– Не подумай, что я хочу причинить тебе боль… но ты уверен, что в ее жизни не было другого мужчины?
– Абсолютно. Тебе трудно понять мою уверенность, потому что ты не знала Бетани. Она не интересовалась ничем, кроме своей работы, и просто не могла тратить драгоценное время на романы и прочие глупости.
Кэсси кивнула с пониманием:
– Это лишь усугубило твое чувство вины, да?
– Да. Если бы у нее и правда была интрижка с кем-то, я бы не переживал. А так я знал, что нужен ей, чтобы присматривать за всем, а я подвел ее, потребовал развод.
– И расследование, которое вы ведете, – это что-то вроде последнего долга?
– Да.
– А знаешь, это благородно и мне нравится, – сказала вдруг Кэсси. – Честно, я хотела бы знать, что кто-то докопается до правды, если со мной случится… что-то загадочное.
– Я… я докопался бы, – медленно сказал Дэки. Ему показалось, что слова прозвучали неубедительно, и он добавил: – Я докопался бы до чего угодно ради тебя… – Это тоже было не совсем то. – Черт, я просто не хочу думать, что с тобой может что-то случиться!
– Вот и хорошо, – отозвалась Кэсси. – Я тоже не хочу, чтобы с тобой приключилось что-то плохое.
Дэки был на седьмом небе. Конечно, эти слова нельзя было счесть за признание в любви, но он готов был довольствоваться и этим. Пока.
Томас остановил машину на подъездной аллее у дома Эндрю Грейсона. Леонора разглядывала дом и его окрестности. Удивительно приятное место, кроме того, участок захватывает значительный кусок берега. Дом – современной архитектуры, легкий и изящный – окружен зеленью деревьев и лужаек. Должно быть, из него открывается замечательный вид на озеро и высокие башни делового района Сиэтла. Аллея заканчивалась гаражом, подле которого стояли две дорогие европейские машины.
– Дэки был прав, – задумчиво подвела итог своим наблюдениям Леонора, – что бы ни произошло с Эндрю Грейсоном после убийства, его финансовое положение не пострадало.
– Когда я договаривался с ним о встрече по телефону, у меня создалось впечатление, что он не имеет ничего против обсуждения событий в Юбенксе.
Они вышли из машины и направились к дому. Томас протянул руку к звонку, но не успел коснуться его, как двери распахнулись. На пороге стоял седой мужчина. У него было породистое лицо с правильными, приятными чертами. Леонора оценила кремовую сорочку и брюки, явно сшитые на заказ. В темных глазах мужчины светились недюжинный ум и некоторая настороженность.
– Мисс Хаттон и мистер Уокер? Проходите, прошу вас. Я Эндрю Грейсон.
– Спасибо, – сказала Леонора.
– Зовите меня Томас. – Уокер протянул руку.
Эндрю ответил крепким пожатием и с интересом взглянул на синяк под глазом своего гостя.
– Позвольте полюбопытствовать, как вас угораздило?
– Ради Бога, но я предпочел бы рассказывать по порядку.
– Тогда прошу за мной.
Хозяин привел их в гостиную. В этой светлой и просторной комнате архитектор удачно объединил пространство первого и второго этажей. Огромное окно занимало почти всю стену. Прямо из него можно было ступить на зеленую лужайку, которая спускалась к озеру. Там, у небольшой частной пристани, покачивалась изящная яхта. Подле нее суетился мужчина приблизительно одних с Эндрю лет, только лысеющий и полноватый.
– Это мой партнер, Бен Маттис, – сказал хозяин и махнул рукой в сторону обтянутых кожей кресел: – Садитесь, прошу вас.
– Мы благодарны вам за то, что нашли время встретиться, да еще буквально сразу после моего звонка, – сказал Томас.
Эндрю легко опустился на кожаный диван и с непринужденным изяществом откинулся на подушки.
– Должен сказать, вы меня заинтриговали. Пока вы были в дороге, я прочитал в Интернете отчеты о смерти двух упомянутых вами женщин. И не нашел ровным счетом ничего, что могло бы связать их с тем давним убийством.
Томас взглянул на Леонору, она кивнула, и он заговорил:
– Мы сами не можем утверждать с уверенностью, что такая связь существует. Но мы знаем наверняка, что незадолго до своей смерти Бетани Уокер интересовалась обстоятельствами убийства Себастьяна Юбенкса. Вторая женщина, Мередит Спунер, нашла газетные вырезки по этому делу, которые Бетани пыталась от кого-то спрятать. Мередит погибла вскоре после этого. Обе женщины проводили очень много времени в Зеркальном доме, и обе подозревались в употреблении наркотиков.
– Но мы можем с уверенностью сказать, что эти слухи беспочвенны, – сказала Леонора. – Ни Бетани, ни Мередит никогда не употребляли наркотиков.
– И это все, что у вас есть? – спросил Эндрю.
– Ну, есть еще вот это. – Томас жестом указал на свой синяк. – Вчера вечером какой-то парень пытался спихнуть меня с моста в залив. Он был по уши накачан «дурью», и шеф полиции почти уверен, что если он очухается, то ничего не вспомнит о нападении.
– Но почему этот случай надо как-то связывать с остальным делом? Вы могли стать случайной жертвой.
– Я уверен, что к этому нападению приложил руку некий мошенник по имени Алекс Роудс. Он не хочет, чтобы мы продолжали свое расследование.
– Должен признать, что вам удалось копнуть действительно глубоко, коль уж вы нашли меня, – задумчиво сказал Грейсон. – В свое время администрация колледжа предприняла беспрецедентные меры по сокрытию моей связи с Себастьяном. Меня убедительно попросили подать в отставку, и никто даже не упомянул моего имени в газетах.
– Мы немного побеседовали с Маргарет Льюис, – подала голос Леонора.
Эндрю явно был приятно удивлен:
– Начальница секретариата? Рад слышать, что она здравствует до сих пор. Это удивительная женщина. И очень компетентная.
– Вы знаете что-нибудь об убийстве Себастьяна Юбенкса? – спросил Томас.
– К сожалению, мне просто нечего вам сказать. Ну, разве что заверить, что я не убивал его. И я никогда не слышал о человеке по имени Алекс Роудс. Мне жаль… Но, если хотите, я мог бы вам рассказать о том, что за человек был Себастьян Юбенкс.
– Маргарет говорила, что с течением времени он становился все более эксцентричным, – заметила Леонора.
Эндрю фыркнул:
– Он был таким с самого начала. Ничто не имело значения, кроме математики. Мне приходилось следить, чтобы он регулярно мылся и менял белье. Но в тот период ситуация ухудшилась. Он стал не просто странным, он превратился в одержимого работой человека.
– Одержимость – это очень сильное чувство, – заметил Томас.
– Я знаю и намеренно употребил именно это слово. Иногда мне казалось, что он уже не осознает, в каком мире живет. Конечно, это не было просто безумием – он был гений. Не многие это понимают, так какой не успел прожить достаточно долго, чтобы оставить в науке сколько-нибудь заметный след. Но я был рядом и наблюдал, как работал его мозг, – это потрясало.
– Он оказался не первым гением, которого сгубили его же способности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79