Именно по этой причине он и согласился с безумным планом Дейрдре поставить на кон в карточной игре их наличные деньги.
Экипаж остановился, и Дейрдре натянула черную бархатную полумаску, необходимую по условиям, выдвигавшимся патронами заведения Уинслоу.
Арман предложил ей руку, и она крепко вцепилась в нее, когда выходила из экипажа. Окинув взглядом роскошный подъезд с колоннами георгианского особняка лорда Уинслоу, Дейрдре заметила в незашторенных окнах других леди и джентльменов в масках. Похоже, что никто из решившихся ступить в это гнездо порока не желал быть узнанным, и это обстоятельство очень устраивало Дейрдре.
Они с Арманом проследовали через несколько комнат, мимо столов, где играли в рулетку, потому что Дейрдре не собиралась принимать участие в играх, где все зависело от везения. Наконец она нашла то, что искала.
Столы для игры в пикет располагались в элегантно обставленном салоне задней части дома, обращенной к реке. Дейрдре не спеша переходила от одной группы игроков к другой, демонстрируя безразличие и вялое любопытство и неприметно наблюдая за игрой. Арман маячил у нее за спиной как тень. Определив, каковы возможности предполагаемого противника, Дейрдре испытала непреодолимое желание приняться задело. Она чувствовала себя волком в овечьей шкуре. И не в первый раз подумала о том, что если бы ее духовный наставник оставил свою стезю и избрал менее почтенную профессию игрока, то он смог бы заработать хорошее состояние.
Она не могла знать, что почитаемый ею священник, ее духовный отец, будучи молодым, познал искусство карточной игры точно в таких же вертепах, как этот, и без сожаления оставил их, когда влюбился в дочь бродячего проповедника.
Оценивающие взгляды присутствующих джентльменов Дейрдре игнорировала с чопорной холодностью, поскольку была предупреждена Арманом о том, что многие из них, собираясь в доме лорда Уинслоу, рассчитывали вернуться домой не только с денежным выигрышем. Если великосветские танцзалы «Олмака» метко окрестили «ярмаркой невест», то дом Уинслоу получил название «двор куртизанок».
И все же Дейрдре оказалась неготовой к откровенно алчным взглядам мужчин и потому старалась почаще улыбаться Арману, чтобы окружающие поняли, что она пользуется его «покровительством».
Ей выпал шанс, когда ее поманил джентльмен, из-за стола которого только что поднялся его визави, по-видимому, проигравшийся. Бросив карты, он направился к столу, за которым играли в фараона. Дейрдре почувствовала доброжелательность незнакомца, как только вошла в комнату, где играли в пикет. В его взгляде не было той алчности, которая читалась во взглядах других мужчин.
По мнению Дейрдре, интерес этого джентльмена был чисто отеческим. Из-под маски на нее смотрели добрые голубые глаза, в которых блестели искорки добродушного лукавства. В этом джентльмене девушка уловила что-то знакомое, и поскольку в его поведении не было ничего подозрительного, Дейрдре без колебания заняла освободившееся место за игорным столом.
– Я держу это местечко тепленьким для друга, – пояснил мужчина. – Жду его с минуты на минуту. Если не возражаете против смены партнеров посреди игры, я буду счастлив играть за него, прка он не вернется.
Дейрдре самым любезным образом показала, что не возражает против такого оборота дела.
Сначала она играла осторожно, ничуть не напуганная невероятными ставками, потому что Арман уже предупредил ее, как высоки они могут быть. Ее отличная память служила ей верой и правдой – Дейрдре никогда не забывала о том, сколько карт выбросил противник, и сама играла с безошибочным расчетом. Джентльмен высказал ей свое одобрение, и Дейрдре поблагодарила его. В течение получаса ее выигрыш достиг тысячи фунтов. Дейрдре была вне себя от счастья и, тасуя карты, время от времени одаривала своего противника улыбкой. Его голубые глаза весело подмигивали ей, и Дейрдре, чувствуя неловкость из-за того, что лишила любезного джентльмена столь внушительной суммы, все же мысленно благодарила Бога за ниспосланную ей удачу.
Ее улыбка была замечена широкоплечим джентльменом, одетым в облегающий вечерний черный сюртук и белые атласные бриджи. Он стоял, сложив на груди руки, у мраморной колонны рядом с входом в комнату. К нему присоединилась миниатюрная темноволосая леди, но он, казалось, не замечал ее. Взгляд его желтых глаз был прикован к зеленоглазой даме в прозрачном алом платье, слишком откровенно демонстрирующем фигуру. На широком лбу лорда Рэтборна обозначилась морщина, а лицо приняло мрачное выражение.
Он не сводил взгляда с груди Дейрдре, обнаженной почти до самых сосков. Она притягивала взгляд как магнит. Рэтборн нервно сгибал и разгибал свои сильные пальцы. Казалось, мысленно он наслаждался ощущениями от прикосновений к стройной шее, по-лебединому поднимавшейся из выреза платья, к пышным локонам, украшенным алым страусовым пером. Он скользнул взглядом по соблазнительным изгибам шеи, по безупречному овалу лица, которое с трудом можно было узнать под скрывавшей его полумаской и слоями пудры и румян. И то, что эта дама едва отличалась от пестрой толпы прекрасных дочерей Киприды, почтивших своим присутствием аристократическое, хотя и скандально известное заведение лорда Уинслоу, еще более подогрело в Рэтборне гнев.
Некто изысканно разодетый, с лорнетом, приблизился к графу. Рэтборн пробежался взглядом по экстравагантному костюму сэра Джеффри Бэлнейвса, и на его губах появилась презрительная усмешка. Сюртук Бэлнейвса, сшитый из бархата цвета кларета, был богато украшен золотым шитьем. Из-за высоких каблуков он вынужден был передвигаться мелкими шажками. Голову держал очень прямо, что причиняло ему дополнительные неудобства, потому что сильно накрахмаленные концы воротника соприкасались с алмазами в ушах. Затейливые складки тонкого льняного шейного платка представляли собой удивительное зрелище, и в целом это сооружение походило на небольшую, туго набитую диванную подушечку, на которую сэр Джеффри мог возложить свой увесистый подбородок.
Он отвесил изящный поклон леди, топтавшейся рядом с Рэтборном. Миссис Дьюинтерс улыбнулась и подала джентльмену руку, которую тот с жаром поцеловал. Было ясно, что этот фат и актриса хорошо знакомы и находятся в прекрасных отношениях.
Бэлнейвс прошелся вокруг колонны, о которую опирался Рэтборн, и остановился около него.
– Ну не лакомый ли она кусочек? – спросил он томно и направил лорнет на Дейрдре.
– О Господи, ну что за ненасытный тип этот Аксбридж! Впрочем, этого следовало ожидать, раз леди Чар в Боудезерте.
Похоже, графу не понравились ни тон, ни слова баронета. Он выпрямился и сказал жестким голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Экипаж остановился, и Дейрдре натянула черную бархатную полумаску, необходимую по условиям, выдвигавшимся патронами заведения Уинслоу.
Арман предложил ей руку, и она крепко вцепилась в нее, когда выходила из экипажа. Окинув взглядом роскошный подъезд с колоннами георгианского особняка лорда Уинслоу, Дейрдре заметила в незашторенных окнах других леди и джентльменов в масках. Похоже, что никто из решившихся ступить в это гнездо порока не желал быть узнанным, и это обстоятельство очень устраивало Дейрдре.
Они с Арманом проследовали через несколько комнат, мимо столов, где играли в рулетку, потому что Дейрдре не собиралась принимать участие в играх, где все зависело от везения. Наконец она нашла то, что искала.
Столы для игры в пикет располагались в элегантно обставленном салоне задней части дома, обращенной к реке. Дейрдре не спеша переходила от одной группы игроков к другой, демонстрируя безразличие и вялое любопытство и неприметно наблюдая за игрой. Арман маячил у нее за спиной как тень. Определив, каковы возможности предполагаемого противника, Дейрдре испытала непреодолимое желание приняться задело. Она чувствовала себя волком в овечьей шкуре. И не в первый раз подумала о том, что если бы ее духовный наставник оставил свою стезю и избрал менее почтенную профессию игрока, то он смог бы заработать хорошее состояние.
Она не могла знать, что почитаемый ею священник, ее духовный отец, будучи молодым, познал искусство карточной игры точно в таких же вертепах, как этот, и без сожаления оставил их, когда влюбился в дочь бродячего проповедника.
Оценивающие взгляды присутствующих джентльменов Дейрдре игнорировала с чопорной холодностью, поскольку была предупреждена Арманом о том, что многие из них, собираясь в доме лорда Уинслоу, рассчитывали вернуться домой не только с денежным выигрышем. Если великосветские танцзалы «Олмака» метко окрестили «ярмаркой невест», то дом Уинслоу получил название «двор куртизанок».
И все же Дейрдре оказалась неготовой к откровенно алчным взглядам мужчин и потому старалась почаще улыбаться Арману, чтобы окружающие поняли, что она пользуется его «покровительством».
Ей выпал шанс, когда ее поманил джентльмен, из-за стола которого только что поднялся его визави, по-видимому, проигравшийся. Бросив карты, он направился к столу, за которым играли в фараона. Дейрдре почувствовала доброжелательность незнакомца, как только вошла в комнату, где играли в пикет. В его взгляде не было той алчности, которая читалась во взглядах других мужчин.
По мнению Дейрдре, интерес этого джентльмена был чисто отеческим. Из-под маски на нее смотрели добрые голубые глаза, в которых блестели искорки добродушного лукавства. В этом джентльмене девушка уловила что-то знакомое, и поскольку в его поведении не было ничего подозрительного, Дейрдре без колебания заняла освободившееся место за игорным столом.
– Я держу это местечко тепленьким для друга, – пояснил мужчина. – Жду его с минуты на минуту. Если не возражаете против смены партнеров посреди игры, я буду счастлив играть за него, прка он не вернется.
Дейрдре самым любезным образом показала, что не возражает против такого оборота дела.
Сначала она играла осторожно, ничуть не напуганная невероятными ставками, потому что Арман уже предупредил ее, как высоки они могут быть. Ее отличная память служила ей верой и правдой – Дейрдре никогда не забывала о том, сколько карт выбросил противник, и сама играла с безошибочным расчетом. Джентльмен высказал ей свое одобрение, и Дейрдре поблагодарила его. В течение получаса ее выигрыш достиг тысячи фунтов. Дейрдре была вне себя от счастья и, тасуя карты, время от времени одаривала своего противника улыбкой. Его голубые глаза весело подмигивали ей, и Дейрдре, чувствуя неловкость из-за того, что лишила любезного джентльмена столь внушительной суммы, все же мысленно благодарила Бога за ниспосланную ей удачу.
Ее улыбка была замечена широкоплечим джентльменом, одетым в облегающий вечерний черный сюртук и белые атласные бриджи. Он стоял, сложив на груди руки, у мраморной колонны рядом с входом в комнату. К нему присоединилась миниатюрная темноволосая леди, но он, казалось, не замечал ее. Взгляд его желтых глаз был прикован к зеленоглазой даме в прозрачном алом платье, слишком откровенно демонстрирующем фигуру. На широком лбу лорда Рэтборна обозначилась морщина, а лицо приняло мрачное выражение.
Он не сводил взгляда с груди Дейрдре, обнаженной почти до самых сосков. Она притягивала взгляд как магнит. Рэтборн нервно сгибал и разгибал свои сильные пальцы. Казалось, мысленно он наслаждался ощущениями от прикосновений к стройной шее, по-лебединому поднимавшейся из выреза платья, к пышным локонам, украшенным алым страусовым пером. Он скользнул взглядом по соблазнительным изгибам шеи, по безупречному овалу лица, которое с трудом можно было узнать под скрывавшей его полумаской и слоями пудры и румян. И то, что эта дама едва отличалась от пестрой толпы прекрасных дочерей Киприды, почтивших своим присутствием аристократическое, хотя и скандально известное заведение лорда Уинслоу, еще более подогрело в Рэтборне гнев.
Некто изысканно разодетый, с лорнетом, приблизился к графу. Рэтборн пробежался взглядом по экстравагантному костюму сэра Джеффри Бэлнейвса, и на его губах появилась презрительная усмешка. Сюртук Бэлнейвса, сшитый из бархата цвета кларета, был богато украшен золотым шитьем. Из-за высоких каблуков он вынужден был передвигаться мелкими шажками. Голову держал очень прямо, что причиняло ему дополнительные неудобства, потому что сильно накрахмаленные концы воротника соприкасались с алмазами в ушах. Затейливые складки тонкого льняного шейного платка представляли собой удивительное зрелище, и в целом это сооружение походило на небольшую, туго набитую диванную подушечку, на которую сэр Джеффри мог возложить свой увесистый подбородок.
Он отвесил изящный поклон леди, топтавшейся рядом с Рэтборном. Миссис Дьюинтерс улыбнулась и подала джентльмену руку, которую тот с жаром поцеловал. Было ясно, что этот фат и актриса хорошо знакомы и находятся в прекрасных отношениях.
Бэлнейвс прошелся вокруг колонны, о которую опирался Рэтборн, и остановился около него.
– Ну не лакомый ли она кусочек? – спросил он томно и направил лорнет на Дейрдре.
– О Господи, ну что за ненасытный тип этот Аксбридж! Впрочем, этого следовало ожидать, раз леди Чар в Боудезерте.
Похоже, графу не понравились ни тон, ни слова баронета. Он выпрямился и сказал жестким голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81