Что-то громко забулькало, потом бульканье повторилось еще раз, и я почувствовал, как спинка кресла слегка надавливает мне на спину: корабль поднимался.
Надувные поплавки? – Кортес не соизволил ответить. Или сам не знал.
Но это и в самом деле были надувные поплавки. Мы поднялись почти к самой поверхности – до нее оставалось десять-пятнадцать метров, и там зависли. Сквозь иллюминатор было видно, как ртутным блеском мерцает над нами водяная поверхность. Интересно, подумал я, каково быть рыбой и иметь ясно видимую границу над твоим миром?
Я видел, как в воду плюхнулся еще один катер. В облаке воздушных пузырей он начал медленно погружаться хвостом вперед, пока под каждым дельтавидным крылом не вздулись мешки поплавков. После этого он воспарил до нашего уровня и замер.
– Говорит капитан Скотт. Слушайте внимательно. Берег находится в двадцати восьми километрах от нашего настоящего положения, в направлении базы противника. На берег вас доставит катер. Далее вы будете продвигаться самостоятельно.
Не так уж плохо, разве что придется топать восемьдесят «щелчков» до тельцианской базы, которую предстоит осадить и взять.
Из поплавков был выкачан воздух, мы взлетели на поверхность и без особой спешки, развернувшись цепью, полетели к берегу. Это заняло несколько минут. Когда катер, проскрежетав по каменистому берегу, наконец замер, я услышал гудение насосов, выравнивающих разницу давления в кабине и снаружи. На миг раньше рядом с моим креслом открылся выходной люк лаза.
Я выкатился на крыло нашей машины и спрыгнул на землю. Десять секунд на поиск укрытия – я помчался по рыхлому галечному пляжу к линии «деревьев» – каким-то голубовато-зеленым, кривоватым и утыканными иглами кустам, разбросанным довольно редко. Нырнув в шипастую массу, я обернулся и увидел, как взлетают катера. Взлетели на самом деле робоснаряды – поддавшись на сотню метров, они с оглушительным грохотом устремились прочь в разных направлениях. Настоящие катера тихонько уползли обратно под воду. Что ж, возможно, это неплохая идея.
Нельзя сказать, что планета была слишком уж привлекательна, но одно несомненно – здесь куда лучше, чем в том криогенном аду, для которого нас подготавливали. Небо было серебристо-серым, тусклым и монотонным, над морем оно сливалось с туманом, и невозможно было сказать, где кончается небо и начинается вода. Небольшие волны лизали черную гальку берега, при местной гравитации, составляющей три четверти земной, они наплывали и откатывались медленно и грациозно. Даже с расстояния в пятьдесят метров шорох биллионов перекатывающихся камешков громко отдавался в ушах.
Температура воздуха была 79 градусов Цельсия – даже при местном, пониженном по сравнению с Землей, давлении, море еще не кипело. Струйки пара поднимались к небу в том месте, где волны встречались с берегом. Как долго выживет здесь человек, не защищенный боекостюмом? От чего он погибнет скорее – от жары или от недостатка кислорода (одна восьмая от земного)? Или его убьют неизвестные микроорганизмы?
– Говорит Кортес. Всем собраться вокруг меня. – Он стоял несколько левее и описывал рукой круги над головою. Я пошагал к нему сквозь кусты. Они оказались ломкими, непрочными и неожиданно высохшими для такой влажной атмосферы. Хорошего укрытия из них не получится.
– Наше направление – 0,05 градуса восточнее северного. Впереди пойдет первый взвод. Второй и третий последуют с интервалом в двадцать метров слева и справа. Седьмой, командный взвод, пойдет в центре. Пятый и шестой образуют дугообразный арьергардный фланг. Все ясно? – Еще бы, маневр «наконечник», мы могли совершить его даже с закрытыми глазами. – Хорошо. Пошли.
Я был в седьмом, командном взводе. Капитан Скотт определил меня туда не потому, что я должен был отдавать какие-то команды, а из-за моего образования – я ведь изучал физику.
Командный взвод был предположительно самым безопасным местом, прикрываемый шестью остальными взводами. Все, кто был в него назначен, имели, следовательно, тактическую ценность и должны были оставаться в живых дольше, чем другие. Кортес должен был отдавать приказы. Чавес должен был устранять неполадки в боекостюмах. Наш старший врач, док Джонс (единственный среди нас, кто имел степень доктора медицины), тоже был здесь, а также и Теодополис, радиоинженер, наше связующее звено с капитаном, который предпочел остаться на орбите.
Все остальные из нас были приписаны к командной группе благодаря специальным знаниям или особым талантам. Перед лицом неизвестного противника нельзя было сказать заранее, что может пригодиться. Я, например, имел некоторые познания в физике. Роджерс – по биологии. Тейт изучал химию. Хоу давала сто процентов правильных ответов на любом тесте на телепатические способности. Бор был полиглотом, бегло говорил на двадцати восьми языках, используя идиомы. Талант Петрова заключался в том, что в его психике не было обнаружено и одного грана ксенофобии. Ктинг был искусным акробатом. «Счастливчик» Холлистер отличался необыкновенными способностями делать деньги и, кроме того, тоже проявлял телепатическую чувствительность.
Глава 12
Сначала мы использовали «джунглевую» комбинацию наших камуфляжных систем. Но местные джунгли были уж слишком анемичны, и мы смахивали на подозрительную толпу арлекинов, пробиравшуюся сквозь лес. Кортес приказал переключиться на черный цвет, но стало еще хуже, потому что свет Эпсилона исходил равномерно со всего неба и теней здесь не было. В конце концов мы остановились на охранной «пустынной» комбинации.
Чем дальше мы удалялись на север от морского побережья, тем заметнее изменялся характер местности шипастые стебли, – думаю, можно назвать их деревьями, – стали малочисленнее, но увеличились в размерах и были уже не такими хрупкими. Основание у каждого такого дерева было опутано чем-то вроде виноградных лоз того же зеленовато-голубого цвета, которые расползались во все стороны, образуя сплющенный конус метров до десяти в диаметре. На вершине каждого дерева имелся довольно нежный на вид зеленый цветок величиной примерно с человеческую голову.
Трава появилась в пяти «щелчках» от моря. Трава, похоже, с полным уважением относилась к «праву собственности» деревьев на землю и оставляла вокруг каждого стебля и его конуса перепутанных лоз полоску голой земли На границе этой полоски трава росла невысокой и нежной. Чем дальше от дерева, тем выше становилась трава, пока на особо обширных открытых пространствах не достигала человеку до плеча. Трава имела более светлый оттенок, чем деревья и лозы, и казалась более зеленой. Мы переключили камуфляж костюмов на ярко-зеленый, что использовался на Хароне для максимальной видимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61