Ты спас мне жизнь.
– Никогда не пойму, как ты можешь быть таким беспечным.
В улыбке графа появилось нечто похожее на смущение, и он сказал, будто извиняясь:
– Верно. Я и сам не могу понять, как случилось, что эта балка упала мне на голову. И огонь занялся, когда прогремел гром и ударила молния. Мне следовало поймать ее и забросить обратно Зевсу на Олимп.
– Боги к этому отношения не имеют! Два совпадения за одну ночь – слишком много, чтобы в это можно было поверить.
– Мы уже говорили об этом раньше, Гай. Это был несчастный случай. Никто не знал, что я полезу на крышу проверять, как ее починили. К тому же кто в моем доме мог пожелать мне зла?
– За последние пять лет ты нажил немало врагов.
– Да, но они были французами и не знают моего настоящего имени. Да и война окончена.
– И все-таки мне это не нравится.
– Забудь об этом. Говорю тебе, это был несчастный случай.
Рэтборн сдвинул бумаги на край стола и сел на него. Взяв с подноса холодное мясо, он принялся есть его.
– Попробуй. Это деликатес, – обратился он к Гаю, протягивая толстый кусок копченой свинины.
– Нет, спасибо, я уже сыт. Не обращай на меня внимания.
– Я умираю с голоду. – Рэтборн налил себе чашку кофе, но, сделав глоток, отодвинул. – Что касается моих дел, – продолжал он лениво, обводя глазами комнату в поисках графина с бренди, – то у меня нет сомнений по части твоих способностей их вести.
– Твоя уверенность во мне просто поразительна, – заметил Лэндрон шутливо. – Естественно, я благодарен тебе за покровительство... Остается надеяться, что тебе не придется раскаяться в своем благородном порыве.
– Благородный порыв? Не воображай ничего подобного. Движущей силой моих поступков всегда был личный интерес.
Лэндрон удивленно приподнял бровь:
– Это относится и к Марии Дьюинтерс? Рэтборн помрачнел:
– Ты ведь знаком с обстоятельствами не хуже меня. Как я мог ее оставить? Ее бы никогда не приняли в испанском обществе.
– Нет, но ты ведь мог бы оказать влияние на правительство его величества, чтобы Марии воздали по заслугам за ее содействие общему делу. А вместо этого ты сделал глупость и поселил ее в одном из своих домов. Теперь это вышло за пределы велений долга, если, конечно, ты не решил снова взять эту даму под свое покровительство.
– Только платонически! Мой роман с Марией длился очень недолго, как тебе известно. Но я все еще чувствую некоторую ответственность за ее благополучие. Я не могу забыть, как многие другие, каким неоценимым агентом она была, находясь на территории, занятой французами, когда мы очень нуждались в ее сотрудничестве. Я ей обязан, Гай.
– Я не стану возражать. Я просто упомянул ее как пример, чтобы доказать, что ты отнюдь не всегда руководствуешься личной выгодой, как утверждаешь. Но, по правде говоря, Мария Дьюинтерс может оказаться для тебя тяжким бременем.
– Мне ли этого не знать!
Рэтборн поднялся и направился к высокому окну, выходившему на бурлящий жизнью проезд Пиккадилли и на парк позади него. Лэндрон почувствовал внезапную перемену в настроении графа и замолчал.
Пауза длилась довольно долго, нр наконец граф повернулся и сказал:
– У меня есть для тебя дело, гораздо больше соответствующее твоей подготовке.
– Роль из трагедии плаща и шпаги?
– Ну, если тебе так угодно. Ничего опасного. Вспомни, что сейчас мирное время. Я только хочу, чтобы ты разузнал всю подноготную некоего Жиля Сен-Жана. Он опекун Армана Сен-Жана.
Лэндрон бросил на графа испытующий взгляд:
– Это не тот пострел, что связан сейчас с Марией?
– Да, но меня интересует не их связь.
Граф снова замолчал, размышляя над тем, стоит ли дальше что-либо объяснять другу.
– Он сводный брат мисс Дейрдре Фентон, – наконец произнес он.
При имени Дейрдре Лэндрон откинул слегка голову назад и насторожился, однако ничего не сказал. Рэтборн заметил его скованность и иронично спросил:
– Что? Тебе нечего сказать? Не станешь напоминать о том, что следует избегать мегеры, которая оставила от твоего друга пустую оболочку?
– Я уже все это высказывал прежде, – сухо заметил Лэндрон. – И не знаю, почему это меня должно беспокоить. Полагал, что за пять лет ты с этим справишься. Я ошибся?
– То, что я обмолвился несколькими словами о подробностях моего ухаживания за прелестной Дейрдре в самый неподходящий момент, когда находился под действием лауданума, вовсе не значит, что я имею или имел намерение сделать тебя своим наперсником в этом вопросе.
– Значит, ты так и не избавился от этого чувства, – заключил Лэндрон. – Жаль!
– Почему ты так говоришь?
Лэндрон принялся сортировать многочисленные счета и квитанции, лежавшие на столе.
– Конечно, это не мое дело, – сказал он отрывисто, – но если судить по некоторым твоим замечаниям...
– Я был в бреду...
– Похоже, что она холодна как рыба. Она из женщин того типа, с которыми мы, слава Богу, не знаемся.
– Хочешь сказать, ханжа?
– Если угодно.
– Если это так, а я этого не признаю, то исцелить меня невозможно.
– Ты ухитрился снова с ней встретиться. Разве нет? Я ожидал этого. Но чем вызван твой интерес к брату мисс Фентон и его опекуну?
– Неожиданное осложнение, заслуживающее основательного расследования, прежде чем я решу, к какой тактике прибегнуть. Я хочу знать все и о мальчишке, и о его опекуне – откуда к ним поступают деньги, есть ли большие долги...
– И есть ли слабости, которые можно использовать в самом крайнем случае. Да, я знаком с такой формулой и думал, что наше сотрудничество с разведкой окончено. Во всяком случае, надеялся на это.
Мужчины довольно долго смотрели друг на друга. Первым заговорил граф:
– Если это дело тебе так не нравится, я могу с ним справиться и без твоей помощи.
– Меня беспокоит не это.
– Не это? А что тогда?
– Твоя целеустремленность. В военное время это неоценимое качество в солдате. И награда...
– Сейчас много выше. Я был бы дураком, если бы не воспользовался всеми средствами, чтобы закрепить ее за собой.
– Рэтборн, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Значит, мисс Фентон – нечто особенное? – спросил Лэндрон, вопрошающе глядя на друга.
Граф неожиданно пожал плечами:
– Ты спрашиваешь меня, почему я так неравнодушен к Дейрдре. Этого я объяснить не могу. Такие вещи не поддаются логике.
– Ты понимаешь, что существуют десятки, сотни несравненных и исключительных девушек, нуждающихся всего лишь в легком поощрении, чтобы они подняли брошенный тобой платок?
– Почему Дейрдре тебе так не нравится?
– Потому что именно я собирал осколки после того, как она растоптала тебя. Или ты забыл об этом?
– Я не забыл, как ты нянчился со мной. Но не в том дело. Я никогда не рассказывал тебе, что произошло между Дейрдре и мной, и мне никогда не хотелось говорить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Никогда не пойму, как ты можешь быть таким беспечным.
В улыбке графа появилось нечто похожее на смущение, и он сказал, будто извиняясь:
– Верно. Я и сам не могу понять, как случилось, что эта балка упала мне на голову. И огонь занялся, когда прогремел гром и ударила молния. Мне следовало поймать ее и забросить обратно Зевсу на Олимп.
– Боги к этому отношения не имеют! Два совпадения за одну ночь – слишком много, чтобы в это можно было поверить.
– Мы уже говорили об этом раньше, Гай. Это был несчастный случай. Никто не знал, что я полезу на крышу проверять, как ее починили. К тому же кто в моем доме мог пожелать мне зла?
– За последние пять лет ты нажил немало врагов.
– Да, но они были французами и не знают моего настоящего имени. Да и война окончена.
– И все-таки мне это не нравится.
– Забудь об этом. Говорю тебе, это был несчастный случай.
Рэтборн сдвинул бумаги на край стола и сел на него. Взяв с подноса холодное мясо, он принялся есть его.
– Попробуй. Это деликатес, – обратился он к Гаю, протягивая толстый кусок копченой свинины.
– Нет, спасибо, я уже сыт. Не обращай на меня внимания.
– Я умираю с голоду. – Рэтборн налил себе чашку кофе, но, сделав глоток, отодвинул. – Что касается моих дел, – продолжал он лениво, обводя глазами комнату в поисках графина с бренди, – то у меня нет сомнений по части твоих способностей их вести.
– Твоя уверенность во мне просто поразительна, – заметил Лэндрон шутливо. – Естественно, я благодарен тебе за покровительство... Остается надеяться, что тебе не придется раскаяться в своем благородном порыве.
– Благородный порыв? Не воображай ничего подобного. Движущей силой моих поступков всегда был личный интерес.
Лэндрон удивленно приподнял бровь:
– Это относится и к Марии Дьюинтерс? Рэтборн помрачнел:
– Ты ведь знаком с обстоятельствами не хуже меня. Как я мог ее оставить? Ее бы никогда не приняли в испанском обществе.
– Нет, но ты ведь мог бы оказать влияние на правительство его величества, чтобы Марии воздали по заслугам за ее содействие общему делу. А вместо этого ты сделал глупость и поселил ее в одном из своих домов. Теперь это вышло за пределы велений долга, если, конечно, ты не решил снова взять эту даму под свое покровительство.
– Только платонически! Мой роман с Марией длился очень недолго, как тебе известно. Но я все еще чувствую некоторую ответственность за ее благополучие. Я не могу забыть, как многие другие, каким неоценимым агентом она была, находясь на территории, занятой французами, когда мы очень нуждались в ее сотрудничестве. Я ей обязан, Гай.
– Я не стану возражать. Я просто упомянул ее как пример, чтобы доказать, что ты отнюдь не всегда руководствуешься личной выгодой, как утверждаешь. Но, по правде говоря, Мария Дьюинтерс может оказаться для тебя тяжким бременем.
– Мне ли этого не знать!
Рэтборн поднялся и направился к высокому окну, выходившему на бурлящий жизнью проезд Пиккадилли и на парк позади него. Лэндрон почувствовал внезапную перемену в настроении графа и замолчал.
Пауза длилась довольно долго, нр наконец граф повернулся и сказал:
– У меня есть для тебя дело, гораздо больше соответствующее твоей подготовке.
– Роль из трагедии плаща и шпаги?
– Ну, если тебе так угодно. Ничего опасного. Вспомни, что сейчас мирное время. Я только хочу, чтобы ты разузнал всю подноготную некоего Жиля Сен-Жана. Он опекун Армана Сен-Жана.
Лэндрон бросил на графа испытующий взгляд:
– Это не тот пострел, что связан сейчас с Марией?
– Да, но меня интересует не их связь.
Граф снова замолчал, размышляя над тем, стоит ли дальше что-либо объяснять другу.
– Он сводный брат мисс Дейрдре Фентон, – наконец произнес он.
При имени Дейрдре Лэндрон откинул слегка голову назад и насторожился, однако ничего не сказал. Рэтборн заметил его скованность и иронично спросил:
– Что? Тебе нечего сказать? Не станешь напоминать о том, что следует избегать мегеры, которая оставила от твоего друга пустую оболочку?
– Я уже все это высказывал прежде, – сухо заметил Лэндрон. – И не знаю, почему это меня должно беспокоить. Полагал, что за пять лет ты с этим справишься. Я ошибся?
– То, что я обмолвился несколькими словами о подробностях моего ухаживания за прелестной Дейрдре в самый неподходящий момент, когда находился под действием лауданума, вовсе не значит, что я имею или имел намерение сделать тебя своим наперсником в этом вопросе.
– Значит, ты так и не избавился от этого чувства, – заключил Лэндрон. – Жаль!
– Почему ты так говоришь?
Лэндрон принялся сортировать многочисленные счета и квитанции, лежавшие на столе.
– Конечно, это не мое дело, – сказал он отрывисто, – но если судить по некоторым твоим замечаниям...
– Я был в бреду...
– Похоже, что она холодна как рыба. Она из женщин того типа, с которыми мы, слава Богу, не знаемся.
– Хочешь сказать, ханжа?
– Если угодно.
– Если это так, а я этого не признаю, то исцелить меня невозможно.
– Ты ухитрился снова с ней встретиться. Разве нет? Я ожидал этого. Но чем вызван твой интерес к брату мисс Фентон и его опекуну?
– Неожиданное осложнение, заслуживающее основательного расследования, прежде чем я решу, к какой тактике прибегнуть. Я хочу знать все и о мальчишке, и о его опекуне – откуда к ним поступают деньги, есть ли большие долги...
– И есть ли слабости, которые можно использовать в самом крайнем случае. Да, я знаком с такой формулой и думал, что наше сотрудничество с разведкой окончено. Во всяком случае, надеялся на это.
Мужчины довольно долго смотрели друг на друга. Первым заговорил граф:
– Если это дело тебе так не нравится, я могу с ним справиться и без твоей помощи.
– Меня беспокоит не это.
– Не это? А что тогда?
– Твоя целеустремленность. В военное время это неоценимое качество в солдате. И награда...
– Сейчас много выше. Я был бы дураком, если бы не воспользовался всеми средствами, чтобы закрепить ее за собой.
– Рэтборн, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Значит, мисс Фентон – нечто особенное? – спросил Лэндрон, вопрошающе глядя на друга.
Граф неожиданно пожал плечами:
– Ты спрашиваешь меня, почему я так неравнодушен к Дейрдре. Этого я объяснить не могу. Такие вещи не поддаются логике.
– Ты понимаешь, что существуют десятки, сотни несравненных и исключительных девушек, нуждающихся всего лишь в легком поощрении, чтобы они подняли брошенный тобой платок?
– Почему Дейрдре тебе так не нравится?
– Потому что именно я собирал осколки после того, как она растоптала тебя. Или ты забыл об этом?
– Я не забыл, как ты нянчился со мной. Но не в том дело. Я никогда не рассказывал тебе, что произошло между Дейрдре и мной, и мне никогда не хотелось говорить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81