А лорд Джордж, очевидно, Джордж Харуэлл, второй сын графа Бристольского, ближайший друг и собутыльник сэра Ника.
— Ваша одежда, дорогой сэр! — сказал Джайлс, бегавший от стула к стулу, на которых лежали различные детали костюма. — Скромные цвета, но они подчеркивают ваше благородство. Черные бархатные камзол и штаны, черные чулки и шпага работы Клеменса Хорнна.
Джайлс задержался у стула, где висел узкий кожаный пояс, к которому была прикреплена шпага с серебряным эфесом.
— Вам сегодня, возможно, предстоит кровавая работа, — добавил он. — Думаю, вы заходите слишком далеко.
— Кровавая работа? — переспросил Фентон. — Захожу слишком далеко?
Ни о чем подобном в манускрипте не упоминалось — возможно, это событие вовсе не произошло, или же о нем умолчали из деликатности.
— Вам подходит одежда, хозяин?
Фентон окинул ее взглядом. По многочисленным изображениям он хорошо знал, как она выглядит на людях, но понятия не имел, как ее надевать. Поэтому ему пришлось отдать единственно возможное распоряжение, впрочем, вполне естественное для того времени.
— Одень меня! — скомандовал Фентон, чувствуя себя дураком.
Джайлс подвел его к столу, похожему на туалетный столик Мег, но стоящему в углу между левым окном и стеной. На нем Джайлс поместил серебряный таз, огромный кувшин с горячей водой, большую бритву с прямым лезвием вместе с точильным камнем (при виде ее Фентону стало не по себе), несколько кусков душистого мыла, а также нагретые простыни и полотенца.
У стола находился стул с круглым сиденьем, покрытым мягкой подушкой. По знаку Джайлса Фентон уселся на стул лицом к зеркалу. Слуга аккуратно снял с Фентона головной убор, торжественно, не расплескав ни капли воды, вымыл ему руки на два дюйма выше запястий и тщательно их высушил.
Триумфальный возглас Джайлса «Voila!» пробудил в Фентоне профессорское чувство юмора.
— Отлично! — воскликнул он, обследуя правую руку. — Но достаточно ли этого? Что если я в настроении принять ванну?
Рыжие брови Джайлса взлетели вверх двумя полукругами.
— Что вы имеете в виду, дорогой хозяин? — удивленно спросил он.
— Я слыхал, — ответил Фентон, — что королева Екатерина Браганца, когда она вышла замуж за нашего короля более десяти лет назад, поставила в своих апартаментах в Уайтхолле большую ванну с насосом, накачивающим воду.
— Это верно, — усмехнулся Джайлс. — Но тот, кто моется в воде из Темзы, может с таким же успехом набирать ее из Флитского рва. — Он обернулся и сплюнул на ковер. — Эти иностранцы — ужасные грязнули!
— Тогда не изображай из себя француза, Морковная Башка! В тебе слишком много английского.
Джайлс Презрительно проигнорировал это замечание.
— У нас есть ванна, — заметил он. — Большому Тому приходится шесть раз в году таскать ее из погреба, потому что миледи Фентон и мадам Йорк поднимают шум по этому поводу.
— А ты считаешь, что им следует быть более умеренными?
— Я ничего такого не говорил, — заявил Джайлс.
Все это время пальцы его правой руки шевелились в мыльнице, готовя душистое и пенистое мыло для бритья.
— Однако леди из нашего дома, — продолжал он, — могли бы мыться без этой огромной лоханки, куда нужно качать воду насосом. Естественно, что они моют шею, руки и плечи, которые показывают в общественных местах — например, на балу или в игорном доме. Но, насколько я понимаю, они иногда моются с ног до головы.
При этом Джайлс подмигнул, явно намекая на нечто непристойное, однако он проделал это так весело, что его гримаса не казалась неприятной.
— Джайлс, — заметил его хозяин, — ты просто сукин сын!
— Покажите мне человека, который таковым не является, — ответил слуга. — Утверждать, что такие люди существуют, было бы лицемерием, а этот порок многократно осужден в Священном Писании.
В этот момент по мановению левой руки Джайлса вокруг шеи Фентона скользнула теплая простыня. Его голова оказалась запрокинутой назад, а шея плотно и довольно болезненно прижатой к округлому верху спинки стула. Уставившись на участок грязного оштукатуренного потолка, он ощущал, как Джайлс ловко намыливает ему лицо.
— Развивая далее мой тезис… — заговорил слуга.
— Черт бы тебя побрал! Когда ты закончишь?
— Сэр Ник, вы слишком много ругаетесь. Пожалуйста, голову назад. — Голову Фентона запрокинули в очередной раз, вызвав мучительную боль в шее. — Так вот, женщины — начиная от мадам Каруэлл, французской шлюхи, каким-то образом поймавшей в ловушку его величество, и кончая мисс Китти, нашей кухаркой, на которую вы часто бросаете похотливые взгляды…
— Что?!
— Закройте рот, сэр, или в него попадет мыло… Женщины должны заботиться о чистоте и красоте своего тела, ибо они часто появляются не вполне одетыми, дразня и соблазняя бедных мужчин.
Мыло приятно холодило кожу, хотя его резкий запах раздражал Фентона. Он открыл один глаз.
— Осторожней с этой бритвой! Мне так же хочется ею бриться, как и двуручным палашом!
— Можете на меня положиться, — заверил Джайлс: — Она будет касаться вас легко, как перышко.
Это оказалось правдой. Фентон едва ощущал прикосновение бритвы даже к шее и скулам.
— Что касается мужчин, — продолжал Джайлс, — то им, особенно джентльменам, также иногда приходится мыться целиком. К тому же, следует почаще открывать окна в доме, дабы изгонять дурные запахи.
— Кстати, объясни мне, — воскликнул Фентон, приподнявшись столь резко, что только благодаря проворству Джайлса его горло не оказалось перерезанным, — почему в этом доме такой скверный запах?
Джайлс, стиравший мыло с простыни, пожал плечами.
— Ну, сэр, если бы в этом был повинен я, а не вы…
— Я? Каким образом?
На сей раз плечи Джайлса поднялись почти до ушей.
— Наш погреб наполовину забит нечистотами из дома, которые некуда девать, — печально промолвил он. — Вы, член парламента, горячий сторонник короля и придворной партии, пятьдесят раз ругались, стучали кулаком по столу и клялись, что заставите сэра Джона Гилеада провести трубу на три дюжины ярдов к основному канализационному стоку, но каждый раз забывали это сделать.
— На сей раз не забуду, обещаю тебе, — сказал Фентон, вновь запрокидывая голову и подставляя шею под бритву.
— Правда, есть еще один способ, — заметил Джайлс.
— Какой?
— Мы могли бы спускать все на улицу, как это делал сэр Франсис Норт. Но боюсь, что это разозлило бы соседей.
Теперь слова Джайлса отнюдь не казались забавными.
«Интересно, — подумал Фентон, — каким образом они все еще не перемерли от тифа, не говоря уже о чуме?» Тем не менее он разразился хохотом.
— В самом деле, — начал Фентон, — Роджер Норт рассказывает в своей биографии о… — Тут он спохватился: — Мистер Норт рассказывает об этом каждый вечер, когда выпьет пинту-две в «Дьяволе» за Темпл-Баром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Ваша одежда, дорогой сэр! — сказал Джайлс, бегавший от стула к стулу, на которых лежали различные детали костюма. — Скромные цвета, но они подчеркивают ваше благородство. Черные бархатные камзол и штаны, черные чулки и шпага работы Клеменса Хорнна.
Джайлс задержался у стула, где висел узкий кожаный пояс, к которому была прикреплена шпага с серебряным эфесом.
— Вам сегодня, возможно, предстоит кровавая работа, — добавил он. — Думаю, вы заходите слишком далеко.
— Кровавая работа? — переспросил Фентон. — Захожу слишком далеко?
Ни о чем подобном в манускрипте не упоминалось — возможно, это событие вовсе не произошло, или же о нем умолчали из деликатности.
— Вам подходит одежда, хозяин?
Фентон окинул ее взглядом. По многочисленным изображениям он хорошо знал, как она выглядит на людях, но понятия не имел, как ее надевать. Поэтому ему пришлось отдать единственно возможное распоряжение, впрочем, вполне естественное для того времени.
— Одень меня! — скомандовал Фентон, чувствуя себя дураком.
Джайлс подвел его к столу, похожему на туалетный столик Мег, но стоящему в углу между левым окном и стеной. На нем Джайлс поместил серебряный таз, огромный кувшин с горячей водой, большую бритву с прямым лезвием вместе с точильным камнем (при виде ее Фентону стало не по себе), несколько кусков душистого мыла, а также нагретые простыни и полотенца.
У стола находился стул с круглым сиденьем, покрытым мягкой подушкой. По знаку Джайлса Фентон уселся на стул лицом к зеркалу. Слуга аккуратно снял с Фентона головной убор, торжественно, не расплескав ни капли воды, вымыл ему руки на два дюйма выше запястий и тщательно их высушил.
Триумфальный возглас Джайлса «Voila!» пробудил в Фентоне профессорское чувство юмора.
— Отлично! — воскликнул он, обследуя правую руку. — Но достаточно ли этого? Что если я в настроении принять ванну?
Рыжие брови Джайлса взлетели вверх двумя полукругами.
— Что вы имеете в виду, дорогой хозяин? — удивленно спросил он.
— Я слыхал, — ответил Фентон, — что королева Екатерина Браганца, когда она вышла замуж за нашего короля более десяти лет назад, поставила в своих апартаментах в Уайтхолле большую ванну с насосом, накачивающим воду.
— Это верно, — усмехнулся Джайлс. — Но тот, кто моется в воде из Темзы, может с таким же успехом набирать ее из Флитского рва. — Он обернулся и сплюнул на ковер. — Эти иностранцы — ужасные грязнули!
— Тогда не изображай из себя француза, Морковная Башка! В тебе слишком много английского.
Джайлс Презрительно проигнорировал это замечание.
— У нас есть ванна, — заметил он. — Большому Тому приходится шесть раз в году таскать ее из погреба, потому что миледи Фентон и мадам Йорк поднимают шум по этому поводу.
— А ты считаешь, что им следует быть более умеренными?
— Я ничего такого не говорил, — заявил Джайлс.
Все это время пальцы его правой руки шевелились в мыльнице, готовя душистое и пенистое мыло для бритья.
— Однако леди из нашего дома, — продолжал он, — могли бы мыться без этой огромной лоханки, куда нужно качать воду насосом. Естественно, что они моют шею, руки и плечи, которые показывают в общественных местах — например, на балу или в игорном доме. Но, насколько я понимаю, они иногда моются с ног до головы.
При этом Джайлс подмигнул, явно намекая на нечто непристойное, однако он проделал это так весело, что его гримаса не казалась неприятной.
— Джайлс, — заметил его хозяин, — ты просто сукин сын!
— Покажите мне человека, который таковым не является, — ответил слуга. — Утверждать, что такие люди существуют, было бы лицемерием, а этот порок многократно осужден в Священном Писании.
В этот момент по мановению левой руки Джайлса вокруг шеи Фентона скользнула теплая простыня. Его голова оказалась запрокинутой назад, а шея плотно и довольно болезненно прижатой к округлому верху спинки стула. Уставившись на участок грязного оштукатуренного потолка, он ощущал, как Джайлс ловко намыливает ему лицо.
— Развивая далее мой тезис… — заговорил слуга.
— Черт бы тебя побрал! Когда ты закончишь?
— Сэр Ник, вы слишком много ругаетесь. Пожалуйста, голову назад. — Голову Фентона запрокинули в очередной раз, вызвав мучительную боль в шее. — Так вот, женщины — начиная от мадам Каруэлл, французской шлюхи, каким-то образом поймавшей в ловушку его величество, и кончая мисс Китти, нашей кухаркой, на которую вы часто бросаете похотливые взгляды…
— Что?!
— Закройте рот, сэр, или в него попадет мыло… Женщины должны заботиться о чистоте и красоте своего тела, ибо они часто появляются не вполне одетыми, дразня и соблазняя бедных мужчин.
Мыло приятно холодило кожу, хотя его резкий запах раздражал Фентона. Он открыл один глаз.
— Осторожней с этой бритвой! Мне так же хочется ею бриться, как и двуручным палашом!
— Можете на меня положиться, — заверил Джайлс: — Она будет касаться вас легко, как перышко.
Это оказалось правдой. Фентон едва ощущал прикосновение бритвы даже к шее и скулам.
— Что касается мужчин, — продолжал Джайлс, — то им, особенно джентльменам, также иногда приходится мыться целиком. К тому же, следует почаще открывать окна в доме, дабы изгонять дурные запахи.
— Кстати, объясни мне, — воскликнул Фентон, приподнявшись столь резко, что только благодаря проворству Джайлса его горло не оказалось перерезанным, — почему в этом доме такой скверный запах?
Джайлс, стиравший мыло с простыни, пожал плечами.
— Ну, сэр, если бы в этом был повинен я, а не вы…
— Я? Каким образом?
На сей раз плечи Джайлса поднялись почти до ушей.
— Наш погреб наполовину забит нечистотами из дома, которые некуда девать, — печально промолвил он. — Вы, член парламента, горячий сторонник короля и придворной партии, пятьдесят раз ругались, стучали кулаком по столу и клялись, что заставите сэра Джона Гилеада провести трубу на три дюжины ярдов к основному канализационному стоку, но каждый раз забывали это сделать.
— На сей раз не забуду, обещаю тебе, — сказал Фентон, вновь запрокидывая голову и подставляя шею под бритву.
— Правда, есть еще один способ, — заметил Джайлс.
— Какой?
— Мы могли бы спускать все на улицу, как это делал сэр Франсис Норт. Но боюсь, что это разозлило бы соседей.
Теперь слова Джайлса отнюдь не казались забавными.
«Интересно, — подумал Фентон, — каким образом они все еще не перемерли от тифа, не говоря уже о чуме?» Тем не менее он разразился хохотом.
— В самом деле, — начал Фентон, — Роджер Норт рассказывает в своей биографии о… — Тут он спохватился: — Мистер Норт рассказывает об этом каждый вечер, когда выпьет пинту-две в «Дьяволе» за Темпл-Баром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95