— Нет.
— Вторая подсказка, — кивнул доктор Фелл. — Эта интересная кукла, Золотая Ведьма. Выясните, как приводили в действие куклу в семнадцатом веке, и вы разгадаете основную тайну этого дела!
— Но это не имеет никакого смысла! — вскричала Маделин. — По крайней мере, это никак не связано с тем, о чем я думала. Я полагала, ваша мысль работает совсем в другом направлении…
Инспектор Эллиот посмотрел на часы.
— Нам пора, сэр, — категорично заявил он, — если мы хотим успеть на поезд, а по дороге заглянуть в «Фарнли-Клоуз».
— Не уходите, — резко сказала Маделин. — Не уходите! Пожалуйста. Ты не уйдешь, правда, Брайан?
— Я думаю, нам следует узнать правду, мадам, — очень спокойно ответил ей доктор Фелл. — В чем дело?
— Мне страшно, — выдохнула Маделин. — Полагаю, именно поэтому я так много говорила.
Пейдж был в шоке: это была совсем новая Маделин.
Доктор Фелл положил сигару на блюдце своей кофейной чашки. Очень осторожно чиркнув спичкой, он подался вперед и зажег свечи на столе. Четыре золотых огонька закрутились и стройно поднялись в теплом неподвижном воздухе; они, словно бабочки, парили над свечами. Сад снова погрузился в сумерки. Глаза Маделин, сидящей в уютном, укромном домике на его краю, отражали свет свечи: они казались спокойными, но были широко распахнуты. Похоже, в них таился не только страх, но и ожидание.
Доктору, видимо, стало не по себе:
— Боюсь, мы не можем остаться, мисс Дейн! В городе нам надо свести кое-какие концы с концами, но завтра мы вернемся! Если бы Пейдж мог…
— Ты не оставишь меня, правда, Брайан? Прости, что я такая дура и беспокою тебя…
— Господи, конечно я тебя не оставлю! — взревел Пейдж, чувствуя неукротимую потребность защищать, которой никогда раньше не испытывал. — Пусть я стану причиной скандала, но до утра я не отпущу тебя и на расстояние вытянутой руки! Хотя бояться вообще-то нечего.
— Ты забыл, какое сегодня число?
— Число?
— Годовщина. Тридцать первое июля. Виктория Дейли умерла ровно год назад.
— А еще, — добавил доктор Фелл, с любопытством посмотрев на обоих, — сегодня канун Праздника урожая. Хороший шотландец вроде Эллиота объяснит вам, что это такое. Это ночь Великого шабаша, и силы преисподней возбуждены. Гмм. Да. Ладно. Я веселый зануда, а?
Пейдж был озадачен, он почти рассердился.
— Что?! — воскликнул он. — Зачем забивать головы людям всяким вздором? Маделин и так взвинчена… Она играла в чужие игры и утешила других людей, пока не вымоталась окончательно. Зачем, черт возьми, вы хотите напугать ее еще больше? Здесь нет никакой опасности. Если я поблизости кого-то увижу, то сверну его проклятую шею, а потом извинюсь перед полицией!
— Простите, — произнес доктор Фелл.
Некоторое время он устало и взволнованно смотрел на обоих с высоты своего огромного роста. Затем взял с кресла плащ, широкополую шляпу и трость с раздвоенной подпоркой.
— До свидания, сэр, — сказал Эллиот. — Если я хорошо запомнил эти места, мы можем подняться по этой тропинке слева от сада, пройти по лесу и спуститься к «Фарнли-Клоуз» по другой стороне? Правильно?
— Да.
— Ну… э… тогда до свидания. Спасибо за все, мисс Дейн, за очень приятный и познавательный вечер. Только… присматривайте за ней хорошенько, мистер Пейдж!
— Да. И берегитесь привидений в лесу! — крикнул Пейдж им вслед.
Он стоял у французского окна и наблюдал, как они спускаются к саду через лавровую рощу. Ночь была очень теплая, и из сада доносились густые, пьянящие запахи. На востоке на небосклоне тускло мерцали звезды, словно потревоженные теплыми волнами. Безотчетный гнев Пейджа становился все сильнее.
— Как старые бабы, — буркнул он. — Пытаются…
Повернувшись, он заметил мимолетную улыбку Маделин. Она снова была спокойна, но немного покраснела.
— Мне очень жаль, что я оказалась такой трусихой, Брайан, — кротко произнесла она. — Я знаю, что здесь мне не грозит никакая опасность. — Она встала. — Ничего, если я на некоторое время удалюсь? Я хочу подняться попудрить нос. Вернусь через секунду.
— Как старые бабы! Пытаются…
Оставшись один, он осторожно зажег сигарету. Через некоторое время он нашел в себе силы почти засмеяться над своим раздражением и почувствовал себя лучше. В сущности, вечер наедине с Маделин был самым приятным событием, о котором он только мог мечтать. Коричневый мотылек влетел в окно и плавно спикировал в пламя; Пейдж отмахнулся от второго, когда тот пролетел мимо его лица.
Маленькие огоньки свечей действовали успокаивающе и приятно; но света было недостаточно. Он подошел к электрическому выключателю. Приглушенный свет настенных ламп подчеркнул изящество комнаты и очарование ситцевых занавесок. Странно, подумал он, насколько назойливым может быть тиканье часов. В комнате было двое часов; они не соперничали друг с другом, но каждые из них дополняли болтовню других и издавали какой-то шелест. Движение крошечного маятника на одних притягивало взгляд.
Он вернулся к столу и налил себе чуть теплого кофе. Шум его собственных шагов, стук чашки о блюдце, звонкий удар фарфорового кофейника о край чашки были такими же отчетливыми, как тиканье часов. Он впервые осознал пустоту в полном смысле слова. Мысли его шли дальше. «Эта комната абсолютно пуста… я один… ну и что?»
Пустота комнаты подчеркивалась тусклым светом. Только одного он не допускал в свои мысли, хотя днем кое о чем догадался и подтвердил свою догадку, заглянув в книгу из своей библиотеки. Там было нечто ободряющее — для Маделин, разумеется. Этот дом, хоть и очень аккуратный, все-таки был слишком удален от других. Вокруг него на полмили простиралась стена темноты.
Маделин что-то долго пудрила нос. Еще один мотылек зигзагом влетел в открытое окно и хлопнулся на стол. Занавески и огоньки свечей слегка заколыхались. Лучше закрыть окна. Он прошел по мягко освещенной пустой комнате, остановился перед французским окном, посмотрел в сад и застыл.
В саду, в темноте, как раз за тонкой полоской света, падавшего из окна, сидела кукла из «Фарнли-Клоуз»!
Глава 17
Секунд восемь он стоял, глядя на нее, — стоял так же неподвижно, как сама кукла.
Из окон падал бледно-желтый свет. Он простирался по траве футов на десять-двенадцать и освещал некогда окрашенное основание фигуры. На ее восковом лице зияли еще более глубокие трещины; после падения она накренилась немного в сторону, и половина ее механизма вывалилась. Кто-то потрудился исправить это, забив в образовавшееся отверстие пришедшую в негодность накидку. Старая, исковерканная и полуслепая, она злобно смотрела на него из гущи лавровых деревьев своим единственным глазом.
Ему потребовалось усилие, чтобы сделать то, что он сделал. Он медленно направился к ней, чувствуя, что ноги с трудом несут его от освещенных окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61