— Дорогой, — тихо добавила Лидия, — я тебя разбудила не поэтому.
— А почему?
— По-моему, перед домом стоят и кричат много людей.
Тело Лидии было теплым и влажным. Фентон поцеловал ее и вскочил, ища одежду.
— Зажги свет! — резко приказал он.
Не беспокоясь о нижнем белье, Фентон натянул старые бархатные штаны. Чиркнула трутница, вспыхнуло пламя, и свеча загорелась голубоватым светом.
Фентон надел пару тяжелых кавалерийских сапог, заменив легкие шпоры тяжелыми, с большими заостренными колесиками. После этого он пристегнул пояс со шпагой, но это был не обычный пояс с его любимым изделием Клеменса Хорнна.
На двух цепях висели новые ножны с длинным и тяжелым клинком. С другой стороны на поясе болтался main-gauche — кинжал для левой руки, который использовали предки сэра Ника в давние времена, когда было принято драться шпагой и кинжалом с двухфутовым суженным к концу клинком и стальной рукояткой.
В кармане штанов торчал семидюймовый кусок каретной оси для ударов правой рукой.
— Почему меня не зовут? — осведомился вслух Фентон — Куда, черт возьми, запропастился Джайлс?
В этот момент послышался быстрый стук в дверь. Лидия отпрянула, завернувшись в простыню. В дверном проеме появился Джайлс, как всегда аккуратный и чопорный, но с обнаженной шпагой в правой руке и кинжалом за поясом.
Более того, на Джайлсе был старый кавалерский шлем, почти не изменившийся к 1675 году, если не считать более резких очертаний. Он оставлял открытым лицо и имел стальные наушники, которые можно было застегивать под подбородком или держать незакрепленными.
— Все готово, — сообщил Джайлс. — Где ваш шлем, сэр?
Кровь закипела в жилах Фентона.
— По-твоему, я стану надевать шлем, чтобы драться с этим отребьем? — рявкнул он. — Удостою этих свиней одеянием воина?
— Сэр, вы приказали нам всем надеть шлемы. В рукопашной схватке вас может свалить случайный удар дубинкой. — Из-за спины Джайлс извлек шлем и протянул его Фентону.
— Джайлс, — заговорила Лидия, — дайте мне этот шлем.
Джайлс повернулся и передал ей шлем. Придерживая одной рукой простыню, Лидия другой протянула шлем Фентону.
— Надень его, — попросила она, — ибо если ты погибнешь, я умру тоже. И не от руки бунтовщика, а от своей собственной.
Послышался звон разбитого стекла — камень угодил в окно на лестнице.
— Нет папизму! — послышались крики на улице. — Смерть папистам!
Фентон решительно нахлобучил шлем. Внутри он был обит войлоком и придерживался на шее кожаными ремнями. Затылок защищали соединенные стальные пластины, сужающиеся книзу. Фентон застегнул пряжку на шее и, не надевая рубашки, натянул старую бархатную куртку.
— Пошли! — сказал он.
Выйдя в коридор, Фентон поспешил к разбитому окну, чтобы взглянуть на нападающих.
— Сэр, я насчитал…
— Погоди, Джайлс!
Из окна все было отлично видно. Толпа освещала сцену фонарем на шесте и факелом, горевшим желтоватым пламенем. Люди стояли перед домом прямыми рядами. В переднем ряду, стоявшем на расстоянии шести футов от прохода между липами, Фентон насчитал восемь шпаг. В центре толпы также виднелись обнаженные шпаги, но в рукопашной схватке они были бесполезны. У многих в руках были дубинки и камни. Но основное количество дубинок, как с радостью заметил Фентон, было сосредоточено не в первом ряду и не на правом фланге.
— Нет папизму!
— Повесить колдуна!
— Пускай он выйдет, этот проклятый чернокнижник, отродье папистской шлюхи, сам ставший папистом ради своей любовницы!
Увидев в окне две фигуры, толпа разразилась воплями. Фентон мог почти физически ощущать ее бешеную ненависть. Но, как и большинство толп, эта также испытывала неуверенность и не решалась приближаться.
Фентон быстро оценил ситуацию, расставив все по местам.
— Вниз! — скомандовал он и добавил, когда они бежали по лестнице: — А где же дождь? Я не слышу его.
— Сэр, ни одной капли еще не упало! Если мы задержимся на десять минут, то нам придется драться под ливнем на дороге, похожей на мучной пудинг.
В окнах сверкнула молния; начавшись с глухого ворчания, гром загрохотал над домом.
Внизу не было света, за исключением свечи в кабинете Фентона. Когда он открыл дверь, к нему повернулись четыре головы в шлемах, яростно сверкая глазами. У каждого торчала в кармане смертоносная каретная ось. Большой Том в старомодном шлеме с защитной пластиной на носу вцепился своими огромными пальцами в короткое тяжелое бревно, словно готовясь бросить его параллельно земле, как биту; за поясом у него торчала дубинка.
Уип, широкоплечий кучер, держал такое же бревно; на его выбритом лице играла зловещая усмешка. Конюх Джоб, бывший некогда жонглером в бродячей труппе, располагал двумя тяжелыми дубинками, которыми мог орудовать с быстротой молнии, используя обе руки одновременно.
Третьим фехтовальщиком, помимо Фентона и Джайлса, был молодой Харри. Все четыре шлема ярко сверкали, несмотря на пятна ржавчины, когда Фентон отдавал их обладателям последние распоряжения.
— Я буду краток, — заговорил он. — Они нападают на нас. Мы защищаемся. Каждого из них ждет виселица, поэтому не бойтесь их убивать! С озверевшей толпой иначе нельзя иметь дело. Они еще колеблются, пока у них нет вожака. Когда я дам сигнал, сразу же нападайте! Вы здесь не для того, чтобы вести с ними переговоры, а для того, чтобы уничтожить их! Вам все ясно?
Послышалось утвердительное бормотание; в глазах слушавших отражалось пламя свечи.
— Отлично! — сказал Фентон и смахнул со стола стопку книг, грохнувшихся на пол, подняв облако пыли, дабы они не мешали ему обращаться к слугам через стол. — Теперь уточним наш план. Сначала я выйду один и плюну им в рожи!
— Ради Бога, сэр! — воскликнул юный Харри. — Нас шестеро, а их более шестидесяти! Разве можем мы драться вшестером против шести десятков?
— Даже против двух сотен! — рявкнул Фентон. — А если у тебя кишка тонка, так иди и прячься за женские юбки!
Из-под старых шлемов послышалось почти звериное рычание. Джайлсу, стоявшему неподвижно с обнаженной шпагой, могло бы показаться, что вернулся прежний сэр Ник, но он был бы неправ. Фентон намеренно возбуждал в своих людях бешенство, словно имея дело с боевыми псами.
— Пускай этот трусливый сукин сын убирается, куда хочет!
— Сэр, я остаюсь!
— Тогда слушай меня! Значит, я выхожу один. Дом остается темным. Трое с бревнами и дубинками — назовем их дровосеками; это не точно, но не имеет значения… Том, Уип, Джоб! Станьте слева от меня!
Все трое повиновались. Глаза Большого Тома под шлемом и спутанными волосами сверкали красноватым блеском. Джоб поигрывал двумя тяжелыми дубинками. Уип улыбался.
— Когда я окажусь на полпути к пространству между липами, вы, трое дровосеков, бесшумно выскальзываете из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95