Но вряд ли старшая сестра может что-либо изменить в планах Жюльетт.
Пока девушка пересекала бледно-розовый ковер, устилавший лестничную площадку, она порадовалась, что пошла пешком, выиграв время, чтобы собраться с духом и достойно встретить ледяную враждебность Денизы.
Жюльетт вспомнила последний день пребывания в монастыре: сестры желали ей успеха в новой жизни, не без сожаления расставаясь с лучшей вышивальщицей, не изъявившей ни малейшего желания присоединиться к монашескому ордену.
Положив руку на позолоченные перила, Жюльетт помедлила, глянула вниз. Какая роскошь! Женские шляпки, напоминающие изысканные цветы, украшали напудренные прически а-ля мадам Помпадур. Какие ленты, вуали! Были, конечно, шляпки и без украшений. Или же – как печально – ставшие последним пристанищем для экзотических птиц, чучела которых, поблескивая стеклянными глазками, распластались на широких полях. Жюльетт даже сумела рассмотреть небесно-голубого зимородка и разноцветного какаду.
Что касается мужчин, в основном, их головы венчали цилиндры или деловые котелки, а также панамы – у тех, кто вернулся после прогулки под ярким солнцем по парижским бульварам. Иногда мелькали экзотические головные уборы иностранцев, им Жюльетт вряд ли смогла бы подобрать название.
Взгляд девушки неожиданно остановился на высоком молодом человеке, одиноко стоявшем у одной из колонн. Шляпа закрывала верхнюю часть лица, но Жюльетт хорошо видела: он читает газету, сложенную так, что виден оставался только один столбец. Девушка хорошо рассмотрела красиво очерченный тонкий нос, широкие скулы с ямочками, чувственный рот и подбородок, свидетельствующий о твердости характера.
Прочитав заинтересовавшую его статью, Николай Карсавин сунул газету в карман пальто. Нахмурившись от плохо скрываемого нетерпения, он поднял голову и посмотрел на часы над столом администратора.
Теперь Жюльетт было хорошо видно, что его брови и ресницы такие же темные, как и кудрявые волосы. Она почему-то не сомневалась, что он ждет женщину. Жену? Невесту? А может быть, актрису из театра драмы Фолье? Или певицу Гранд Опера? Жюльетт надеялась, что эта дама должна появиться очень скоро – до того, как ей придется подняться выше. Неожиданно девушка ощутила приступ жгучего любопытства… Но тут незнакомец поднял голову и его глаза встретились со взглядом Жюльетт.
У девушки перехватило дыхание. Густые ресницы, как вначале подумалось, должны свидетельствовать о задумчивом, усталом взгляде, но она ошиблась. Стального цвета глаза, смотревшие прямо на нее, были напряженными, пронизывающими. Такому человеку лучше ни в чем не перечить. Когда их взгляды скрестились, девушка внезапно ощутила необъяснимое влечение к этому мужчине.
Фигура Жюльетт, залитая солнечным светом, проникающим через окно, четко вырисовывалась на фоне обоев, расписанных геральдическими лилиями. Солнце золотило рыжеватые волосы… Нет, она не была кокеткой, но Николай мог с уверенностью сказать, что девушка не в силах отвести глаз, впрочем, как и он сам, словно не желая разорвать тонкую нить, связавшую их. Если бы Николай мог сейчас коснуться руки Жюльетт, то, наверное, она ощутила бы электрический разряд.
Жюльетт, словно в тумане, услышала голоса – по лестнице поднималась какая-то парочка. Затем глаза девушки вновь встретились со взглядом молодого человека. Николай усмехнулся, улыбка чуть тронула губы. Жюльетт не смогла не улыбнуться в ответ, подавая знак взаимного молчаливого понимания. Затем она почти побежала наверх…
Уже невидимая из вестибюля, девушка тряхнула головой, прогоняя наваждение. Как опасно! Она была убеждена: если бы незнакомец не ждал кого-то, то не дал бы ей уйти.
С молоком матери она впитала привычку отворачиваться от таких хищных взглядов, но сегодня пренебрегла этим правилом. И была рада этому – несмотря ни на что, теперь она сама распоряжается своей судьбой!
Глава 2
Номер Люсиль Гарнье находился в самом конце длинного коридора, наверняка, из окон открывался великолепный вид на Вандомскую площадь. Жюльетт постучала, и девушка в опрятном платье горничной открыла дверь. За ее спиной сверкали зеркала в золоченых рамах.
– Мадам Гарнье ждет вас, мадмуазель, – горничная произнесла это по-французски, но акцент выдал в ней жительницу Луизианы. Девушка взяла чемодан Жюльетт и проводила гостью в роскошный салон с хрустальными канделябрами и мебелью в стиле Луи Квинз.
Люсиль тут же встала с кушетки и приветственно всплеснула руками. Коричневый шелк платья зашелестел, на шее задрожала нитка жемчуга.
– Дорогое мое дитя! – с чувством воскликнула хозяйка.
– Тетя Люсиль! – это обращение, привычное с детства, сорвалось с губ Жюльетт, когда она бросилась в объятия мадам Гарнье. Они поцеловались и вновь сжали друг друга в объятиях. – Как дела у дяди Родольфа? Он с вами?
Люсиль покачала головой.
– Он все еще занят делами и не смог приехать. Если учесть, что Родольф относится к путешествиям без особой любви, то он остался дома не без удовольствия, – Люсиль оглядывала девушку, продолжая обнимать ее. – Ты так похожа на свою милую maman, когда она была столь же юной. Я узнала бы тебя, где бы мы ни встретились!
– А я сразу бы узнала вас! Вы совсем не изменились.
Мадам Гарнье вздохнула не без облегчения:
– Ах, если бы зеркало говорило такие же комплименты.
Невзирая на то, что возраст Люсиль приближался к шестидесяти, ее лицо сохраняло моложавость. Умелая косметика скрывала морщины – заметными они оставались лишь вокруг голубых глаз, словно лучики разбегаясь по лицу, когда она смеялась. А пошутить Люсиль любила! Густые, тщательно уложенные волосы, не без некоторых ухищрений сохраняли первоначальный золотистый оттенок, не допуская никаких намеков на седину. Мадам Гарнье нельзя было назвать хрупкой женщиной, но, благодаря усилиям модельеров и помощи корсета, ее облик в соответствии с требованиями самой современной моды стремился к S-образному силуэту.
– Почему ни в одном из писем вы не написали о своем возвращении во Францию? – в голосе Жюльетт звучали счастливые нотки. Девушка наконец-то сняла шляпу и перчатки.
– Я хотела сделать тебе сюрприз. Приехать в твою школу и увезти в Париж, – Люсиль усадила Жюльетт на софу, обитую желтым шелком, и села рядом. – Я хотела и хочу, чтобы ты осталась со мной. Именно поэтому и заказала номер с двумя спальными комнатами.
Жюльетт была несказанно рада такому замечательному сюрпризу в добавление к своим радужным надеждам.
– Я знала, что вы когда-нибудь приедете. Но именно сегодня! Я с трудом поверила своим ушам, когда в ателье Ландель мне сообщили, что Дениза уехала на встречу с вами! – Жюльетт оглянулась вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Пока девушка пересекала бледно-розовый ковер, устилавший лестничную площадку, она порадовалась, что пошла пешком, выиграв время, чтобы собраться с духом и достойно встретить ледяную враждебность Денизы.
Жюльетт вспомнила последний день пребывания в монастыре: сестры желали ей успеха в новой жизни, не без сожаления расставаясь с лучшей вышивальщицей, не изъявившей ни малейшего желания присоединиться к монашескому ордену.
Положив руку на позолоченные перила, Жюльетт помедлила, глянула вниз. Какая роскошь! Женские шляпки, напоминающие изысканные цветы, украшали напудренные прически а-ля мадам Помпадур. Какие ленты, вуали! Были, конечно, шляпки и без украшений. Или же – как печально – ставшие последним пристанищем для экзотических птиц, чучела которых, поблескивая стеклянными глазками, распластались на широких полях. Жюльетт даже сумела рассмотреть небесно-голубого зимородка и разноцветного какаду.
Что касается мужчин, в основном, их головы венчали цилиндры или деловые котелки, а также панамы – у тех, кто вернулся после прогулки под ярким солнцем по парижским бульварам. Иногда мелькали экзотические головные уборы иностранцев, им Жюльетт вряд ли смогла бы подобрать название.
Взгляд девушки неожиданно остановился на высоком молодом человеке, одиноко стоявшем у одной из колонн. Шляпа закрывала верхнюю часть лица, но Жюльетт хорошо видела: он читает газету, сложенную так, что виден оставался только один столбец. Девушка хорошо рассмотрела красиво очерченный тонкий нос, широкие скулы с ямочками, чувственный рот и подбородок, свидетельствующий о твердости характера.
Прочитав заинтересовавшую его статью, Николай Карсавин сунул газету в карман пальто. Нахмурившись от плохо скрываемого нетерпения, он поднял голову и посмотрел на часы над столом администратора.
Теперь Жюльетт было хорошо видно, что его брови и ресницы такие же темные, как и кудрявые волосы. Она почему-то не сомневалась, что он ждет женщину. Жену? Невесту? А может быть, актрису из театра драмы Фолье? Или певицу Гранд Опера? Жюльетт надеялась, что эта дама должна появиться очень скоро – до того, как ей придется подняться выше. Неожиданно девушка ощутила приступ жгучего любопытства… Но тут незнакомец поднял голову и его глаза встретились со взглядом Жюльетт.
У девушки перехватило дыхание. Густые ресницы, как вначале подумалось, должны свидетельствовать о задумчивом, усталом взгляде, но она ошиблась. Стального цвета глаза, смотревшие прямо на нее, были напряженными, пронизывающими. Такому человеку лучше ни в чем не перечить. Когда их взгляды скрестились, девушка внезапно ощутила необъяснимое влечение к этому мужчине.
Фигура Жюльетт, залитая солнечным светом, проникающим через окно, четко вырисовывалась на фоне обоев, расписанных геральдическими лилиями. Солнце золотило рыжеватые волосы… Нет, она не была кокеткой, но Николай мог с уверенностью сказать, что девушка не в силах отвести глаз, впрочем, как и он сам, словно не желая разорвать тонкую нить, связавшую их. Если бы Николай мог сейчас коснуться руки Жюльетт, то, наверное, она ощутила бы электрический разряд.
Жюльетт, словно в тумане, услышала голоса – по лестнице поднималась какая-то парочка. Затем глаза девушки вновь встретились со взглядом молодого человека. Николай усмехнулся, улыбка чуть тронула губы. Жюльетт не смогла не улыбнуться в ответ, подавая знак взаимного молчаливого понимания. Затем она почти побежала наверх…
Уже невидимая из вестибюля, девушка тряхнула головой, прогоняя наваждение. Как опасно! Она была убеждена: если бы незнакомец не ждал кого-то, то не дал бы ей уйти.
С молоком матери она впитала привычку отворачиваться от таких хищных взглядов, но сегодня пренебрегла этим правилом. И была рада этому – несмотря ни на что, теперь она сама распоряжается своей судьбой!
Глава 2
Номер Люсиль Гарнье находился в самом конце длинного коридора, наверняка, из окон открывался великолепный вид на Вандомскую площадь. Жюльетт постучала, и девушка в опрятном платье горничной открыла дверь. За ее спиной сверкали зеркала в золоченых рамах.
– Мадам Гарнье ждет вас, мадмуазель, – горничная произнесла это по-французски, но акцент выдал в ней жительницу Луизианы. Девушка взяла чемодан Жюльетт и проводила гостью в роскошный салон с хрустальными канделябрами и мебелью в стиле Луи Квинз.
Люсиль тут же встала с кушетки и приветственно всплеснула руками. Коричневый шелк платья зашелестел, на шее задрожала нитка жемчуга.
– Дорогое мое дитя! – с чувством воскликнула хозяйка.
– Тетя Люсиль! – это обращение, привычное с детства, сорвалось с губ Жюльетт, когда она бросилась в объятия мадам Гарнье. Они поцеловались и вновь сжали друг друга в объятиях. – Как дела у дяди Родольфа? Он с вами?
Люсиль покачала головой.
– Он все еще занят делами и не смог приехать. Если учесть, что Родольф относится к путешествиям без особой любви, то он остался дома не без удовольствия, – Люсиль оглядывала девушку, продолжая обнимать ее. – Ты так похожа на свою милую maman, когда она была столь же юной. Я узнала бы тебя, где бы мы ни встретились!
– А я сразу бы узнала вас! Вы совсем не изменились.
Мадам Гарнье вздохнула не без облегчения:
– Ах, если бы зеркало говорило такие же комплименты.
Невзирая на то, что возраст Люсиль приближался к шестидесяти, ее лицо сохраняло моложавость. Умелая косметика скрывала морщины – заметными они оставались лишь вокруг голубых глаз, словно лучики разбегаясь по лицу, когда она смеялась. А пошутить Люсиль любила! Густые, тщательно уложенные волосы, не без некоторых ухищрений сохраняли первоначальный золотистый оттенок, не допуская никаких намеков на седину. Мадам Гарнье нельзя было назвать хрупкой женщиной, но, благодаря усилиям модельеров и помощи корсета, ее облик в соответствии с требованиями самой современной моды стремился к S-образному силуэту.
– Почему ни в одном из писем вы не написали о своем возвращении во Францию? – в голосе Жюльетт звучали счастливые нотки. Девушка наконец-то сняла шляпу и перчатки.
– Я хотела сделать тебе сюрприз. Приехать в твою школу и увезти в Париж, – Люсиль усадила Жюльетт на софу, обитую желтым шелком, и села рядом. – Я хотела и хочу, чтобы ты осталась со мной. Именно поэтому и заказала номер с двумя спальными комнатами.
Жюльетт была несказанно рада такому замечательному сюрпризу в добавление к своим радужным надеждам.
– Я знала, что вы когда-нибудь приедете. Но именно сегодня! Я с трудом поверила своим ушам, когда в ателье Ландель мне сообщили, что Дениза уехала на встречу с вами! – Жюльетт оглянулась вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101