– Как вы узнали мои размеры? – спросил я с удивлением.
– Мы о тебе знаем все, – сказал мужчина. – Кроме, может быть, одного.
– Чего же это?
Он зажег спичку, закурил и пустил струю дыма прямо мне в лицо.
– Где ты держишь свои денежки. Но ты ведь нам скажешь, не так ли?
– В свое время, – сказал я, застегивая молнию на брюках.
– Идите сюда, – скомандовала блондинка. Она вытащила стул и поставила его перед тазом, стоявшим на низкой полке. – Я буду мыть вам голову. Садитесь.
Я сел, и она, набрав в ладонь шампунь, стала тереть мне голову и скрести ногтями кожу под волосами. Затем, смыв пену, проделала все еще раз. Взяв меня за подбородок, она оценила свою работу.
– Подходяще. Теперь – брови.
Она занялась моими бровями и, когда кончила, дала мне зеркало.
– Ну как, нравится?
Я посмотрел на свое отражение. Мои волосы теперь были довольно светлыми. Это сильно изменило мой облик – даже Макинтош теперь вряд ли узнал бы меня. Я почувствовал легкие пальцы на своей щеке.
– Вам надо бриться два раза в день. А не то щетина вас выдаст. Побрейтесь прямо сейчас. Бритва – в вашем саквояже.
Я открыл саквояж и нашел там все, что нужно человеку, когда он в дороге. Была там и электробритва на батарейках. Пока я брился, женщина начала выкладывать на полку различные вещи.
– Ваше имя Раймонд Крукшнек, – сказала она. – Вот запонки с вашими инициалами.
– Мне что, придется быть джентльменом такого рода? – спросил я беззаботно.
Она не приняла шутки.
– Не острите, – сказала она холодно. – Те же инициалы вы найдете на саквояже. Все это ваша страховка, Риарден. Страховка против того, что вас поймают. Отнеситесь к этому серьезно.
– Извините, – сказал я.
– Вы бывали в Австралии, Риарден. Несколько лет тому назад вы были в чем-то замешаны в Сиднее, так что мы сделали вас австралийцем. Здесь никто особенно не разберется, какой у вас акцент – австралийский или южноафриканский, так что это сойдет. Вот ваш паспорт.
Я открыл паспорт и увидел на фото себя светловолосого.
Потом она протянула мне бумажник.
– Здесь все принадлежит Крукшнеку. Посмотрите, чтобы знать, что там есть.
Я открыл бумажник и проинспектировал его содержимое. Все было просто потрясающе. Ребята из этой компании действовали эффективно и наверняка. Недаром Косси говорил, что им нужно время для подготовки. Там были членские карточки различных сиднейских клубов, два австралийских доллара вместе с английскими деньгами, австралийское водительское удостоверение и международные права, а также с десяток всяких карточек, сообщавших, где я жил, чем занимался и тому подобное. Выяснилось, что я управляющий какой-то фирмы, занимающейся импортом оргтехники. Все в самом деле было здорово.
Я вытащил потрепанную фотографию.
– А это что?
– Вы с женой и детьми, – спокойно ответила она.
Я присмотрелся к изображению в слабом свете лампочки на потолке и, Господи боже мой, – так оно и было.
Опять же светловолосый, я обнимал за талию какую-то брюнетку, а перед нами сидела пара детей. Прекрасный монтаж. Я положил фотографию в бумажник и нащупал там что-то еще. Сунув пальцы глубже, я выудил из кармашка использованный театральный билет, помеченный двумя месяцами ранее. Театр, естественно, был в Сиднее, а смотрел я пьесу «Скрипач на крыше».
Я положил билет обратно.
– Прелестно, – сказал я восхищенно. – Просто прелестно.
Я положил бумажник и стал надевать рубашку. Когда я застегивал запонки на манжетах, она сказала:
– Мистер Крукшнек, как я говорила, это все ваша страховка. А это наша. Ребята, давайте! – И тут же я оказался словно в тисках. Она вынула из-за спины руку со шприцем. Держа его перед глазами, она профессиональным жестом пустила фонтанчик жидкости, затем закатала еще не застегнутый рукав моей рубашки и, сказав: «Не взыщите» – вонзила иглу в мое предплечье.
Я был совершенно бессилен что-либо сделать. Я просто молча стоял, глядя, как ее лицо постепенно расплывается перед моими глазами. Потом оно исчезло, и я больше не видел и не чувствовал ничего.
2
Я проснулся с чувством, что спал очень долго. Не знаю почему, но мне казалось, что прошло лет сто с тех пор, как я был в моей камере. Разумеется, у меня не было ощущения нормального сна – я ведь уже привык спать под зажженной лампочкой.
И какую же головную боль я испытывал!
Против головной боли, когда у нее есть причина, я вообще не возражаю. Всякие удовольствия должны иметь последствия. Но я решительно возражаю против последствий без удовольствий! За последние восемнадцать месяцев я ни разу не выпил, и ощущать ни с того, ни с сего раскалывающуюся голову было ужасно.
Я лежал в постели со слипшимися глазами. Казалось, что вокруг моей головы обмотали раскаленный кусок железа и по нему то и дело бил молотом кузнец. Во рту было абсолютно сухо, чувствовался какой-то противный привкус.
Я медленно пошевелился и тут же невольно застонал, поскольку кузнец влепил мне дополнительный мощный удар. Я открыл глаза и тупо уставился в потолок. Затем взором проследил изящный лепной узор бордюра, стараясь двигать глазными яблоками как можно медленнее, опасаясь, что они могут выскочить из глазниц.
– Как смешно! – думал я. – Они дали мне на этот раз такую симпатичную камеру.
Очень осторожно я приподнялся на локте и успел заметить, что кто-то быстро вышел из комната. Дверь закрылась с мягким щелчком, послышался поворот ключа в замке. Это во всяком случае мне было хорошо знакомо, чего я не мог сказать о моей новой камере.
Я все еще тупо стал разглядывать серые стены, позолоченные деревянные панели на них, изящный столик рядом с кроватью, удобное кресло, стоявшее на толстом ворсистом ковре. Внезапно меня словно стукнуло: «Боже мой! Удалось! Я выбрался из тюрьмы!»
Я попытался осмотреть себя. Я был одет в шелковую пижаму, которую видел на дне саквояжа в фургоне трайлера.
Трайлера?
Медленно, с трудом я вспоминал произошедшее со мной. Отчаянный прыжок за веревкой, жуткий перелет через колючую проволоку на стене, грузовик, потом минифургон, потом трайлер.
Да, это был трайлер. Точно. А в нем – блондинка, которая перекрасила мои волосы и дала мне бумажник. Мое имя Крукшнек, и я австралиец, – сказал она. А затем эта сука лишила меня сознания. Я потер на руке болезненную точку там, куда вонзилась игла. Зачем ей это понадобилось, черт возьми?
Я откинул одеяло и поднялся на ноги. Тут же к горлу подкатила страшная тошнота, и я на неверных ногах доковылял до ближайшей двери, толкнул се и склонился над унитазом. Меня вывернуло наизнанку, хотя в желудке не оказалось ничего, кроме желчи. И все же после этого я почувствовал себя чуть-чуть лучше и, качаясь, подошел к умывальнику. Вцепившись в него, я посмотрел в зеркало и увидел малознакомое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64