Сначала – массовая агитационная кампания, потом – массовая обработка сознания. Внедрялась идея о том, что жить надлежит в возможно меньшем помещении, что грешно даже хотеть получить в личное распоряжение целую квартиру из нескольких комнат. Отсюда и новый стереотип поведения – нескромно разговаривать на тему о жилье.
И до сих пор многие люди сохраняют остатки такого воздействия, хотя еще десять лет назад было проведено раскодирование. В зависимости от общественного положения говорить о квартирах было невежливо или даже оскорбительно для собеседника.
Ма вернулась в Вашингтон, Майк улетел обратно на Луну, а мы с Мэригей остались в Женеве еще недели на две.
Наш самолет приземлился в аэропорту Далласа, оттуда монорельсом мы добрались до Рифтона, города-спутника, где жила ма.
После громадного комплекса Женевы Рифтон производил приятное впечатление скромными размерами, хотя он тоже покрывал довольно большую площадь. Его составляли здания разного типа, в большинстве – всего в несколько этажей, расположенные без видимой системы вокруг озера и утопавшие в зелени. Все здания соединялись движущейся дорожкой с большим куполообразным строением, где находились магазины, школы и различные учреждения. Там мы получили указания, как найти жилище ма – двухквартирный домик над озером.
Мы могли воспользоваться крытой лентой дорожки, но вместо этого пошли рядом с ней, вдыхая вкусный холодный воздух, пахнущий опавшими листьями. За пластиковой стенкой проплывали люди, старательно избавляя нас от удивленных взглядов.
Мама не откликнулась на звонок, но дверь оказалась незапертой. Квартира была довольно уютная, даже просторная, по стандартам звездолета. Обстановка была старомодная, прошлого века. Мама спала у себя в спальне, поэтому мы с Мэригей тихо присели у стола в гостиной и начали перебирать журналы.
Вдруг из спальни ма донесся резкий кашель. Я постучал в дверь.
– Уильям? Я… Входи, я не знала, что ты приехал…
Мама полулежала в постели, свет был включен, повсюду в комнате – пузырьки и коробочки таблеток. Мама выглядела очень больной, бледная, с проявившимися морщинами.
Она закурила сигарету, это, похоже, помогло ей преодолеть приступ кашля.
– Когда ты приехал? Я не знала…
– Мы только что приехали… Когда ты заболела?
– О, чепуха, подхватила вирус в Женеве. Через пару дней все пройдет. – Она снова закашлялась и потянулась к бутылке с густой красной жидкостью. Все лекарства в комнате были из разряда патентованных, коммерческих средств.
– Ты была у врача?
– У врача? О боже, конечно, нет. Они ведь… это… это ерунда, не надо…
– Чепуха? Это в восемьдесят четыре года! Господи, ма, ты просто ребенок.
Я направился к фону на кухне и вскоре соединился с больницей.
В кубе появилось изображение какой-то девицы лет двадцати.
– Сестра Дональдсон, общая служба. – Улыбка у нее была профессиональная, неподвижная. Но тут, похоже, все привыкли улыбаться.
– Моя мать заболела, ее нужно показать врачу. У нее…
– Имя и номер, пожалуйста.
– Бетти Манделла. – Я назвал фамилию по буквам. – Какой номер?
– Номер стандарта медобслуживания, пожалуйста. Я сходил в спальню и спросил маму: она говорит, что не помнит.
– Ничего страшного, мы сейчас найдем ее карточку. Она с неизменной улыбкой склонилась к пульту перед собой и набрала на клавишах код.
– Бетти Манделла? – Улыбка у нее превратилась в улыбочку. – Вы ее сын? Но ведь ей уже за восемьдесят.
– Послушайте, это долго объяснять. Ей сейчас нужен врач.
– Вы что, шутите?
– О чем вы? – Из спальни донесся новый приступ сдерживаемого кашля. – Слушайте, это очень серьезно…
– Но, сэр, миссис Манделла была переведена в нулевой класс срочности обслуживания еще в 2010 году.
– Проклятье, что это все значит?!
– С-э-р… – Улыбка молниеносно затвердела.
– Послушайте. Представьте, что я прилетел с другой планеты. Что такое «нулевой класс»?
– С другой… Ой. Я знаю, кто вы! – Она повернула голову в сторону. – Соня! Беги скорее сюда! Ты не поверишь, кто… – В пространстве куба втиснулось еще одно лицо, худосочная белокурая девица с совершенно такой же приклеенной улыбкой. – Помнишь? По стату передавали сегодня утром!
– Да, да, – сказала вторая девица. – Один из этих солдат… Слушай, это же проход, настоящий проход! – Голова пропала.
– Понимаете, мистер Манделла, – сказала первая медсестра, – неудивительно, что вы не знаете. Все просто.
– Ну же?
– Это часть Универсальной Системы Медобслуживания. Каждый человек в возрасте семидесяти лет получает определенный класс очередности обслуживания. Автоматически, все решают машины в Женеве.
– Какой класс? Что он означает? – Но все уже было мне ясно.
– Ну, он показывает, насколько человек важен для общества и какое ему надлежит получить лечение. Третий класс – обычный уровень, второй класс – тоже обычный, кроме некоторых процедур по продлению жизни…
– А нулевой класс – вообще никакой помощи, так?
– Да, мистер Манделла. – И в ее улыбке не было и намека на сочувствие или понимание.
– Благодарю вас. – Я выключился.
Мэригей стояла у меня за спиной, она беззвучно плакала.
В магазине спортивных товаров я раздобыл баллон с кислородом для альпинистов, а у какого-то типа в баре в Вашингтоне мне удалось купить из-под полы коробочку антибиотиков. Но маме требовался настоящий врач, а не такой любитель-терапевт вроде меня. Она умерла на пятый день. У работников крематория была такая же несмываемая улыбка.
Я пытался связаться с Майком, но телефонная компания разрешила мне звонок только после того, как я выписал чек на 25 000 долларов. Мне пришлось переводить деньги по кредиту из Женевы. Волокита заняла целый день.
Наконец я дозвонился до него.
– Мама умерла, – сразу, без вступлений.
За секунду радиоволна добежала до Луны, еще секунда шла на обратный путь. Наконец Майк вскинул глаза и медленно кивнул.
– Я не удивлен. Каждый раз, как я прилетал на Землю, я боялся, что не увижу ее. Мы не переписывались – я еще не миллионер.
В Женеве он рассказал мне, что письмо с Луны стоит 1000 долларов, это за пересылку плюс 5000 долларов налога. В целях воспрепятствовать коммуникации с кучкой отъявленных анархистов – таковыми колонисты являлись в глазах ООН.
Мы помолчали печально с минуту, потом Майк сказал:
– Уилли, на Земле вам с Мэригей делать нечего. Перебирайся на Луну. Здесь еще можно чувствовать себя человеком. Здесь мы не вышвыриваем людей сквозь воздушный шлюз после семидесяти лет.
– Нам придется снова поступать в ИСООН.
– Верно, но в действующую армию ты уже не вернешься. Говорят, что вы им необходимы для тренировки новобранцев. Ты сможешь заниматься в свободное время, подучишь свою физику, может, попадешь в исследовательскую программу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
И до сих пор многие люди сохраняют остатки такого воздействия, хотя еще десять лет назад было проведено раскодирование. В зависимости от общественного положения говорить о квартирах было невежливо или даже оскорбительно для собеседника.
Ма вернулась в Вашингтон, Майк улетел обратно на Луну, а мы с Мэригей остались в Женеве еще недели на две.
Наш самолет приземлился в аэропорту Далласа, оттуда монорельсом мы добрались до Рифтона, города-спутника, где жила ма.
После громадного комплекса Женевы Рифтон производил приятное впечатление скромными размерами, хотя он тоже покрывал довольно большую площадь. Его составляли здания разного типа, в большинстве – всего в несколько этажей, расположенные без видимой системы вокруг озера и утопавшие в зелени. Все здания соединялись движущейся дорожкой с большим куполообразным строением, где находились магазины, школы и различные учреждения. Там мы получили указания, как найти жилище ма – двухквартирный домик над озером.
Мы могли воспользоваться крытой лентой дорожки, но вместо этого пошли рядом с ней, вдыхая вкусный холодный воздух, пахнущий опавшими листьями. За пластиковой стенкой проплывали люди, старательно избавляя нас от удивленных взглядов.
Мама не откликнулась на звонок, но дверь оказалась незапертой. Квартира была довольно уютная, даже просторная, по стандартам звездолета. Обстановка была старомодная, прошлого века. Мама спала у себя в спальне, поэтому мы с Мэригей тихо присели у стола в гостиной и начали перебирать журналы.
Вдруг из спальни ма донесся резкий кашель. Я постучал в дверь.
– Уильям? Я… Входи, я не знала, что ты приехал…
Мама полулежала в постели, свет был включен, повсюду в комнате – пузырьки и коробочки таблеток. Мама выглядела очень больной, бледная, с проявившимися морщинами.
Она закурила сигарету, это, похоже, помогло ей преодолеть приступ кашля.
– Когда ты приехал? Я не знала…
– Мы только что приехали… Когда ты заболела?
– О, чепуха, подхватила вирус в Женеве. Через пару дней все пройдет. – Она снова закашлялась и потянулась к бутылке с густой красной жидкостью. Все лекарства в комнате были из разряда патентованных, коммерческих средств.
– Ты была у врача?
– У врача? О боже, конечно, нет. Они ведь… это… это ерунда, не надо…
– Чепуха? Это в восемьдесят четыре года! Господи, ма, ты просто ребенок.
Я направился к фону на кухне и вскоре соединился с больницей.
В кубе появилось изображение какой-то девицы лет двадцати.
– Сестра Дональдсон, общая служба. – Улыбка у нее была профессиональная, неподвижная. Но тут, похоже, все привыкли улыбаться.
– Моя мать заболела, ее нужно показать врачу. У нее…
– Имя и номер, пожалуйста.
– Бетти Манделла. – Я назвал фамилию по буквам. – Какой номер?
– Номер стандарта медобслуживания, пожалуйста. Я сходил в спальню и спросил маму: она говорит, что не помнит.
– Ничего страшного, мы сейчас найдем ее карточку. Она с неизменной улыбкой склонилась к пульту перед собой и набрала на клавишах код.
– Бетти Манделла? – Улыбка у нее превратилась в улыбочку. – Вы ее сын? Но ведь ей уже за восемьдесят.
– Послушайте, это долго объяснять. Ей сейчас нужен врач.
– Вы что, шутите?
– О чем вы? – Из спальни донесся новый приступ сдерживаемого кашля. – Слушайте, это очень серьезно…
– Но, сэр, миссис Манделла была переведена в нулевой класс срочности обслуживания еще в 2010 году.
– Проклятье, что это все значит?!
– С-э-р… – Улыбка молниеносно затвердела.
– Послушайте. Представьте, что я прилетел с другой планеты. Что такое «нулевой класс»?
– С другой… Ой. Я знаю, кто вы! – Она повернула голову в сторону. – Соня! Беги скорее сюда! Ты не поверишь, кто… – В пространстве куба втиснулось еще одно лицо, худосочная белокурая девица с совершенно такой же приклеенной улыбкой. – Помнишь? По стату передавали сегодня утром!
– Да, да, – сказала вторая девица. – Один из этих солдат… Слушай, это же проход, настоящий проход! – Голова пропала.
– Понимаете, мистер Манделла, – сказала первая медсестра, – неудивительно, что вы не знаете. Все просто.
– Ну же?
– Это часть Универсальной Системы Медобслуживания. Каждый человек в возрасте семидесяти лет получает определенный класс очередности обслуживания. Автоматически, все решают машины в Женеве.
– Какой класс? Что он означает? – Но все уже было мне ясно.
– Ну, он показывает, насколько человек важен для общества и какое ему надлежит получить лечение. Третий класс – обычный уровень, второй класс – тоже обычный, кроме некоторых процедур по продлению жизни…
– А нулевой класс – вообще никакой помощи, так?
– Да, мистер Манделла. – И в ее улыбке не было и намека на сочувствие или понимание.
– Благодарю вас. – Я выключился.
Мэригей стояла у меня за спиной, она беззвучно плакала.
В магазине спортивных товаров я раздобыл баллон с кислородом для альпинистов, а у какого-то типа в баре в Вашингтоне мне удалось купить из-под полы коробочку антибиотиков. Но маме требовался настоящий врач, а не такой любитель-терапевт вроде меня. Она умерла на пятый день. У работников крематория была такая же несмываемая улыбка.
Я пытался связаться с Майком, но телефонная компания разрешила мне звонок только после того, как я выписал чек на 25 000 долларов. Мне пришлось переводить деньги по кредиту из Женевы. Волокита заняла целый день.
Наконец я дозвонился до него.
– Мама умерла, – сразу, без вступлений.
За секунду радиоволна добежала до Луны, еще секунда шла на обратный путь. Наконец Майк вскинул глаза и медленно кивнул.
– Я не удивлен. Каждый раз, как я прилетал на Землю, я боялся, что не увижу ее. Мы не переписывались – я еще не миллионер.
В Женеве он рассказал мне, что письмо с Луны стоит 1000 долларов, это за пересылку плюс 5000 долларов налога. В целях воспрепятствовать коммуникации с кучкой отъявленных анархистов – таковыми колонисты являлись в глазах ООН.
Мы помолчали печально с минуту, потом Майк сказал:
– Уилли, на Земле вам с Мэригей делать нечего. Перебирайся на Луну. Здесь еще можно чувствовать себя человеком. Здесь мы не вышвыриваем людей сквозь воздушный шлюз после семидесяти лет.
– Нам придется снова поступать в ИСООН.
– Верно, но в действующую армию ты уже не вернешься. Говорят, что вы им необходимы для тренировки новобранцев. Ты сможешь заниматься в свободное время, подучишь свою физику, может, попадешь в исследовательскую программу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61