– Этот человек, это жирное животное. И мы собираемся жить рядом с такими людьми. Я ненавижу это, Ричард, мне все это противно.
– И мне тоже.
– Я хочу заняться любовью, поехали домой, на эту жуткую постель.
10
Так что той теплой ночью в Хэмпстеде, штат Коннектикут, хорошо поладили по крайней мере две пары. Пока двадцативосьмилетний Бобо Фарнсворт мылся в душе, перед тем как отправиться на работу, Ронни Ригли сняла одежду и под теплыми брызгами прижалась к нему своим роскошным телом сорокалетней женщины. Она щекотала его, а он смеялся. Так они вместе избавились от того мерзкого осадка, который оставило у них посещение Макклаудов, и Бобо отправился на работу в отличном настроении. В спальне на Фэртитэйл-лейн Альби разделись на противоположных сторонах кровати, как это обычно делают супружеские пары.
И, как это обычно делают супружеские пары, они аккуратно сложили свою одежду.
– Он ведь бьет ее, верно?
– По-моему, да.
– Я увидела, что на руке у нее синяки, когда эта штука, в которую она была одета, соскользнула. Он лупит ее по рукам так, чтобы никто не знал.
– О, может, ей это нравится, – ответил он и почувствовал себя предателем. Он знал, что это не правда, и жестокая не правда.
Лаура стояла точно первобытный идол, ее мягкие и душистые волосы падали на плечи, груди набухли, живот выглядел мягко очерченным шаром, обтянутым мраморной кожей.
Ричард и не подозревал, до чего сексуально привлекательной может быть беременная женщина. Природа, выполняя свою задачу, превращала всех мужчин в покорных рабов.
Но лицо Лауры было почти таким же напряженным и усталым, как лицо Пэтси Макклауд. Когда они оказались на колеблющейся постели, она обхватила его за плечи и прижала к себе так, что он едва мог дышать.
– Я не хочу потерять тебя, Ричард.
Она была как раз такой, какой нужно, руки у нее были мягкими и округлыми, ноги нежно обхватили его.
– Ты меня не потеряешь, разве что я тебе надоем.
– Ты действительно собираешься в Провидено?
– Только на пару дней. Ты хочешь поехать со мной?
– И сидеть в гостинице, пока ты толкуешь с заказчиками о гипсе и кирпичной кладке?
– Ну я же должен.
– Я останусь здесь. Но я буду скучать по тебе.
– О Боже, – застонал он, поняв, что не в силах расстаться с женой дольше чем на один вздох. Он поцеловал ее сосок, потом углубление под грудью. От ее кожи исходила удивительная сладость.
– Ты же знаешь, что мне здесь не нравится, верно? Мне тут ужасно не нравится. Но я люблю тебя, Ричард. Я не хочу тебя потерять. Но этот человек – он ужасен. Я скучаю по своим друзьям.
Он, дрожа, обнимал ее. Ее тело было хранилищем, драгоценным сосудом.
– Я так люблю быть с тобой в постели, – сказала она.
Пальцы ее гладили, скользили по его телу. – О да! – Ее тугой живот прижался к нему. – Мне очень жаль, малыш.
Он все еще мог проникнуть в нее, лежа на боку, лицом друг к другу, ее бедро лежит на его бедре. Возбуждение пришло одновременно, они мягко содрогались вместе. Кровать забавно колыхалась под ними и подбрасывала их.
– Ты такой чудный. Ты даже сказал, что поедешь с ним на лодке.
– Мне больше нравится твоя лодка.
Наступило молчание. Вспышка удовольствия, такого сильного, что оно напоминало боль.
– Хватит тебе видеть жуткие сны, – прошептала ему в ухо Лаура, – Пожалуйста, прекрати. Они пугают меня.
Так, вместе, они и оказались дома.
Ричард проснулся несколько часов спустя и почувствовал себя свежим и духом и телом – так, словно он проветрил душу на свежем ветерке. Он мягко обнял плечи Лауры.
Поцеловал ее, почувствовав на губах вкус соли и маргариток, и вновь провалился в сон. Больше никаких кошмаров, никогда, ночи будут спокойными.
11
Грем
Мой собственный дневник напоминает мне, что мой субботний вечер выдался мирным, почти скучным, по крайней мере до тех пор, пока у меня не случился творческий запор.
Я с раздражением и недоверием прочел обзор книжных новинок в «Тайме», потом написал несколько страниц. После обеда, который состоял из бутербродов с сыром и апельсинового сока, я вновь уселся за стол с карандашом в руке. Я представлял себе, как должны выглядеть эти страницы, и знал, что не могу их написать. На этих страницах женщина в первый раз встречает человека, который потом станет ее любовником. Задача состояла в том, чтобы рассказать, как именно она его встретила. Это должно было быть внезапное влечение, и вот тут я надорвался. Мой собственный опыт внезапного эротического влечения уже явно устарел, Я все еще помнил, как встретил свою первую жену, да и вторую тоже. И то и другое случилось в здании суда. Мой эмоциональный опыт в основном заключался в скуке и раздражении. Остальное пришло потом.
Тем временем события иного рода, не эротические, прокатились по Хэмпстеду. Бары были открыты до часа ночи;
Табби Смитфилд бродил по городу со своими новыми друзьями; Бобо Фарнсворт ездил в своем черно-белом автомобиле, мечтая совершить хороший поступок; Гарри Старбек уже ограбил дом на Редкоат-лейн и готовился к другому ограблению. Доктор Рен Ван Хорн, мой вдовый приятель, сидел один в своем странном доме и думал о том, чтобы купить зеркало, для которого он как раз освободил место в гостиной. Чарли Антолини лежал в гамаке и улыбался, глядя на звезды, а его жена плакала в спальне. Этой ночью птицы умирали на лету и мертвыми падали на землю. В моем воображении призрачные голландские купцы бежали вниз по Маунт-авеню, где тогда не было этих величественных домов.
Среди них был парень, которому мое воображение придало плоские черты и бакенбарды Бейтса Крелла, исчезнувшего ловца омаров. Он не исчез. Я убил его своим мечом, тра-ля-ля. И Джой Клетцки, тогдашний шеф полиции, знал, что я сделал это. Он не поверил ни слову из того, что я говорил об этом, сознательно – нет, но при этом он полагал, что Бейтс Крелл виновен в исчезновении четырех женщин: он видел кровавые пятна в его лодке, когда я показал ему на них.
Еще один человек вскоре узнает обо мне и Бейтсе Крелле – Табби Смитфилд. Он узнает это потому, что увидит это, как я увидел пожар Гринбанка, подожженного людьми генерала Трийона, – мысленно. Табби увидит это, как только впервые встретится со мной, это будет этим же вечером, но позже. Увидит и узнает меня, тра-ля-ля. «Ты проснись, проснись, засоня». Да, Табби, хоть он и промолчал потом об этих братьях Норманах, – а он промолчал.
ГЛАВА V
СМИТФИЛДЫ И МАККЛАУДЫ
1
Шкипер Петере слегка свихнулся, вот в чем дело, хотя, если придерживаться фактов, он всегда был немного не в себе. Однажды, в шестом классе, он сбрил себе брови и нарисовал их гуталином – он тогда разговаривал по телефону с близнецами Дики и Брюсом Норманами из большой бестолковой семьи, которая жила в трейлере на стоянке. Мистер Норман был управляющим этим парком и хотел, чтобы дети занялись тем же самым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– И мне тоже.
– Я хочу заняться любовью, поехали домой, на эту жуткую постель.
10
Так что той теплой ночью в Хэмпстеде, штат Коннектикут, хорошо поладили по крайней мере две пары. Пока двадцативосьмилетний Бобо Фарнсворт мылся в душе, перед тем как отправиться на работу, Ронни Ригли сняла одежду и под теплыми брызгами прижалась к нему своим роскошным телом сорокалетней женщины. Она щекотала его, а он смеялся. Так они вместе избавились от того мерзкого осадка, который оставило у них посещение Макклаудов, и Бобо отправился на работу в отличном настроении. В спальне на Фэртитэйл-лейн Альби разделись на противоположных сторонах кровати, как это обычно делают супружеские пары.
И, как это обычно делают супружеские пары, они аккуратно сложили свою одежду.
– Он ведь бьет ее, верно?
– По-моему, да.
– Я увидела, что на руке у нее синяки, когда эта штука, в которую она была одета, соскользнула. Он лупит ее по рукам так, чтобы никто не знал.
– О, может, ей это нравится, – ответил он и почувствовал себя предателем. Он знал, что это не правда, и жестокая не правда.
Лаура стояла точно первобытный идол, ее мягкие и душистые волосы падали на плечи, груди набухли, живот выглядел мягко очерченным шаром, обтянутым мраморной кожей.
Ричард и не подозревал, до чего сексуально привлекательной может быть беременная женщина. Природа, выполняя свою задачу, превращала всех мужчин в покорных рабов.
Но лицо Лауры было почти таким же напряженным и усталым, как лицо Пэтси Макклауд. Когда они оказались на колеблющейся постели, она обхватила его за плечи и прижала к себе так, что он едва мог дышать.
– Я не хочу потерять тебя, Ричард.
Она была как раз такой, какой нужно, руки у нее были мягкими и округлыми, ноги нежно обхватили его.
– Ты меня не потеряешь, разве что я тебе надоем.
– Ты действительно собираешься в Провидено?
– Только на пару дней. Ты хочешь поехать со мной?
– И сидеть в гостинице, пока ты толкуешь с заказчиками о гипсе и кирпичной кладке?
– Ну я же должен.
– Я останусь здесь. Но я буду скучать по тебе.
– О Боже, – застонал он, поняв, что не в силах расстаться с женой дольше чем на один вздох. Он поцеловал ее сосок, потом углубление под грудью. От ее кожи исходила удивительная сладость.
– Ты же знаешь, что мне здесь не нравится, верно? Мне тут ужасно не нравится. Но я люблю тебя, Ричард. Я не хочу тебя потерять. Но этот человек – он ужасен. Я скучаю по своим друзьям.
Он, дрожа, обнимал ее. Ее тело было хранилищем, драгоценным сосудом.
– Я так люблю быть с тобой в постели, – сказала она.
Пальцы ее гладили, скользили по его телу. – О да! – Ее тугой живот прижался к нему. – Мне очень жаль, малыш.
Он все еще мог проникнуть в нее, лежа на боку, лицом друг к другу, ее бедро лежит на его бедре. Возбуждение пришло одновременно, они мягко содрогались вместе. Кровать забавно колыхалась под ними и подбрасывала их.
– Ты такой чудный. Ты даже сказал, что поедешь с ним на лодке.
– Мне больше нравится твоя лодка.
Наступило молчание. Вспышка удовольствия, такого сильного, что оно напоминало боль.
– Хватит тебе видеть жуткие сны, – прошептала ему в ухо Лаура, – Пожалуйста, прекрати. Они пугают меня.
Так, вместе, они и оказались дома.
Ричард проснулся несколько часов спустя и почувствовал себя свежим и духом и телом – так, словно он проветрил душу на свежем ветерке. Он мягко обнял плечи Лауры.
Поцеловал ее, почувствовав на губах вкус соли и маргариток, и вновь провалился в сон. Больше никаких кошмаров, никогда, ночи будут спокойными.
11
Грем
Мой собственный дневник напоминает мне, что мой субботний вечер выдался мирным, почти скучным, по крайней мере до тех пор, пока у меня не случился творческий запор.
Я с раздражением и недоверием прочел обзор книжных новинок в «Тайме», потом написал несколько страниц. После обеда, который состоял из бутербродов с сыром и апельсинового сока, я вновь уселся за стол с карандашом в руке. Я представлял себе, как должны выглядеть эти страницы, и знал, что не могу их написать. На этих страницах женщина в первый раз встречает человека, который потом станет ее любовником. Задача состояла в том, чтобы рассказать, как именно она его встретила. Это должно было быть внезапное влечение, и вот тут я надорвался. Мой собственный опыт внезапного эротического влечения уже явно устарел, Я все еще помнил, как встретил свою первую жену, да и вторую тоже. И то и другое случилось в здании суда. Мой эмоциональный опыт в основном заключался в скуке и раздражении. Остальное пришло потом.
Тем временем события иного рода, не эротические, прокатились по Хэмпстеду. Бары были открыты до часа ночи;
Табби Смитфилд бродил по городу со своими новыми друзьями; Бобо Фарнсворт ездил в своем черно-белом автомобиле, мечтая совершить хороший поступок; Гарри Старбек уже ограбил дом на Редкоат-лейн и готовился к другому ограблению. Доктор Рен Ван Хорн, мой вдовый приятель, сидел один в своем странном доме и думал о том, чтобы купить зеркало, для которого он как раз освободил место в гостиной. Чарли Антолини лежал в гамаке и улыбался, глядя на звезды, а его жена плакала в спальне. Этой ночью птицы умирали на лету и мертвыми падали на землю. В моем воображении призрачные голландские купцы бежали вниз по Маунт-авеню, где тогда не было этих величественных домов.
Среди них был парень, которому мое воображение придало плоские черты и бакенбарды Бейтса Крелла, исчезнувшего ловца омаров. Он не исчез. Я убил его своим мечом, тра-ля-ля. И Джой Клетцки, тогдашний шеф полиции, знал, что я сделал это. Он не поверил ни слову из того, что я говорил об этом, сознательно – нет, но при этом он полагал, что Бейтс Крелл виновен в исчезновении четырех женщин: он видел кровавые пятна в его лодке, когда я показал ему на них.
Еще один человек вскоре узнает обо мне и Бейтсе Крелле – Табби Смитфилд. Он узнает это потому, что увидит это, как я увидел пожар Гринбанка, подожженного людьми генерала Трийона, – мысленно. Табби увидит это, как только впервые встретится со мной, это будет этим же вечером, но позже. Увидит и узнает меня, тра-ля-ля. «Ты проснись, проснись, засоня». Да, Табби, хоть он и промолчал потом об этих братьях Норманах, – а он промолчал.
ГЛАВА V
СМИТФИЛДЫ И МАККЛАУДЫ
1
Шкипер Петере слегка свихнулся, вот в чем дело, хотя, если придерживаться фактов, он всегда был немного не в себе. Однажды, в шестом классе, он сбрил себе брови и нарисовал их гуталином – он тогда разговаривал по телефону с близнецами Дики и Брюсом Норманами из большой бестолковой семьи, которая жила в трейлере на стоянке. Мистер Норман был управляющим этим парком и хотел, чтобы дети занялись тем же самым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106