Причина тому постепенное, тяжелое осознание, что в который раз кто-то разгадал в нем труса.
Разумеется, Вотрель великолепно справился с этим ударом. Буквально через мгновение он вновь стал бесстрастным, довольным и наглым. Но от всей его внешности, от лоснящихся волос до сверкающих туфель, веяло безнадежностью человека, который не раз терпел поражение.
Вотрель нашел в себе силы рассмеяться и насмешливо произнести:
– Следовательно, вы считаете меня убийцей?
– Нет, – пожал плечами Банколен, – в настоящее время не считаю. Предположительно каждый может оказаться убийцей, но нельзя ожидать, чтобы каждый был прорицателем или колдуном… Я только задаю вопросы. – В подтверждение этого он неожиданно спросил: – Скажите, месье Вотрель, месье де Салиньи говорил по-английски?
– Рауль?! Очень любопытный вопрос. Рауль был истинным спортсменом, но и только. Он был фехтовальщиком, великолепным теннисистом – у него была подача, которую Лакост и то отражал с трудом, – и самым лучшим наездником в скачках с препятствиями. Правда, – веско добавил Вотрель, – он получил серьезную травму, упав с лошади, отчего у него очень пострадали рука и позвоночник. Ему даже пришлось обратиться к иностранному специалисту. Помните, это чуть не помешало свадьбе. Да, безусловно, он был выдающимся спортсменом. Но он редко открывал книгу. Что за чушь! Рауль говорит по-английски! Единственные английские слова, которые он знал, – это гейм и сет.
Слуга принес пальто Вотреля – длинное и темное, с большим собольим воротником и с серебряной петелькой-вешалкой. Оно словно громко заявляло о его богатстве. Вотрель надел черную шляпу, и из-под ее широких мягких полей блеснул его монокль. Затем извлек длинный мундштук слоновой кости, вставил сигарету. Стоя в дверях, высокий, артистичный, с торчащим изо рта длинным мундштуком, он улыбнулся:
– Вы не забудете мою карточку, месье Банколен?
– Раз уж вы меня вынуждаете, – передернул тот плечами, – должен сказать, что с большим удовольствием я посмотрел бы на вашу идентификационную карточку, месье.
Вотрель вынул мундштук.
– Это означает, что вы не считаете меня французом?
– Полагаю, вы русский.
– Совершенно верно. Я приехал в Париж десять лет назад. С тех пор я получил документы на гражданство.
– Вот как! И кем же вы там были?
– Позвольте представиться: батальонный майор Федоров из 9-го казачьего кавалерийского полка армии его величества.
Вотрель насмешливо щелкнул каблуками, низко поклонился и исчез.
Глава 5
АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС
Банколен посмотрел на меня, приподняв в снисходительном удивлении брови.
– Алиби как у младенца! – развел руками я. – Не знаю, Банколен, как вы сумеете его разрушить.
– Пока мне это и не нужно. Вопрос в другом: где этот смехотворный дуэлянт достает средства, чтобы общаться с таким миллионером, как Салиньи? – Он нахмурился. – К сожалению, сегодня здесь маловато их знакомых… Франсуа!
Тот поспешил явиться.
– Франсуа, вы позаботились о том, чтобы за всеми этими людьми проследили, когда они уходят?
– О да, месье.
– Отлично. Пусть Ротар разыщет тех, кто точно помнит, что видел Салиньи за игрой в рулетку и в курительной. Спросите стюарда из бара, видел ли он там Вотреля. Когда зайдете в курительную, загляните в одну из кабинок, может, найдете там книгу, которая называется „Алиса в Стране чудес“. Постарайтесь выяснить, кто ее там забыл. Пока все… Подождите! Пришлите к нам хозяина заведения. – Отпустив Франсуа, Банколен повернулся к нам: – Я не уверен, что сам могу ответить на вопрос о доходах Вотреля. Однако склонен думать, что он снабжает мадам герцогиню наркотиками.
– Ну да! – с тяжелым вздохом воскликнул Графенштайн. – Так вот в чем дело. Я молчал, поскольку не был в этом уверен, хотя думал…
– Да. Когда она подошла к нам сегодня в первый раз, я заметил, что она выглядела так, будто находилась под воздействием наркотиков. Так оно и было. Вы видели, я подобрал окурок ее сигареты, который она оставила в пепельнице? – Банколен выудил его из нагрудного кармана. – На таких сигаретах не указываются фирма-изготовитель и марка. Подойдите-ка, доктор. Замечаете, какой в ней рыхлый и толстый табак? А бумага, завернутая по концам? Понюхайте. Видите сухие коричневые лепестки внутри табака? Думаю, это марихуана или гашиш. Точно не скажу, пока наш химик не проверит сырье. В Египте жуют зеленые листья гашиша, а марихуана – более опасный наркотик из Мексики. Тот, кто снабжает герцогиню этой гадостью, занимается доходной и широко распространенной торговлей… Симптомы, доктор?
– Сужение зрачка глаза, тяжелое дыхание при возбуждении, бледность кожи лица, холодный и влажный кожный покров, застой; галлюцинации. Что я вам говорил? Эта невероятная история о ее встрече с…
– Доктор, уверяю вас, она не более невероятная, чем та ситуация, с которой мы столкнулись. Я не уверен, что это была галлюцинация. Вы говорите о результатах приема наркотика в больших дозах. А она принимает маленькие дозы, которые не дают такого забытья, как индийские сахарные шарики. Это стимулятор. Она закоренелая наркоманка. В противном случае даже от этой дозы впала бы в дурман. Этот препарат для хронических наркоманов возбуждает, а не дарит своим приверженцам апатичных мечтаний. Он способен свести человека в могилу уже через пять лет. Кто-то самым серьезным образом хочет избавиться от нее.
Банколен замолчал, постукивая карандашом по столу. Заложив руки за спину и переваливаясь, как бегемот на земле, Графенштайн подошел к нему, снял очки, протер их и уставился на своего компаньона. Без очков его лицо приобрело совершенно другое выражение, беззащитное и растерянное. Он проворчал, отчего его пышные усы зашевелились:
– Я ошибался. Вам нужен вовсе не психоаналитик. Donnerwetter! Да здесь больше больных, чем у меня в клинике! – и потряс своим огромным кулаком.
Доктор продолжал тяжело расхаживать по комнате, когда в комнату заглянул расстроенный хозяин заведения. С усами, поникшими, как уши у провинившейся собаки.
– Месье! – вскричал он, входя в комнату вслед за своим обвислым животом. – Умоляю вас, отмените запрет на уход из моего ресторана! Несколько человек попытались уйти, но ваши люди задержали их. Они задают моим клиентам разные вопросы. Я всем говорю, что это было самоубийство…
– Прошу вас, сядьте и успокойтесь. Эти разговоры о самоубийстве только привлекут к вам публику. Нет нужды расстраиваться.
Тот с надеждой глянул Банколену прямо в лицо:
– Вы так думаете, месье? Репортеры…
– Значит, об этом уже известно! А медэксперт здесь?
– Только что приехал.
– Хорошо! А теперь… Собираясь сюда сегодня вечером, я навел о вас справки в нашем архиве…
– Конечно, это ложь!
– Конечно, – невозмутимо согласился Банколен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Разумеется, Вотрель великолепно справился с этим ударом. Буквально через мгновение он вновь стал бесстрастным, довольным и наглым. Но от всей его внешности, от лоснящихся волос до сверкающих туфель, веяло безнадежностью человека, который не раз терпел поражение.
Вотрель нашел в себе силы рассмеяться и насмешливо произнести:
– Следовательно, вы считаете меня убийцей?
– Нет, – пожал плечами Банколен, – в настоящее время не считаю. Предположительно каждый может оказаться убийцей, но нельзя ожидать, чтобы каждый был прорицателем или колдуном… Я только задаю вопросы. – В подтверждение этого он неожиданно спросил: – Скажите, месье Вотрель, месье де Салиньи говорил по-английски?
– Рауль?! Очень любопытный вопрос. Рауль был истинным спортсменом, но и только. Он был фехтовальщиком, великолепным теннисистом – у него была подача, которую Лакост и то отражал с трудом, – и самым лучшим наездником в скачках с препятствиями. Правда, – веско добавил Вотрель, – он получил серьезную травму, упав с лошади, отчего у него очень пострадали рука и позвоночник. Ему даже пришлось обратиться к иностранному специалисту. Помните, это чуть не помешало свадьбе. Да, безусловно, он был выдающимся спортсменом. Но он редко открывал книгу. Что за чушь! Рауль говорит по-английски! Единственные английские слова, которые он знал, – это гейм и сет.
Слуга принес пальто Вотреля – длинное и темное, с большим собольим воротником и с серебряной петелькой-вешалкой. Оно словно громко заявляло о его богатстве. Вотрель надел черную шляпу, и из-под ее широких мягких полей блеснул его монокль. Затем извлек длинный мундштук слоновой кости, вставил сигарету. Стоя в дверях, высокий, артистичный, с торчащим изо рта длинным мундштуком, он улыбнулся:
– Вы не забудете мою карточку, месье Банколен?
– Раз уж вы меня вынуждаете, – передернул тот плечами, – должен сказать, что с большим удовольствием я посмотрел бы на вашу идентификационную карточку, месье.
Вотрель вынул мундштук.
– Это означает, что вы не считаете меня французом?
– Полагаю, вы русский.
– Совершенно верно. Я приехал в Париж десять лет назад. С тех пор я получил документы на гражданство.
– Вот как! И кем же вы там были?
– Позвольте представиться: батальонный майор Федоров из 9-го казачьего кавалерийского полка армии его величества.
Вотрель насмешливо щелкнул каблуками, низко поклонился и исчез.
Глава 5
АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС
Банколен посмотрел на меня, приподняв в снисходительном удивлении брови.
– Алиби как у младенца! – развел руками я. – Не знаю, Банколен, как вы сумеете его разрушить.
– Пока мне это и не нужно. Вопрос в другом: где этот смехотворный дуэлянт достает средства, чтобы общаться с таким миллионером, как Салиньи? – Он нахмурился. – К сожалению, сегодня здесь маловато их знакомых… Франсуа!
Тот поспешил явиться.
– Франсуа, вы позаботились о том, чтобы за всеми этими людьми проследили, когда они уходят?
– О да, месье.
– Отлично. Пусть Ротар разыщет тех, кто точно помнит, что видел Салиньи за игрой в рулетку и в курительной. Спросите стюарда из бара, видел ли он там Вотреля. Когда зайдете в курительную, загляните в одну из кабинок, может, найдете там книгу, которая называется „Алиса в Стране чудес“. Постарайтесь выяснить, кто ее там забыл. Пока все… Подождите! Пришлите к нам хозяина заведения. – Отпустив Франсуа, Банколен повернулся к нам: – Я не уверен, что сам могу ответить на вопрос о доходах Вотреля. Однако склонен думать, что он снабжает мадам герцогиню наркотиками.
– Ну да! – с тяжелым вздохом воскликнул Графенштайн. – Так вот в чем дело. Я молчал, поскольку не был в этом уверен, хотя думал…
– Да. Когда она подошла к нам сегодня в первый раз, я заметил, что она выглядела так, будто находилась под воздействием наркотиков. Так оно и было. Вы видели, я подобрал окурок ее сигареты, который она оставила в пепельнице? – Банколен выудил его из нагрудного кармана. – На таких сигаретах не указываются фирма-изготовитель и марка. Подойдите-ка, доктор. Замечаете, какой в ней рыхлый и толстый табак? А бумага, завернутая по концам? Понюхайте. Видите сухие коричневые лепестки внутри табака? Думаю, это марихуана или гашиш. Точно не скажу, пока наш химик не проверит сырье. В Египте жуют зеленые листья гашиша, а марихуана – более опасный наркотик из Мексики. Тот, кто снабжает герцогиню этой гадостью, занимается доходной и широко распространенной торговлей… Симптомы, доктор?
– Сужение зрачка глаза, тяжелое дыхание при возбуждении, бледность кожи лица, холодный и влажный кожный покров, застой; галлюцинации. Что я вам говорил? Эта невероятная история о ее встрече с…
– Доктор, уверяю вас, она не более невероятная, чем та ситуация, с которой мы столкнулись. Я не уверен, что это была галлюцинация. Вы говорите о результатах приема наркотика в больших дозах. А она принимает маленькие дозы, которые не дают такого забытья, как индийские сахарные шарики. Это стимулятор. Она закоренелая наркоманка. В противном случае даже от этой дозы впала бы в дурман. Этот препарат для хронических наркоманов возбуждает, а не дарит своим приверженцам апатичных мечтаний. Он способен свести человека в могилу уже через пять лет. Кто-то самым серьезным образом хочет избавиться от нее.
Банколен замолчал, постукивая карандашом по столу. Заложив руки за спину и переваливаясь, как бегемот на земле, Графенштайн подошел к нему, снял очки, протер их и уставился на своего компаньона. Без очков его лицо приобрело совершенно другое выражение, беззащитное и растерянное. Он проворчал, отчего его пышные усы зашевелились:
– Я ошибался. Вам нужен вовсе не психоаналитик. Donnerwetter! Да здесь больше больных, чем у меня в клинике! – и потряс своим огромным кулаком.
Доктор продолжал тяжело расхаживать по комнате, когда в комнату заглянул расстроенный хозяин заведения. С усами, поникшими, как уши у провинившейся собаки.
– Месье! – вскричал он, входя в комнату вслед за своим обвислым животом. – Умоляю вас, отмените запрет на уход из моего ресторана! Несколько человек попытались уйти, но ваши люди задержали их. Они задают моим клиентам разные вопросы. Я всем говорю, что это было самоубийство…
– Прошу вас, сядьте и успокойтесь. Эти разговоры о самоубийстве только привлекут к вам публику. Нет нужды расстраиваться.
Тот с надеждой глянул Банколену прямо в лицо:
– Вы так думаете, месье? Репортеры…
– Значит, об этом уже известно! А медэксперт здесь?
– Только что приехал.
– Хорошо! А теперь… Собираясь сюда сегодня вечером, я навел о вас справки в нашем архиве…
– Конечно, это ложь!
– Конечно, – невозмутимо согласился Банколен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55