Это чудовище убьет его, если он не скажет, куда уехали Люк и девушка… О, боже… Что же делать?
– Ах да! – Скотт ударил себя ладонью по ляжке. – О гуках! Конечно. О ср…х желтозадых гуках! Как же я забыл! О «лягушатнике» и его сучке. Так куда, вы говорите, они поехали?
– Они уехали из города.
– В какую сторону?
– К Солт-Лейк-Сити, – Грегор моргал, стараясь, чтобы кровь не попала в глаза.
– Господи, док. Ну почему вы все время лжете? Ладно, – взгляд Скотта потяжелел, словно налился свинцом. – Вам, наверное, кажется, что я шучу. Сержант быстро шагнул к домработнице, ткнул стволом пистолета ей в живот и несколько раз нажал на курок. Выстрелы прозвучали неестественно тихо. Не громче, чем если бы кто-то хлопнул в ладоши.
Мисс Круз побледнела, опустила глаза и вдруг увидела расплывающееся на животе громадное бордовое пятно. Она с громким всхлипом втянула в себя воздух и повалилась ничком на ковер. Голова глухо ударилась об пол, но женщина уже не чувствовала боли. Она была мертва.
Сержант вдруг усмехнулся.
– Забавно, док, не правда ли? Был человек и вдруг – БАХ! – и нет. Секунда, и все. Это называется тропическая лихорадка. Очень опасная болезнь. Знаете, мрут, как мухи. Все. И черные, и белые, и желтые. Да, –он снова посмотрел в окно. – Один случайный выстрел, и нет человечка. А ведь может вырасти большой ученый, врач или солдат. А? Как думаете, док? Несправедливая штука эти случайные выстрелы. Да, так о чем мы?
– Они уехали на автовокзал, – вдруг безразлично сказал Грегор.
– О! Вот это уже больше похоже на истину, – Унисол неторопясь перезарядил пистолет. – И на какой же автобус?
– Четырнадцать двадцать семь. Лос-Анджелес.
– Прекрасно, док, – Скотт передернул затвор. – У вас отличный парнишка. Из него получится прекрасный солдат. Со временем. Но, представляете, док, в армии его спросят: «Кто твой отец, парень?», и он будет вынужден ответить: «Предатель, мать его. Желтож…й гук. Дерьмо. Он убивал американских солдат». А? Чертовски обидно будет парню, ей богу.
Другое дело, если он сможет сказать: «Мой отец был ср…м гуком, но кровью искупил свою вину». Это ведь совсем, совсем другое дело. Верно, док? Зачем же портить парню жизнь?
Сержант спокойно поднял пистолет и выстрелил.
Ронни не понимала, зачем они приехали на автовокзал. Мало того, ей вообще не нравилось это место. Не нравилась s-образная дорога, по которой покачивающиеся, похожие на сонных животных автобусы отправлялись в путь. Не нравилось здание, стилизованное под старину, но все-таки современное, и от этого какое-то фальшивое. И вообще ей не нравилась ситуация, не нравилось, как Люк с ней обошелся, ничего не нравилось.
Скорее всего это – следствие плохого настроения. Но девушке в тот момент было плевать и на само следствие, и на причину.
Она смотрела, как Люк пересекает площадь от кассы к самому вокзалу. Красивый сильный человек. В руках у него была схема автобусных маршрутов, которую он исследовал с мрачным видом.
Уже подходя к девушке. Люк свернул ее и сунул в карман.
– Но это безумие какое-то! – неожиданно даже для себя вдруг сказала Ронни. – Господи! Ты ведь слышал, что сказал Грегор. Тебе нужна помощь! Медицинская помощь! Надо лечь в клинику. Врачи приведут тебя в порядок. – А потом? – Люк облокотился о крышу машины и теперь пристально смотрел на девушку.
– Ну, потом, – Ронни пожала плечами. – Потом мы сообщим об этой истории по телевидению. Доктор Грегор нам поможет.
– Нет, – сказал он решительно. – Нет. Сейчас я хочу только одного – вернуться домой. Как бы там ни было.
– Господи, Люк, ты, кажется, не понимаешь! Ты ведь можешь погибнуть!
Умереть! Не доехать!
– Я и так мертв! – возразил он.
– Да нет же! Ты не мертв! Ты живой! Живой! И это большая ценность! От этого нельзя отказываться!
Не дослушав, Люк вытащил из кармана бело-желто-синюю книжицу.
– Что это? – растерялась Ронни.
– Билет на автобус, – объяснил он. – До Лос-Анджелеса.
– Зачем?
– Так ты будешь в безопасности. Сержант ведь ищет только меня, – Люк чуть ли не с силой втиснул билет в ладонь девушке.
– Знаешь, по-моему, это большая ошибка, – тихо сказала она.
– Ты же получила свой репортаж, – он был искренен в своем убеждении.
– Ты говорила, что тебе нужен репортаж. Ты ведь этого хотела?
Глаза Ронни вспыхнули от нахлынувшей обиды. Ощущение было такое же, как если бы Люк ударил ее.
– Так ты думаешь, – начала она звенящим голосом, – ты думаешь, что… Девушка не договорила. Она шагнула к машине, схватила куртку, сумку и быстро пошла к автобусу. Но прежде, чем сойти с тротуара, она оглянулась. Люк смотрел ей вслед, и в глазах у него застыла тоска. Ронни обошла громадный бело-синий «лайнер» и поднялась по ступенькам в салон.
Вот и все, Люк смотрел на громады автобусов. Они выстроились в две короткие колонны. Так они и разъедутся. Одни в одну сторону, другие в другую, развозя людей. Только что были рядом и вдруг… Он не помнил тех, нужных, слов. Не помнил. И ничего не мог объяснить ей. Ничего не мог сказать из того, что, сказать так хотелось. Но теперь уже поздно. Один из «лайнеров» медленно тронулся. Люк без труда прочитал табличку на крыше – «Лос-Анджелес». Он вглядывался в затемненные стекла в слабой надежде увидеть Ронни. И поэтому не увидел сразу.
Она стояла у кромки тротуара и улыбалась.
Потом тронулся следующий автобус от противоположного края дороги, и за ним… Ронни вдруг увидела, как лицо Люка стало очень серьезным. Он смотрел на что-то находящееся у нее за спиной. И она оглянулась.
Там стояли полицейские машины. Их было много. Очень много. Вращались цветные маячки, отбрасывая на асфальт красно-синие блики. Но еще больше было черных стволов, настороженно наблюдающих за людьми.
И когда на них обрушился усиленный мегафоном крик: – Не двигаться! Вы арестованы! Руки вверх! Ронни бросила на тротуар сумку, куртку и покорно подняла руки. Ей показалось, что это – крушение всего. А потом она вдруг подумала: чего она боится? У нее есть доказательства. Пленка. Есть Люк. Ему-то они должны поверить. Есть доктор Грегор. В конце концов, есть масса свидетелей, которые смогут подтвердить, где и в какое время они находились. Во всяком случае их ленч запомнили надолго.
Она смотрела на стоящих в двадцати футах полицейских. От безликой сине-белой стены отделилось несколько человек и медленно, выставив перед собой пистолеты, направились в их сторону. Вот так, наверное, крадется кот к зазевавшейся мыши.
Ронни едва не улыбнулась, хотя повода для особого веселья не было. Этим ребятам, судя по всему, чудится, что они арестовывают Аль-Капоне и Лакки Лучано вместе. Небось думают, что у нее в карманах по пулемету.
Ближайший к ней пожилой полицейский в потертой, но чистой форме, со звездой «шерифа» на дряблой груди, держа девушку под прицелом своего «Алама-каманч», подскочил и защелкнул у нее на запястьях «браслеты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Ах да! – Скотт ударил себя ладонью по ляжке. – О гуках! Конечно. О ср…х желтозадых гуках! Как же я забыл! О «лягушатнике» и его сучке. Так куда, вы говорите, они поехали?
– Они уехали из города.
– В какую сторону?
– К Солт-Лейк-Сити, – Грегор моргал, стараясь, чтобы кровь не попала в глаза.
– Господи, док. Ну почему вы все время лжете? Ладно, – взгляд Скотта потяжелел, словно налился свинцом. – Вам, наверное, кажется, что я шучу. Сержант быстро шагнул к домработнице, ткнул стволом пистолета ей в живот и несколько раз нажал на курок. Выстрелы прозвучали неестественно тихо. Не громче, чем если бы кто-то хлопнул в ладоши.
Мисс Круз побледнела, опустила глаза и вдруг увидела расплывающееся на животе громадное бордовое пятно. Она с громким всхлипом втянула в себя воздух и повалилась ничком на ковер. Голова глухо ударилась об пол, но женщина уже не чувствовала боли. Она была мертва.
Сержант вдруг усмехнулся.
– Забавно, док, не правда ли? Был человек и вдруг – БАХ! – и нет. Секунда, и все. Это называется тропическая лихорадка. Очень опасная болезнь. Знаете, мрут, как мухи. Все. И черные, и белые, и желтые. Да, –он снова посмотрел в окно. – Один случайный выстрел, и нет человечка. А ведь может вырасти большой ученый, врач или солдат. А? Как думаете, док? Несправедливая штука эти случайные выстрелы. Да, так о чем мы?
– Они уехали на автовокзал, – вдруг безразлично сказал Грегор.
– О! Вот это уже больше похоже на истину, – Унисол неторопясь перезарядил пистолет. – И на какой же автобус?
– Четырнадцать двадцать семь. Лос-Анджелес.
– Прекрасно, док, – Скотт передернул затвор. – У вас отличный парнишка. Из него получится прекрасный солдат. Со временем. Но, представляете, док, в армии его спросят: «Кто твой отец, парень?», и он будет вынужден ответить: «Предатель, мать его. Желтож…й гук. Дерьмо. Он убивал американских солдат». А? Чертовски обидно будет парню, ей богу.
Другое дело, если он сможет сказать: «Мой отец был ср…м гуком, но кровью искупил свою вину». Это ведь совсем, совсем другое дело. Верно, док? Зачем же портить парню жизнь?
Сержант спокойно поднял пистолет и выстрелил.
Ронни не понимала, зачем они приехали на автовокзал. Мало того, ей вообще не нравилось это место. Не нравилась s-образная дорога, по которой покачивающиеся, похожие на сонных животных автобусы отправлялись в путь. Не нравилось здание, стилизованное под старину, но все-таки современное, и от этого какое-то фальшивое. И вообще ей не нравилась ситуация, не нравилось, как Люк с ней обошелся, ничего не нравилось.
Скорее всего это – следствие плохого настроения. Но девушке в тот момент было плевать и на само следствие, и на причину.
Она смотрела, как Люк пересекает площадь от кассы к самому вокзалу. Красивый сильный человек. В руках у него была схема автобусных маршрутов, которую он исследовал с мрачным видом.
Уже подходя к девушке. Люк свернул ее и сунул в карман.
– Но это безумие какое-то! – неожиданно даже для себя вдруг сказала Ронни. – Господи! Ты ведь слышал, что сказал Грегор. Тебе нужна помощь! Медицинская помощь! Надо лечь в клинику. Врачи приведут тебя в порядок. – А потом? – Люк облокотился о крышу машины и теперь пристально смотрел на девушку.
– Ну, потом, – Ронни пожала плечами. – Потом мы сообщим об этой истории по телевидению. Доктор Грегор нам поможет.
– Нет, – сказал он решительно. – Нет. Сейчас я хочу только одного – вернуться домой. Как бы там ни было.
– Господи, Люк, ты, кажется, не понимаешь! Ты ведь можешь погибнуть!
Умереть! Не доехать!
– Я и так мертв! – возразил он.
– Да нет же! Ты не мертв! Ты живой! Живой! И это большая ценность! От этого нельзя отказываться!
Не дослушав, Люк вытащил из кармана бело-желто-синюю книжицу.
– Что это? – растерялась Ронни.
– Билет на автобус, – объяснил он. – До Лос-Анджелеса.
– Зачем?
– Так ты будешь в безопасности. Сержант ведь ищет только меня, – Люк чуть ли не с силой втиснул билет в ладонь девушке.
– Знаешь, по-моему, это большая ошибка, – тихо сказала она.
– Ты же получила свой репортаж, – он был искренен в своем убеждении.
– Ты говорила, что тебе нужен репортаж. Ты ведь этого хотела?
Глаза Ронни вспыхнули от нахлынувшей обиды. Ощущение было такое же, как если бы Люк ударил ее.
– Так ты думаешь, – начала она звенящим голосом, – ты думаешь, что… Девушка не договорила. Она шагнула к машине, схватила куртку, сумку и быстро пошла к автобусу. Но прежде, чем сойти с тротуара, она оглянулась. Люк смотрел ей вслед, и в глазах у него застыла тоска. Ронни обошла громадный бело-синий «лайнер» и поднялась по ступенькам в салон.
Вот и все, Люк смотрел на громады автобусов. Они выстроились в две короткие колонны. Так они и разъедутся. Одни в одну сторону, другие в другую, развозя людей. Только что были рядом и вдруг… Он не помнил тех, нужных, слов. Не помнил. И ничего не мог объяснить ей. Ничего не мог сказать из того, что, сказать так хотелось. Но теперь уже поздно. Один из «лайнеров» медленно тронулся. Люк без труда прочитал табличку на крыше – «Лос-Анджелес». Он вглядывался в затемненные стекла в слабой надежде увидеть Ронни. И поэтому не увидел сразу.
Она стояла у кромки тротуара и улыбалась.
Потом тронулся следующий автобус от противоположного края дороги, и за ним… Ронни вдруг увидела, как лицо Люка стало очень серьезным. Он смотрел на что-то находящееся у нее за спиной. И она оглянулась.
Там стояли полицейские машины. Их было много. Очень много. Вращались цветные маячки, отбрасывая на асфальт красно-синие блики. Но еще больше было черных стволов, настороженно наблюдающих за людьми.
И когда на них обрушился усиленный мегафоном крик: – Не двигаться! Вы арестованы! Руки вверх! Ронни бросила на тротуар сумку, куртку и покорно подняла руки. Ей показалось, что это – крушение всего. А потом она вдруг подумала: чего она боится? У нее есть доказательства. Пленка. Есть Люк. Ему-то они должны поверить. Есть доктор Грегор. В конце концов, есть масса свидетелей, которые смогут подтвердить, где и в какое время они находились. Во всяком случае их ленч запомнили надолго.
Она смотрела на стоящих в двадцати футах полицейских. От безликой сине-белой стены отделилось несколько человек и медленно, выставив перед собой пистолеты, направились в их сторону. Вот так, наверное, крадется кот к зазевавшейся мыши.
Ронни едва не улыбнулась, хотя повода для особого веселья не было. Этим ребятам, судя по всему, чудится, что они арестовывают Аль-Капоне и Лакки Лучано вместе. Небось думают, что у нее в карманах по пулемету.
Ближайший к ней пожилой полицейский в потертой, но чистой форме, со звездой «шерифа» на дряблой груди, держа девушку под прицелом своего «Алама-каманч», подскочил и защелкнул у нее на запястьях «браслеты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82