленному книжными полками.
20
Той же ночью в три пятнадцать два малыша брели по мощеной отводной дороге к Грейвсенд-бич. Младший из двоих, четырехлетний Мартин О'Хара, слегка прихрамывал.
Он был одет в синие шорты и голубую рубашку со сверкающим портретом Йоды. Его девятилетний брат, Томас, был в новеньких кедах, облегающих джинсах и темно-зеленой футболке с короткими желтыми рукавами. Томас перелез через цепное ограждение пляжа, наклонился и перенес Мартина. Теперь Мартин изо всех сил старался не отставать от Томаса.
– Поторопись, – сказал Томас. При этом он не оглянулся.
– У меня болят ноги, Томми, – сказал Мартин.
– Мы уже почти дошли.
– Слава Богу, – отозвался Мартин, копируя интонацию своей матери.
Секундой позже Томас сказал:
– Ты опять еле плетешься.
– Но я же стараюсь.
– Ты глупый.
– Я не глупый, Томми, – запротестовал Мартин.
Через несколько минут они добрались до места. Впереди и справа от них расстилался пустынный серый берег, далеко в море вдавался волнорез, с которого так любили удить рыбу Барб и Гарри Зиммеры. Прилив был низким, и спокойное мелководье переливалось серебряными вспышками света.
– Вот мы и пришли, – сказал Томми.
– Ага, вот мы и пришли, – повторил Мартин.
Томас вспрыгнул на бетонное ограждение пляжа и помог забраться Мартину, потом спрыгнул оттуда на песок.
– Давай, Мартин, – сказал он. – Прыгай.
– Подержи меня, – ответил Мартин. – Я не могу прыгать. Для меня слишком высоко.
Томас, вздохнув, вернулся и перенес Мартина на песок.
– Теперь мы должны снять одежду, – сказал Томас.
– Должны?
– Ну конечно должны, – сказал Томас, сел и начал спокойно развязывать шнурки.
Мартин сел под бок Томасу и начал трудиться над своими ботинками. Несколькими секундами позже он отчаянно завопил:
– Томми, я не могу! Я не могу снять ботинки! – Его брат склонился над ним и стянул с него обувь, даже не потрудившись развязать спутанные шнурки. Потом Томас стянул рубаху, а Мартин – шорты и красные хлопчатобумажные трусики. Потом он присел и стянул с себя сначала один носочек, потом другой.
– Давай, давай, – подгонял его Томас. В темноте он казался Мартину высоким и сильным, как взрослый. – Снимай рубашку.
– А я хочу быть в своей майке с Йодой, – сказал Мартин, и лицо его жалобно сморщилось.
– О Господи! – сказал Томас.
– Ты не должен этого говорить! – взорвался Мартин.
– Ладно, ладно. Можешь оставить свою рубаху. – И Томас пошел вперед по берегу.
Вдоль границы высокой воды лежали высохшие водоросли. Мальчики ступили на них и осторожно пошли по подсохшей пружинящей подстилке. Им не хотелось идти по обломкам скалы или острым панцирям крабов, которыми был усеян берег.
– Кусачий краб, – завопил Мартин, – кусачий краб!
– Он мертвый, дохлый, – сказал Томас. – Шевелись, Мартин.
Мартин кинулся вперед и первым добрался до воды.
– Бррр!
– Вода нормальная. Просто чуть-чуть холодновата, – успокаивающе сказал Томас. Он шагнул в воду следом за братом и повторил:
– Чуть-чуть холодновата, – хотя на самом деле она показалась ему гораздо холоднее. – Мы привыкнем.
Им пришлось дойти чуть не до конца волнореза, пока вода не стала Томасу по пояс. Мартин молча шел следом, высоко задирая голову.
– – Все еще холодная, – сказал он.
– Просто зайди так далеко, как можешь, – сказал Томас, – это не должно быть далеко.
– Не уходи, – просил Мартин. Рубашка плавала вокруг него в черной воде.
– Я должен, – сказал Томас. – Ты знаешь, я должен, Мартин.
Он наклонился и посмотрел на напряженное лицо брата.
– Поцелуй меня, Мартин, – порывисто сказал он, и холодные губы брата коснулись его губ. Затем Томас кинулся дальше в воду.
Мартин удержался на ногах и сделал еще один шаг. Вода достала ему до подбородка. Он оторвался от каменистого дна и развел руки. Это все, что он умел.
– Томми! – заорал он, когда понял, что дно ушло из-под ног. Брат не обратил внимания, он продолжал плыть к буйкам. Мартин продвинулся вперед на несколько футов.
Рубашка его намокла и становилась все тяжелее. Голова его ушла под воду, и он отчаянно хлебнул полпинты морской воды. Голова его еще раз появилась на поверхности, он закашлялся и что было сил замахал руками, отплывая все дальше от волнореза. Затем голова его вновь ушла под воду. Огромная черная тень распахнула пасть и стремительно кинулась к нему.
Томас продолжал плыть, пока руки его не стали слишком тяжелыми – он уже футов на пятьдесят заплыл за буйки. Тело было теплым и усталым. Он позволил голове уйти под воду, снова резко вздернул ее, когда в ноздри хлынула вода, еще раз вяло ударил рукой по поверхности и вновь ушел под воду, словно дно притягивало его к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106