Люди, которые там находились, были мне сплошь незнакомы.
– Иди сюда, Пушистая Сестричка, – позвал меня Нож из дальнего угла.
Пробираясь между лежащими на странных тюфяках людьми, я подошла к нему. В углу полулежала-полусидела и сестра. Лицо ее, как и лица других, было грязным – видно, воду экономили, оставляя только для питья. Остальное скрадывал полумрак, поражало только одеяло, которым была она прикрыта, – меховое, из колонковых шкурок, перемежающихся светлыми полосками спинок зимних ласок.
– Привет, старушенция! – изо всех сил небрежно сказала я. – Ну ты как?
– Великолепно, – невозмутимо отозвалась сестра. – По сравнению с теми, кто под нами. Ты почему такая озабоченная?
– Девочке нужно лечить дракона, – с серьезным видом пояснил сестре Нож. – У нее редкий дар находить нужных знакомых.
– Уж не наш ли закадычный друг Ряха штурмует это место? – осенило меня.
– Нет, до этого, к счастью, не дошло. Его среди осаждающих мы не видели, – сказала сестра. – Что нужно твоему дракону?
– Смола и кожа для заплаты на крыло.
– Смола есть, – как и думал дракон, сказал Нож. – А вот кожа… Есть, конечно, но сразу не соображу. Мягкая же нужна?
– Да, прочная, но эластичная.
– Задала ты мне задачку, – почесал затылок Нож. – Посиди минутку, я в наш погреб наведаюсь. Кажется, есть идея. Если не сработает, вырежем в одеяле Светлой дыру.
Он взял плошку и направился к центру палатки. Плита там была сдвинута в сторону и в дыру спущена лестница.
Я села рядом с сестрой. Она потрепала меня по макушке.
– Все будет хорошо, – сказала я. – Мы обязательно выберемся. Если я уж из Пряжки выбралась, то отсюда – запросто.
– Конечно, – улыбнулась сестра. – Ты здесь, и это уже замечательно. А как ты так?
– Я ее разрушила.
– Не сомневаюсь, – заметила сестра. – У тебя дар к разрушению, достаточно вспомнить, как ты моешь посуду.
– Ты серьезно ранена? – спросила я.
– Не знаю, – пожала плечами сестра и подтянула одеяло повыше. – Но у меня, похоже, отбита нижняя часть туловища. Конец хвоста пришлось удалить. Я ходить не могу – очень больно. Видела бы ты мой синяк на правой ноге – он от бедра начинается и на ступне заканчивается. Так глупо: меня чуть не затоптали. Обидно… Нас просто смяли, а их щиты мы пробить стрелами не могли… Знаешь, как умеет ходить Легион? Укроется щитами со всех сторон, копьями ощетинится и прет, как чугунный утюг. И поет:
Рогом бык щенка придавит,
Белолобый бык,
Вот идут быки на битву,
И бегут щенки!
– А Половинка Луны, Утренний, Два Гвоздя, остальные? – спросила я с робкой надеждой.
– Они ушли к Сестре-Хозяйке, – скупо сказала сестра. – И не только они. Мы живы, пока, благодаря Ножу – тут в основном остатки его отряда. Он же и меня вытащил из-под сапог Легиона. А ты откуда узнала, что мы здесь?
– Тетя написала. Она думала, что ты погибла, раз не добралась до ее подвала с занавесочками. И я так думала, только самой распоследней надеждой надеялась.
– Я бы не смогла добраться до нее в любом случае – просто не доползла бы на руках. Нож, единственный из нас, позаботился об отступлении, и поэтому те, кто остался от его отряда, отошли сюда не на голое место. Мы заперлись здесь, а Легион окружил долину. Сначала они нас вообще не трогали – сунулись раз, получили отпор и решили не рисковать. Легион тоже сильно потрепан в борьбе с Левым Крылом, и они берегут каждого человека. Поэтому они просто заперли долину и сидят в ожидании, когда мы перемрем естественным путем от голода и ран. Правда, недавно они, видимо, заподозрили неладное, сообразив, что для стихийного отступления гробница слишком хорошо укреплена и вооружена, поэтому подтянули онагры и баллисту.
– Эта баллиста нас и подшибла! – зло сказала я. – Вон она сейчас горит синим пламенем!
– Маленькая сестричка, только не говори, что это ты ее подожгла, – повернула ко мне лицо сестра.
– Конечно, я. Я выросла. И даже из арбалета стрелять теперь умею.
– Дался тебе тот арбалет… – вздохнула сестра.
– А на чем вы лежите? – вспомнила я вопрос, который давно хотела задать.
– На мешках с мягкой рухлядью из сокровищницы Молниеносного. Не на плитах же нам лежать. И одеяла оттуда. Питаемся мы его запасами, воюем его оружием.
– И вообще разули и раздели старика! – подхватил вернувшийся из подземелья Нож.
Он приблизился к нам, неся какой-то странный флаг квадратной формы с темным непонятным узором, обшитый длинной жесткой белой бахромой.
– Это что? – удивились мы вместе.
– Как что? – возмутился Нож. – Ну тебе, Светлая, твое дремучее невежество еще можно простить, ты девица необразованная, все больше подпольной войной занятая, но ты-то, Пушистая Сестричка! Ты должна историю Молниеносного назубок знать, чему вас только в пансионате учат! Это же любимое знамя великого вождя!
– Понятно, – вспомнила я зазубренные сведения. – Когда Молниеносный смог победить своего первого крупного врага, потомка Тихого Грома по имени След Хвоста, он приказал живьем содрать с его спины кожу, выделать и превратил в свое знамя. А обшил волосом из хвоста и гривы коня поверженного врага, причем скроил и сшил это знамя сам, только кожу мастера-кожевники выделывали. И последний курган по правому Борту – кенотаф, в нем нет покойника.
– Да-да, все так, а кожу, к слову сказать, Молниеносный содрал тоже сам. Хотел украсить это знамя еще хвостом потомка Тихого Грома, но хвост скорбящие родственники выкрали и захоронили где-то на востоке, – подхватил Нож. – Ничего более мягкого я не нашел, хотя и долго поглядывал, какой прекрасно сохранившейся кожей покрыт скелет Молниеносного. Но эта мягче.
– Ты серьезно содрал бы с его трупа кожу? – переспросила сестра.
– Зачем она мне? – удивился Нож. – Над ней мастера-кожевники не работали, она высохла и скукожилась. Этот флаг лучше. Хотя в последнее время я так озверел, что, пожалуй, при надобности сделал бы и это. Логически рассуждая, чем его кожа отличается от его мечей, свечей и одеял?
– Иди проветрись, – посоветовала сестра. – Ты наглотался затхлого воздуха подземелья, насыщенного безумными идеями Молниеносного. А мы давно уже катимся самым нелогичным из нелогичных путей. Взять хотя бы появление Пушистой.
– Да, – потер устало лоб Нож. – Пора менять караулы. Смола, Пушистая Сестричка, вон там.
Когда он ушел, сестра сказала:
– Нож почти не спит. Он винит себя в том, что не смог привести отряд к городской пристани. Если бы мы захватили корабль, то, возможно, оторвались бы от преследования и смогли по реке добраться до устья. Но они как раз и думали, что мы будем пробиваться туда, поэтому там стояли отборные силы. А что мы запрем себя сами в Пуповине, никто и предположить не мог, на этом направлении было легче, и сюда пробились без особых потерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67