Следом за ней пришли ОЩУЩЕНИЯ.
ЭТО БЫЛ ДОЖДЬ. Холодные капли барабанили по кевларовой поверхности каски и, скатываясь с нее, падали на пятнистый промокший «джангл-фетигз». Где-то рядом вспыхивали желто-оранжевые пятна взрывов. Черный, полный опасностей, лес сомкнулся над его головой жесткими, шуршащими под струями дождя, веерами пальмовых листьев. Огромные папоротники выступали из джунглей, стараясь схватить его за ноги, задержать, повалить. Лианы шевелились, спускаясь по стволам диковинными страшными змеями.
«МЫ УБЬЕМ ТЕБЯ!» – Грохотали разрывы за спиной.
«ТЫ УМРЕШЬ ЗДЕСЬ!» – Шептали пальмы.
“ТЕБЕ НИКОГДА НЕ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА!" – Скрипели под порывами ветра стволы деревьев.
И вдруг он понял: это правда. Он останется здесь. Навсегда. Уверенность была настолько сильной, что ему стало страшно.
Где-то впереди раздавались звуки музыки, льющиеся из динамика старого раздолбанного портативного приемника. Вьетнамская мелодия вплеталась в треск выстрелов и грохот разрывов. И ему почему-то она показалась нереальной, неуместной в этой кровавой передряге.
Жирная густая жижа чавкала под каучуковыми подошвами «джамп-бутсов». Ладони холодило стальное цевье Ар-15. Капельки воды срывались с блестящего в свете пламени обнаженного штыка и падали в темно-коричневую грязь.
Он продолжал идти вперед по широкой прогалине, стараясь держаться в тени деревьев.
Ему было известно что-то, наполняющее его душу ощущением опасности. Не той, которая скрывается в джунглях, пряча лицо под широкими полями соломенных шляп, а другой… Четкой, знакомой, и от этого особенно страшной.
Он не мог вспомнить, ЗАЧЕМ ему нужно идти вперед и КАКАЯ ИМЕHHО опасность поджидает его там.
Это были другие воспоминания. Они могут прийти позже, а могут и не прийти вовсе.
Но сейчас – он знал это – ему нужно идти. Вперед. Навстречу этой опасности и страху.
Мгновением позже он остановился, наткнувшись на привалившееся к пальме мертвое тело. Каска сползла на лицо, мешая опознать солдата. Белые пальцы продолжают мертвой хваткой сжимать автомат.
Он осторожно подцепил каску штыком и одним движением отшвырнул ее в сторону.
Прямо на него смотрели серые, подернутые мутной поволокой, глаза джи-эр'56. Под левым глазом чернела пулевая дыра. А левое ухо было аккуратно отрезано чем-то острым. Из раны все еще ползли тоненькие струйки крови. Они успевали добраться до шеи, прежде чем дождь смывал их за расстегнутый воротник пятнистой куртки.
Он огляделся. Прогалина была пуста. На несколько секунд в джунглях воцарилась полная тишина. Не было даже криков животных, к которым он успел привыкнуть за год.
Его ноздри жадно втягивали воздух. Пороховую гарь и сладковатый аромат крови. К этим запахам он привык тоже.
Приемник продолжал бормотать что-то на мурлыкающем, непонятном для него языке.
Он перехватил Ар-15 поудобнее и снова двинулся по прогалине. Вперед. Внезапно лес расступился, открывая его взгляду широкую поляну, в самом центре которой весело плясал костер. Это было странно. Огонь под проливным дождем. Справа от костра сидел человек. Руки его методично двигались, словно он выполнял какую-то очень важную работу. Стриженый затылок шевелился. Голова человека то чуть нагибалась вниз, и тогда на шее выступали жилы, то снова выпрямлялась.
Слева, стоя на коленях, съежились двое. Парень и девушка. Рот вьетнамки был искривлен рыданиями, а парень лепетал что-то на своем языке. Еще дальше, за их спинами, виднелось то, что совсем недавно было деревней. Сейчас хижины полыхали ярким белым огнем.
Они заходили в эту деревеньку три часа назад. Там не было вьетконговцев. Только два десятка мирных жителей, которые теперь все были мертвы. Он знал это.
Спина сидящего дрогнула, и человек обернулся. На его губах блуждала тусклая улыбка. В глазах плясали дьявольские огоньки.
Пальцы человека сжимали… Гирлянду из ОТРЕЗАННЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УШЕЙ.
44-й смотрел на скорчившуюся у стены парочку. В расширившемся зрачке неприкрытого объективом глаза метался страх. Ужас первого отчетливого воспоминания. Все остальное было скрыто за плотной завесой беспамятства. Он все еще ощущал тяжесть оттягивающего руки Ар-15 и слышал барабанную дробь дождя по кевларовой каске. Холодная капля воды покатилась вдоль позвоночника между лопаток. Унисола била мелкая дрожь.
Из какого закутка его памяти вынырнули эти воспоминания? О чем хотел поведать ему забитый, загнанный в глубокую черную яму беспамятства разум?
Солдат вспомнил лицо человека. Улыбку и страшный блеск глаз. Он узнал его. Этим человеком был…
44-й медленно обернулся.
Джи-эр'13 стоял рядом с телами мертвых террористов и смотрел на солдата. Тонкие губы кривила ухмылка. Пистолет подрагивал в поднятой руке. – ОН ПОМНИТ ЭТО!!! – Осознание истины пришло мгновенно и так же мгновенно вновь покрылось серой пленкой искусственного забытья. Картинка, все еще продолжавшая стоять перед глазами, начала рассыпаться, словно сложенный в калейдоскопе стеклянный узор. Секунда, и воспоминание рассыпалось на тысячу мелких фрагментов, каждый из которых – сам по себе – ничего не стоил.
Унисол все еще продолжал смотреть прямо перед собой, но выражение страха исчезло из его глаз. Теперь лицо вновь стало спокойным и безразличным. Встревоженный голос ворвался в его уши, вошел в мозг тупой ржавой иглой.
– Джи-эр'44, ответьте мне! Джи-эр'44, вы слышите меня?
Резкие отрывистые фразы рвали перепонки, вытягивали из его тела жилы, сдавливали мозг когтистыми пальцами, заставляя:
"ПОДЧИНЯЙСЯ! ПОДЧИНЯЙСЯ!!! ПОДЧИНЯЙСЯ!!!!!!”
Губы его зашевелились, подчиняясь вживленному, вбитому в тело инстинкту повиновения.
– Да, сэр. Докладывает джи-эр'44. Задание выполнено. Противник уничтожен. Жертв нет, сэр.
В наушниках возникла пауза, словно человек, услышавший его ответ, растерялся. Это длилось несколько секунд, а затем другой голос, более четкий и резкий, чем первый:
– Джи-эр'13, джи-эр'44, джи-эр'74, возвращаться на смотровую площадку. Действовать!!!
– Да, сэр! – три ответа сорвались с трех губ одновременно.
Унисолы послушно повернулись и потрусили по коридору.
Ронни Робертс возвышалась над толпой, стоя на подножке светло-серого «лендровера», принадлежавшего компании. Она видела, как на подковообразной верхушке электростанции появились семь серебристых фигур.
Люди выстроились в шеренгу и замерли. Было в их неподвижности что-то неестественное.
Ронни несколько секунд, прищурившись, смотрела в их сторону, а затем быстро спросила упаковывающего камеру в двух шагах от машины оператора: – Эй, Хью, у тебя нет с собой крупного объектива?
Тот на секунду оторвался от работы и, хмыкнув, ответил:
– Конечно, есть, дорогуша. А зачем это тебе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
ЭТО БЫЛ ДОЖДЬ. Холодные капли барабанили по кевларовой поверхности каски и, скатываясь с нее, падали на пятнистый промокший «джангл-фетигз». Где-то рядом вспыхивали желто-оранжевые пятна взрывов. Черный, полный опасностей, лес сомкнулся над его головой жесткими, шуршащими под струями дождя, веерами пальмовых листьев. Огромные папоротники выступали из джунглей, стараясь схватить его за ноги, задержать, повалить. Лианы шевелились, спускаясь по стволам диковинными страшными змеями.
«МЫ УБЬЕМ ТЕБЯ!» – Грохотали разрывы за спиной.
«ТЫ УМРЕШЬ ЗДЕСЬ!» – Шептали пальмы.
“ТЕБЕ НИКОГДА НЕ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА!" – Скрипели под порывами ветра стволы деревьев.
И вдруг он понял: это правда. Он останется здесь. Навсегда. Уверенность была настолько сильной, что ему стало страшно.
Где-то впереди раздавались звуки музыки, льющиеся из динамика старого раздолбанного портативного приемника. Вьетнамская мелодия вплеталась в треск выстрелов и грохот разрывов. И ему почему-то она показалась нереальной, неуместной в этой кровавой передряге.
Жирная густая жижа чавкала под каучуковыми подошвами «джамп-бутсов». Ладони холодило стальное цевье Ар-15. Капельки воды срывались с блестящего в свете пламени обнаженного штыка и падали в темно-коричневую грязь.
Он продолжал идти вперед по широкой прогалине, стараясь держаться в тени деревьев.
Ему было известно что-то, наполняющее его душу ощущением опасности. Не той, которая скрывается в джунглях, пряча лицо под широкими полями соломенных шляп, а другой… Четкой, знакомой, и от этого особенно страшной.
Он не мог вспомнить, ЗАЧЕМ ему нужно идти вперед и КАКАЯ ИМЕHHО опасность поджидает его там.
Это были другие воспоминания. Они могут прийти позже, а могут и не прийти вовсе.
Но сейчас – он знал это – ему нужно идти. Вперед. Навстречу этой опасности и страху.
Мгновением позже он остановился, наткнувшись на привалившееся к пальме мертвое тело. Каска сползла на лицо, мешая опознать солдата. Белые пальцы продолжают мертвой хваткой сжимать автомат.
Он осторожно подцепил каску штыком и одним движением отшвырнул ее в сторону.
Прямо на него смотрели серые, подернутые мутной поволокой, глаза джи-эр'56. Под левым глазом чернела пулевая дыра. А левое ухо было аккуратно отрезано чем-то острым. Из раны все еще ползли тоненькие струйки крови. Они успевали добраться до шеи, прежде чем дождь смывал их за расстегнутый воротник пятнистой куртки.
Он огляделся. Прогалина была пуста. На несколько секунд в джунглях воцарилась полная тишина. Не было даже криков животных, к которым он успел привыкнуть за год.
Его ноздри жадно втягивали воздух. Пороховую гарь и сладковатый аромат крови. К этим запахам он привык тоже.
Приемник продолжал бормотать что-то на мурлыкающем, непонятном для него языке.
Он перехватил Ар-15 поудобнее и снова двинулся по прогалине. Вперед. Внезапно лес расступился, открывая его взгляду широкую поляну, в самом центре которой весело плясал костер. Это было странно. Огонь под проливным дождем. Справа от костра сидел человек. Руки его методично двигались, словно он выполнял какую-то очень важную работу. Стриженый затылок шевелился. Голова человека то чуть нагибалась вниз, и тогда на шее выступали жилы, то снова выпрямлялась.
Слева, стоя на коленях, съежились двое. Парень и девушка. Рот вьетнамки был искривлен рыданиями, а парень лепетал что-то на своем языке. Еще дальше, за их спинами, виднелось то, что совсем недавно было деревней. Сейчас хижины полыхали ярким белым огнем.
Они заходили в эту деревеньку три часа назад. Там не было вьетконговцев. Только два десятка мирных жителей, которые теперь все были мертвы. Он знал это.
Спина сидящего дрогнула, и человек обернулся. На его губах блуждала тусклая улыбка. В глазах плясали дьявольские огоньки.
Пальцы человека сжимали… Гирлянду из ОТРЕЗАННЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УШЕЙ.
44-й смотрел на скорчившуюся у стены парочку. В расширившемся зрачке неприкрытого объективом глаза метался страх. Ужас первого отчетливого воспоминания. Все остальное было скрыто за плотной завесой беспамятства. Он все еще ощущал тяжесть оттягивающего руки Ар-15 и слышал барабанную дробь дождя по кевларовой каске. Холодная капля воды покатилась вдоль позвоночника между лопаток. Унисола била мелкая дрожь.
Из какого закутка его памяти вынырнули эти воспоминания? О чем хотел поведать ему забитый, загнанный в глубокую черную яму беспамятства разум?
Солдат вспомнил лицо человека. Улыбку и страшный блеск глаз. Он узнал его. Этим человеком был…
44-й медленно обернулся.
Джи-эр'13 стоял рядом с телами мертвых террористов и смотрел на солдата. Тонкие губы кривила ухмылка. Пистолет подрагивал в поднятой руке. – ОН ПОМНИТ ЭТО!!! – Осознание истины пришло мгновенно и так же мгновенно вновь покрылось серой пленкой искусственного забытья. Картинка, все еще продолжавшая стоять перед глазами, начала рассыпаться, словно сложенный в калейдоскопе стеклянный узор. Секунда, и воспоминание рассыпалось на тысячу мелких фрагментов, каждый из которых – сам по себе – ничего не стоил.
Унисол все еще продолжал смотреть прямо перед собой, но выражение страха исчезло из его глаз. Теперь лицо вновь стало спокойным и безразличным. Встревоженный голос ворвался в его уши, вошел в мозг тупой ржавой иглой.
– Джи-эр'44, ответьте мне! Джи-эр'44, вы слышите меня?
Резкие отрывистые фразы рвали перепонки, вытягивали из его тела жилы, сдавливали мозг когтистыми пальцами, заставляя:
"ПОДЧИНЯЙСЯ! ПОДЧИНЯЙСЯ!!! ПОДЧИНЯЙСЯ!!!!!!”
Губы его зашевелились, подчиняясь вживленному, вбитому в тело инстинкту повиновения.
– Да, сэр. Докладывает джи-эр'44. Задание выполнено. Противник уничтожен. Жертв нет, сэр.
В наушниках возникла пауза, словно человек, услышавший его ответ, растерялся. Это длилось несколько секунд, а затем другой голос, более четкий и резкий, чем первый:
– Джи-эр'13, джи-эр'44, джи-эр'74, возвращаться на смотровую площадку. Действовать!!!
– Да, сэр! – три ответа сорвались с трех губ одновременно.
Унисолы послушно повернулись и потрусили по коридору.
Ронни Робертс возвышалась над толпой, стоя на подножке светло-серого «лендровера», принадлежавшего компании. Она видела, как на подковообразной верхушке электростанции появились семь серебристых фигур.
Люди выстроились в шеренгу и замерли. Было в их неподвижности что-то неестественное.
Ронни несколько секунд, прищурившись, смотрела в их сторону, а затем быстро спросила упаковывающего камеру в двух шагах от машины оператора: – Эй, Хью, у тебя нет с собой крупного объектива?
Тот на секунду оторвался от работы и, хмыкнув, ответил:
– Конечно, есть, дорогуша. А зачем это тебе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82