В родном селении все знают, какому надругательству подверглась она в замке Велизария. Еще и сочиняют, небось, подробности, обсасывают, как собака косточку: мол, и то с нею там делали, и это. Находятся любители обсудить и просмаковать детали подобных историй. И чаще всего — что самое смешное — любители эти в повседневной жизни оказываются безобиднейшими людьми, не способными даже муху, кажется, прихлопнуть без скорби сердечной. Но вот свербит что-то на самой глубине души, хочется чего-нибудь кровавого и жуткого… а более всего — чтоб женщину помучили, а им бы поучаствовать. Стоя в сторонке и проливая жиденькие слезки. Вот и прикрывают ужасом удовольствие: на словах — «ах, ах, как все страшно», а там, внутри, копошится приятное щекотание.
Впрочем, все это вполне невинно и безобидно… пока касается одних только мечтаний. Но вот ежели для таких невинных удовольствий пользуются твоими собственными бедами… Да еще начинают провожать тебя жадными глазами, словно ощупывая сквозь одежду каждый синяк, оставленный железными пальцами насильников… Тут уж как ни высокомерься, как ни задирай носа, как ни прячься за плечо мужа — а от чужих мыслей не скроешься.
Поэтому Рейтамира без колебаний согласилась навсегда оставить родину. И это было ее собственным решением, ибо Арригон не стал бы ей ничего навязывать.
Сказать, что гирканец жизни без Рейтамиры не мыслил, было бы явным преувеличением. Захоти она остаться, пади ему в ноги с мольбою отпустить ее, освободить от этого брака — никакими богами еще не освященного, заключенного только перед людьми! — и он не стал бы ее неволить.
Но она ни о чем не попросила. И Арригон был этому, пожалуй, рад.
Киммериец ей не понравился, но она промолчала. Арригон заметил, конечно, как ежится его подруга, но решил до времени не обращать на это внимания.
Продолжил разговор со встреченным на дороге путником как ни в чем не бывало:
— А кто это с тобой?
Конан метнул взгляд на Бертена. Тот то подскакивал к лошади, то шарахался в сторону, словно примериваясь, нельзя ли вырвать из конского крупа кус мяса.
Арригон заметил колебания киммерийца и добавил с бесстрастным видом:
— Если мой вопрос показался тебе неуместным, не отвечай — я не сочту это невежливым.
— Почему же, — сказал Конан, — я вполне могу ответить на твой вопрос. Мой спутник безумен. Он считает себя птицей. Если точнее говорить, то гадальщиком.
— 3-заколдован? — жадно спросил Вульфила.
— Может быть, — не стал отпираться киммериец. — Я должен возвратить его отцу, но вот думаю: стоит ли печалить старика? И того довольно, что он оплакивал этого юношу, считая его мертвым. Узнать, что сын жив, но все равно что умер, — тяжелое бремя.
— Ты можешь привезти его тело, — предложил Арригон. — Старик похоронит его с почестями и обретет успокоение. А о его безумии никто не будет знать, кроме тебя.
— Н-неплохо! — восхитился Вульфила. Но Конан покачал головой.
— Я все же надеюсь вернуть ему рассудок.
— Еж-жели рассудка н-н-нет, то его н-негде взять! — рассудил Вульфила.
— Позаимствую у кого-нибудь, — сказал Конан, — у кого ума переизбыток. Найдется же такой человек!
Арригон не улыбнулся, но в его узких глазах мелькнула искра веселья, и Конан успел ее заметить.
— Ты воин, — проговорил Арригон, — и я не отказался бы видеть тебя в своем отряде.
— Вместе с грифом? — уточнил Конан.
Арригон кивнул. Рейтамира поежилась и прижалась теснее к мужу, но Арригон, казалось, даже не заметил этого. Вульфила сморщил нос, однако от замечаний воздержался. На дорогах небезопасно, а липший меч не повредит.
— Куда вы направляетесь? — спросил Конан, когда телега вновь двинулась вперед, и киммериец на своем коне затрусил рядом, а Бертен, влекомый веревкой, побежал бок о бок с конем.
— По правде говоря, и сами пока не знаем, — признался Арригон. — Я хочу основать новый род. В Гиркании найдутся земли, где можно будет поставить шатер. Вот туда и еду. А ты?
— Пока мальчишка безумен — мне все равно. Потом я должен буду вернуть его отцу, но это, похоже, произойдет нескоро, — ответил Конан довольно уклончиво. Ему не хотелось называть Хоарезм. Его новые спутники достаточно проницательны, чтобы догадаться, откуда взялся сумасшедший юноша. Разговоры о хоарезмийском принце, который томится в колдовских подвалах замка Велизария шли давно. Вряд ли воины барона не знали о пленнике.
Киммериец решил пройти часть пути с этими людьми. Возможно, что-то в их действиях пробудит в принце спящий разум. В конце концов, именно эти воины долгое время оставались тюремщиками Бертена. Вдруг они сыграют роль в исцелении младшего сына хоарезмийского владыки?
Конан не без оснований полагал, что за рехнувшегося наследника ему в Хоарезме много не заплатят.
Они двигались на север вдоль побережья моря Вилайет. Спешить было некуда. Время от времени попадались небольшие селения и даже городки, но путники обходили их, как правило, стороной.
Никому из них не хотелось встречаться с местными жителями. По крайней мере, пока Запо-рожка не останется далеко позади. Всегда оставался риск, что в какой-нибудь деревне узнают воинов Велизария и расправятся с ними, вымещая на малочисленном отряде все обиды, которые Велизарий наносил здешнему люду.
К скудным припасам, взятым из дома, Рейтамира прибавляла собираемые в лесу травы, ягоды, грибы и ухитрялась стряпать вполне сносные обеды. Что было очень кстати, потому что настоящей, хорошей охоты в этих краях не было.
Хлеб, взятый из дома, постепенно подходил к концу — нужно было все же рискнуть и выбираться к людскому жилью.
Село показалось не вдруг. Сперва дало о себе знать различными приметами: вот выкошенный луг, чуть дальше — вытоптанное скотом пастбище, следы навоза, а вот и отпечаток копыта в мягкой почве. Все ближе люди, все настороженнее держатся мужчины, одна только Рейтамира радуется — а чему, и сама не знает. Быть может, запаху очажного дыма — он уже улавливается.
Дорога сделала еще один поворот — и вот оно, село, на берегу обмелевшей речушки, небольшое, нарядное.
Народу сейчас мало, все заняты в поле. Телега остановилась на пригорке, откуда все дома, рассыпанные по берегу, видны как на ладони. Да и сами путники на этом холме хорошо различимы. Торопиться незачем, следовало бы поначалу присмотреться к незнакомым людям и себя показать.
Их заметили. По дороге, вздымая пыль, прошустрили мальчишки, крича что-то на бегу тонкими голосами, скрылись в одном из домов. Остановилась шедшая с кадушкой женщина, поднесла ладонь щитком к глазам, окинула незнакомцев цепким взглядом. Задумчиво покачала головой. Видимо, размышляла — кто они такие: торговцы, что ли? А если так, то какой товар привезли?
Затем на дорогу из одного дома медленно выбрался старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Впрочем, все это вполне невинно и безобидно… пока касается одних только мечтаний. Но вот ежели для таких невинных удовольствий пользуются твоими собственными бедами… Да еще начинают провожать тебя жадными глазами, словно ощупывая сквозь одежду каждый синяк, оставленный железными пальцами насильников… Тут уж как ни высокомерься, как ни задирай носа, как ни прячься за плечо мужа — а от чужих мыслей не скроешься.
Поэтому Рейтамира без колебаний согласилась навсегда оставить родину. И это было ее собственным решением, ибо Арригон не стал бы ей ничего навязывать.
Сказать, что гирканец жизни без Рейтамиры не мыслил, было бы явным преувеличением. Захоти она остаться, пади ему в ноги с мольбою отпустить ее, освободить от этого брака — никакими богами еще не освященного, заключенного только перед людьми! — и он не стал бы ее неволить.
Но она ни о чем не попросила. И Арригон был этому, пожалуй, рад.
Киммериец ей не понравился, но она промолчала. Арригон заметил, конечно, как ежится его подруга, но решил до времени не обращать на это внимания.
Продолжил разговор со встреченным на дороге путником как ни в чем не бывало:
— А кто это с тобой?
Конан метнул взгляд на Бертена. Тот то подскакивал к лошади, то шарахался в сторону, словно примериваясь, нельзя ли вырвать из конского крупа кус мяса.
Арригон заметил колебания киммерийца и добавил с бесстрастным видом:
— Если мой вопрос показался тебе неуместным, не отвечай — я не сочту это невежливым.
— Почему же, — сказал Конан, — я вполне могу ответить на твой вопрос. Мой спутник безумен. Он считает себя птицей. Если точнее говорить, то гадальщиком.
— 3-заколдован? — жадно спросил Вульфила.
— Может быть, — не стал отпираться киммериец. — Я должен возвратить его отцу, но вот думаю: стоит ли печалить старика? И того довольно, что он оплакивал этого юношу, считая его мертвым. Узнать, что сын жив, но все равно что умер, — тяжелое бремя.
— Ты можешь привезти его тело, — предложил Арригон. — Старик похоронит его с почестями и обретет успокоение. А о его безумии никто не будет знать, кроме тебя.
— Н-неплохо! — восхитился Вульфила. Но Конан покачал головой.
— Я все же надеюсь вернуть ему рассудок.
— Еж-жели рассудка н-н-нет, то его н-негде взять! — рассудил Вульфила.
— Позаимствую у кого-нибудь, — сказал Конан, — у кого ума переизбыток. Найдется же такой человек!
Арригон не улыбнулся, но в его узких глазах мелькнула искра веселья, и Конан успел ее заметить.
— Ты воин, — проговорил Арригон, — и я не отказался бы видеть тебя в своем отряде.
— Вместе с грифом? — уточнил Конан.
Арригон кивнул. Рейтамира поежилась и прижалась теснее к мужу, но Арригон, казалось, даже не заметил этого. Вульфила сморщил нос, однако от замечаний воздержался. На дорогах небезопасно, а липший меч не повредит.
— Куда вы направляетесь? — спросил Конан, когда телега вновь двинулась вперед, и киммериец на своем коне затрусил рядом, а Бертен, влекомый веревкой, побежал бок о бок с конем.
— По правде говоря, и сами пока не знаем, — признался Арригон. — Я хочу основать новый род. В Гиркании найдутся земли, где можно будет поставить шатер. Вот туда и еду. А ты?
— Пока мальчишка безумен — мне все равно. Потом я должен буду вернуть его отцу, но это, похоже, произойдет нескоро, — ответил Конан довольно уклончиво. Ему не хотелось называть Хоарезм. Его новые спутники достаточно проницательны, чтобы догадаться, откуда взялся сумасшедший юноша. Разговоры о хоарезмийском принце, который томится в колдовских подвалах замка Велизария шли давно. Вряд ли воины барона не знали о пленнике.
Киммериец решил пройти часть пути с этими людьми. Возможно, что-то в их действиях пробудит в принце спящий разум. В конце концов, именно эти воины долгое время оставались тюремщиками Бертена. Вдруг они сыграют роль в исцелении младшего сына хоарезмийского владыки?
Конан не без оснований полагал, что за рехнувшегося наследника ему в Хоарезме много не заплатят.
Они двигались на север вдоль побережья моря Вилайет. Спешить было некуда. Время от времени попадались небольшие селения и даже городки, но путники обходили их, как правило, стороной.
Никому из них не хотелось встречаться с местными жителями. По крайней мере, пока Запо-рожка не останется далеко позади. Всегда оставался риск, что в какой-нибудь деревне узнают воинов Велизария и расправятся с ними, вымещая на малочисленном отряде все обиды, которые Велизарий наносил здешнему люду.
К скудным припасам, взятым из дома, Рейтамира прибавляла собираемые в лесу травы, ягоды, грибы и ухитрялась стряпать вполне сносные обеды. Что было очень кстати, потому что настоящей, хорошей охоты в этих краях не было.
Хлеб, взятый из дома, постепенно подходил к концу — нужно было все же рискнуть и выбираться к людскому жилью.
Село показалось не вдруг. Сперва дало о себе знать различными приметами: вот выкошенный луг, чуть дальше — вытоптанное скотом пастбище, следы навоза, а вот и отпечаток копыта в мягкой почве. Все ближе люди, все настороженнее держатся мужчины, одна только Рейтамира радуется — а чему, и сама не знает. Быть может, запаху очажного дыма — он уже улавливается.
Дорога сделала еще один поворот — и вот оно, село, на берегу обмелевшей речушки, небольшое, нарядное.
Народу сейчас мало, все заняты в поле. Телега остановилась на пригорке, откуда все дома, рассыпанные по берегу, видны как на ладони. Да и сами путники на этом холме хорошо различимы. Торопиться незачем, следовало бы поначалу присмотреться к незнакомым людям и себя показать.
Их заметили. По дороге, вздымая пыль, прошустрили мальчишки, крича что-то на бегу тонкими голосами, скрылись в одном из домов. Остановилась шедшая с кадушкой женщина, поднесла ладонь щитком к глазам, окинула незнакомцев цепким взглядом. Задумчиво покачала головой. Видимо, размышляла — кто они такие: торговцы, что ли? А если так, то какой товар привезли?
Затем на дорогу из одного дома медленно выбрался старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79