- Здесь? - Спросил я.
- Думаю, это место подходит, как и любое другое, - ответил он. -
И возможно, будет необходимо вернуть тебя в твою камеру... после.
Я вернулся в камеру и медленно начал раздеваться.
Откуда-то, словно чёрт из табакерки, появвился Слуга с миской
наполненной чем-то похожим на овсянку. За ним следовали другие Слуги.
Похоже, что здесь собиралась довольно большая толпа. Один из них
привёл Карен - ей было позволено остаться в своём костюме. Я решил,
чтора зрешение ей присутствовать в определённой степени было мне на
руку. У меня появилялся свидетель, который мог позже рассказать, что
произошло.
- Лекарство погрузит тебя в сон, - мягко сказал Эго. - Боюсь, что
испытание будет не совсем приятным. Твоя {личность} может испытать
галюцинации подчинящиеся подсознанию. Понимаешь, воля должна быть
изолированна от памяти, чтобы информация могла быть вспомнена точно и
последовательно.
- Забудем о вступительной лекции, - сказал я. - Давайте покончим
с этим.
Слуга вручил мне чашу.
{На вкус} это не имело ничего общего с овсянкой.

Глава 15

Мне снилось, будто я провожу ночь на голой горе.
Поднялся ветер, который свирепо завывал среди тёмных сосен, чьи
ветви мотались и раскачивались, словно тёмные крылья ветрянных
мельниц, в товремя, как духи деревьев плясали под музыку всбесившегося
воздуха. Небо над головой было ясным, но гора являла собой оазис в
безбрежном океане облаков, защищаемым какой-то сверхъестественной
силой от бури, свирепствовавшей вокруг с такой яростью, что ни один
путешественик не смог бы взойти на гору без помощи потусторонних сил.
Северный, западный, южный и восточные кромки неба кромсались молниями
а земля была залита потоками ливня.
Ведьмы прилетали сквозь бурю, защищённые коконами непроницаемой
тьмы, ведомые дьявольскими автопилотами, верхом на демонических
баранах или козлах, или же на чёрных конях с горящими глазами, или на
прутиках и мётлах, остро-пахнущих мазями.
Огни вспыхивали вокруг вершины горы, которая светилась фиолетовым
и синим - огни, которые плясали вокруг сосен, но не пожирали их, их
пламя и жар только подчёркивали темноту Божьей ночи.
Хозяин не прилетел на сборище, но просто... возник из чёрных
теней горных склонов, из каждого осколка скалы. Он был чудовищен, как
по размерам, так и по форме, с огромными рогами, похожими на бараньи,
с козлиной бородой и с ногами огромной олбезьяны. Его ступни имели
форму орлиных лап, ягодицы были как у самца-мандрилла. Свет - белый
свет - плясал вокруг его лица, словно дождь из расплывчатых искр. Кожа
его была прозрачной. Под плотью отчётливо был виден жёлтый череп и
окружности налитых кровью глаз. Видны были и вены, которые проступали
сквозь плоть, словно разветвлённая паутина толстых, просмолённых труб,
казавшиеся на первый взгляд клеткой, служившей для содержания
внутренностей и для демонстрации внутреннего устройства.
Плоть лица, почти невидимая, не несла на себе никакого выражения,
которое можно было бы разобрать или интерпретировать. Но глаза,
сидевшие в черепе и выступающие из глазниц, наливаясь кровью, казались
одновремено и ужасающими и задумчивыми... свирепость, отчаянный гнев
вечного страдания.
Ведьмы, прибывая одна за дугой, представлялись ему, кланялись и
целовали его полу-окрашенные ягодицы. Затем своими губами,
благословенными таким образом, они поворачивались друг к другу и
целовались. И тогда их плоть становилась видна, их покровы исчезали
под воздействием чёрной магии, открывая белизну костей и черноту вен,
словно у гротескных морских созданий, изгибаясь и свиваясь при их
движениях, сплетаясь и переплетаясь в кровавой страсти злобных
поцелуев.
Затем начались истязания, когда ведьм, которые совершили
недостаточно зла, бичевали узловатыми верёвками до тех пор, пока
чёрные вены не прорвали невидимую поверхность их рассечённой кожи и
брызнули чёрной кровью. И каждая чёрная капля, падавшая на землю,
оставалась живой, заползая, словно червь в щели горы. Всё время, пока
ведьмы кричали в агонии своей пытки, им вторило эхо божественного
возмездия, которое в своё время проклянёт их всех, и обречёт на те же
вечные страдания, которые изнуряли их хозяина.
Угощение, как и сам хозяин, выросло из вещества скал. Сгнившая
трава, камни, отбросы, перегной, сосновая хвоя и птичий помёт - всё
это превратилось в мясо и булки, сахар и приправы. Горные потоки
наполнились смесью крови и вина, и дьявол выплюнул пламя, чтобы
поджечь её. Ведьмы ели, зная, что их угощенье оставалось тем, чем
было, не смотря на кажущий ся внешний вид, и подхлёстывали свои дикие
развлеченья, пренебрегая этим знанием.
Затем празднующие оделись в мантии для пантомимы, превратившись в
карикатуры на монахинь, церковных служек и актёров, являя, даже,
какрикатуру своего собственного господина, который был представлен в
сценках. Они насмехались не только над святым, но и над жизнью,
смертью и таинственностью, над обыденным и над праздничным, над
искусством.
И дьявол благославлял церемонию пустыми, елейными обещаниями,
которые громоздились друг на друга, вызывая хохот и наслаждение.
Небо исполняло для них музыку, гром превращался в бой барабанов,
ветер играл бесконечные пассажи в высоких ветвях, а сами они плясали,
пока дьявол спускался к ним, беря одну за другой для исполнения
извращённого духовного бракосочетания. Его палка, как и плоть лица,
была прозрачной, похожей на ледяную иглу, и он входил в них её
ужасающим холодом, замораживая их до последней клетки, и затем покидая
их с экстатической пыткой возвращения огня и ощущений. И во время их
соединения, кровь свободно вытекала и смешивалась, когда вены
выступали из остекленевшей плоти и сплетались в причудливые узоры.
Шабаш всё длился и длился, замкнутый в замороженном мгновении
ночи, защищённый абстракциями от вторжения внешнего мира. И
бесконечная буря, огораживавшая тайеное место, свирепствовала вокруг,
терзая землю.
После плясок они легли, и дьявол, снова превратившийся в скалы,
принялся ласкать их всех одновременно своими каменными пальцами и
рогами. И ведьмы соединили руки и коснулись ступнями тел друг джруга,
превратившись в одну замкнутую огромную паутину, покрывавшую вершину
горы, словно живой плащ.
Они были в трансе...
... в объятиях своих собственных снов...
... пока дьявол собирал свои инструменты вместе, делая единой
личностью и единой волей, которые были его собственными -
совершеннейшее зло и совершеннейшее проклятье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50