Ифигиния изумленно округлила глаза.
— Что ты хочешь этим сказать? Ах! — Она презрительно сморщила носик. — Уж не считаешь ли ты, будто злоумышленник ожидал, что мы с Сэндсом поверим в самое худшее?
— Да.
— Но он ошибся, не правда ли?
— Он рассчитывал на реакцию, естественную для подавляющего большинства людей.
— Чепуха! Только тот, кто не берет в расчет глубокое уважение, связывающее близких людей, их духовное родство и подлинную любовь, — только такой глупец мог так просчитаться.
— Наверное, мои слова покажутся тебе несколько странными, но девяносто девяти процентам людей и всему высшему свету без исключения и в голову не приходит, что между мужчиной и женщиной могут существовать доверительные отношения.
— Неужели? — Ее проницательный взгляд был устремлен ему в лицо. — Как бы ты повел себя, застав меня за тем, что я пытаюсь спрятать мужчину за боковой дверцей?
— Я бы пришел в бешенство.
— Поверил бы ты моим словам о невиновности?
Маркус задумался. Его вдруг поразила мысль о том, что он предпочел бы поверить в самые нелепые объяснения, чем признать возможность измены…
— Да.
Ифигиния самодовольно улыбнулась:
— Я не сомневалась. Вы поверите мне, милорд, не правда ли?
— Конечно, однако я пришел бы в безумную ярость. Ради Бога, никогда не пытайся подвергать меня таким испытаниям.
— И все же я не поняла, чего добивался злоумышленник, собрав нас в музее доктора Хардстаффа. В любом случае он лишь подвергал неоправданному риску свой будущий, весьма крупный доход.
Маркус немного помолчал, обдумывая мысль, уже посещавшую его однажды.
— Судя по всему, мы имеем дело с человеком, которому доставляет удовольствие вынашивать злобные замыслы. С человеком, который может и не нуждаться в деньгах, заработанных шантажом жертв миссис Вичерлей.
— И который получает извращенное удовольствие, разглашая чужие тайны?
— Вполне допускаю. Наше общество воспитало немало людей, больных опаснейшей скукой, и одному Богу известно, способны ли они отказаться от удовольствия пощекотать себе нервы, вызвав хаос и панику в свете!
— Боже мой! Какая ужасная мысль!
— Согласен, не из приятных. — Маркус не имел ни малейшего желания раскрывать ей полностью свою гипотезу.
Его не покидало беспокойное ощущение, что в событиях этой ночи имелся глубоко личный, интимный мотив. Казалось, кто-то хотел свершить месть…
Вдруг Ифигиния испуганно вскрикнула:
— Получается, тайна тети Зои снова под угрозой! Негодяй может использовать ее прошлое, чтобы вызвать скандал в обществе.
— Вполне возможно, — согласился Маркус.
— Я должна предупредить ее!
— Мы не в силах предотвратить разоблачение…
— Да, я все понимаю, но бедная тетя Зоя! Она будет уничтожена, если ее тайна откроется.
— Надо немедленно разыскать ее и предупредить о грозящей опасности. Хотя вряд ли злоумышленник в ближайшее время предпримет какие-либо шаги, — ободрил ее Маркус. — Наверное, он прежде захочет узнать, добился ли намеченной цели сегодняшним маленьким спектаклем, а уж потом приступит к разработке нового плана.
— Сегодняшнее представление тоже было тщательно подготовлено.
— По крайней мере большая его часть… Я уже начинаю сомневаться, а была ли вообще миссис Вичерлей вымогательницей.
— Но, Маркус, в этом-то как раз ничего не изменилось. Шантажировала скорее всего она.
— Да. Но тем не менее утром я намерен предпринять действия, которые не мог предпринять раньше.
— Какие именно?
— Я попытаюсь раздобыть новые факты, доказывающие ее вину.
— Что ты имеешь в виду?
Маркус проводил взглядом проезжающий экипаж.
— Для начала попрошу своего поверенного кое-что выяснить.
— И что он будет выяснять?
— К примеру, кто является собственником музея доктора Хардстаффа.
— Скорее всего Хардстафф и есть владелец здания либо он арендует его.
— А по-моему, Хардстафф — это псевдоним.
Ифигиния нахмурила брови:
— Согласна, весьма необычное имя.
— Слишком уж подходящее для его рода деятельности.
Ифигиния смущенно потупилась:
— Хардстафф … Да, кажется, я поняла ход твоих мыслей.
— В любом случае пришло время копнуть глубже.
— Что ты надеешься обнаружить?
— Пока не знаю.
Несколько минут Ифигиния молчала. Маркус решил, что она осмысливает события этой ночи, и принялся составлять список поручений, которые нужно будет дать Беркли, как вдруг Ифигиния заговорила:
— Маркус?
— Да?
— По-твоему, Богиня мужской силы — та, что справа, — и в самом деле немного худа?
Он рассмеялся. Потом протянул к Ифигинии руки и заключил ее в свои объятия:
— Ни в коем случае. Она лучшее укрепляющее средство, которое требуется для восстановления моей мужской силы.
Ифигиния с Маркусом отыскали Зою на балу у Крэндалов. Они с лордом Отисом как раз выходили из бальной залы, запыхавшиеся и раскрасневшиеся после быстрого вальса.
— Добрый вечер, Мастерс, Ифигиния. — Отис удивленно приподнял кустистые брови. — Вот уж не думал повстречать вас в этой давке.
Ифигиния взглянула на Зою:
— Мы должны немедленно поговорить с тобой.
Улыбка сбежала с лица леди Гатри, теперь оно выражало крайнюю тревогу.
— Почему? Что случилось?
— Кажется, убийца миссис Вичерлей отыскал какие-то сведения о ее жертвах и решил позабавиться, предав огласке их тайны.
— О Боже! — Зоя в ужасе схватилась рукой за горло.
— Успокойся, моя дорогая! — поспешил к ней на помощь Отис. — Мы все уладим.
Маркус счел нужным вмешаться в разговор:
— Нам лучше спуститься в сад и обсудить все без свидетелей. Насколько я понимаю, существует только один выход из создавшегося положения.
— Мы должны открыть Марианне правду. — Бакенбарды Отиса дрогнули. — Я сколько раз призывал к этому Зою, с самого начала всей этой истории. Цыплята всегда возвращаются на свой насест, не уставал повторять я!
— Но наша драгоценная Марианна! — прошептала Зоя, явно потрясенная. — Что она скажет? И что скажут Шеффилды? Что будет со свадьбой?
— Мы что-нибудь сообразим, дорогая, — шепнул Отис, увлекая ее к двери. — С самого начала мы знали, что наступит день — и нам придется ей все рассказать.
Через полтора часа, около половины третьего утра, Маркус прошелся по своей лаборатории, плеснул в бокал бренди и уселся в кресло перед рабочим столом. Оглядел комнату, освещенную единственной зажженной лампой. Ему необходимо было основательно подумать — а лучше всего думалось именно здесь.
Он забросил ноги на стол, откинулся на спинку кресла и отхлебнул глоток бренди. У него давно уже вошло в привычку позволять мыслям бесцельно блуждать в течение нескольких минут, прежде чем сосредоточиться. Эта хитрость безотказно помогала сконцентрироваться на главном.
Вспомнился разговор, состоявшийся час назад у Крэндалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86