Судорожно сжимая в руке длинный деревянный нож, я хотел спрыгнуть со стола, чтобы бороться с медведем за жизнь сестры, но, увы, от страха буквально окаменел. Зверь двинулся на меня и поставил свои передние лапы на стол. Но слава Богу! В этот момент я смог снова двигать своими конечностями. Ужасное, смрадное дыхание медведя уже обожгло мне лицо, но у меня хватило сил, зажав нож зубами, ухватиться руками за балку и подтянуться наверх. Гризли тотчас рванулся следом, но опрокинул стол. В этом было мое спасение! Я закричал, но напрасно – мать не появилась, хотя мой голос должен был быть ей слышен: дверь оставалась по-прежнему открытой, и холодный воздух вихрем носился по помещению. Гризли вытянулся во весь свой рост, чтобы сбросить меня с балки. Вы видели его шкуру, а значит, должны мне поверить, если я скажу вам, что он совершенно спокойно мог бы достать меня передними лапами. Но у меня в руке был нож, и я крепко держался на балке, обхватив ее левой рукой, а правой стал колоть его ножом в растопыренные лапищи. Разве можно описать мои вопли и мой страх! Как долго я защищался – не знаю; в такой переделке и четверть часа кажутся вечностью. Наконец силы оставили меня, но обе передние лапы медведя были сильно исколоты и искромсаны, и тут я сквозь собственный крик услышал лай нашей собаки, которую отец взял с собой на охоту. Снаружи, перед хижиной, пес поднял такой яростный лай, который я никогда не назвал бы собачьим; тут же он ворвался внутрь и сразу же бросился на гигантского хищника. Любой из вас наблюдал, пожалуй, хоть раз, как охотничьи собаки набрасываются на медведя, а тот их шутя раскидывает. И вот один-единственный пес против огромного гризли, а рядом – никого, даже его хозяина, вооруженного ружьем и ножом! Такое надо видеть и слышать! Вы знаете, что одичавшие собаки в Штатах стали поистине бедствием. Они вырезают целые стада овец. В одном только Огайо кто-то подсчитал, что ежегодно от зубов этих прожорливых брошенных зверей гибнут около шестидесяти тысяч голов, а по всем Соединенным Штатам – полмиллиона. Эти псы отличаются необычайной дерзостью и при случае могут одолеть и медведя. Такая собака жила и у нас после того, как мы ее приручили. Внешне это была обыкновенная безобразная дворняга, но страшно сильная и верная. Когда наша собака бросилась на медведя, она не взвыла, а жутко зарычала, прямо как хищник. Она вцепилась медведю в горло, готовая разорвать его, но медведь в минуту растерзал бедную своими мощными лапами. Собака была буквально разорвана на куски, а разъяренный гризли опять повернулся ко мне.
– А ваш отец? – перебил его Дэви, который, как и другие, слушал этот рассказ, затаив дыхание. – Где собака – там неподалеку должен быть и человек.
– Разумеется. В тот момент, когда гризли снова поднялся под балкой, чтобы наконец схватить меня, и оказался спиной к двери, появился отец, бледный, как сама смерть. «Отец, помоги!»– выкрикнул я, пытаясь в очередной раз ударить медведя своим детским оружием. Отец не ответил – у него тоже дыхание сперло. Он вскинул заряженное ружье! Но тут же опустил его. Ствол дрожал в его руках. И тогда он отбросил ружье, выхватил нож – «боуи» и сзади прыгнул на гризли. Схватив хищника левой рукой за смерзшуюся шерсть, он сделал небольшой шаг в сторону и воткнул длинный клинок по самую рукоять между известными двумя ребрами. И тотчас отскочил назад, чтобы не попасть под руку смертельно раненному зверю. Чудовище застыло и издало неописуемый рев или стон, судорожно забив в воздухе передними лапами, а потом вдруг рухнуло замертво. Как позже оказалось, клинок пронзил его сердце.
– Слава Богу! – перевел дух Толстяк. – Воистину помощь в последний миг. А ваша мать, мой юный сэр?
– Она… О, я больше никогда ее не видел.
Парень отвернулся, словно стыдясь чего-то, и быстрым движением руки смахнул с глаз слезинки.
– Не видели? Почему?
– Когда отец снимал меня с балки, он весь дрожал; я тоже трясся, как в лихорадке. Он спросил меня, где Людди, и я, громко разрыдавшись, рассказал ему, что произошло. Я ни разу ни до этого, ни после не видел у него такого лица, каким оно было тогда – серым, как камень. Он издал лишь один-единственный крик, но что это был за вопль! А потом замолчал, сел на скамью и обхватил голову руками. На мои слова он не отвечал, а когда я спросил его о матери, он лишь покачал головой, но когда я потом хотел было выйти, чтобы поискать ее, он так крепко схватил меня за руку, что я едва не вскрикнул от боли. «Стой! – приказал он мне. – Это не для тебя!» Потом он снова сел и сидел неподвижно, пока не погас огонь. Затем он запер меня и начал что-то делать за хижиной. Я пытался протиснуться между блоками, из которых был сложен дом, и, в конце концов, это удалось мне. Когда я выглянул, то увидел, что отец вырыл глубокую могилу – медведь, перед тем, как войти в дом, напал на маму и разорвал ее. Я так и не услышал, как отец молился за упокой ее души, и потому что он застал меня тогда у стены и позаботился о том, чтобы мне не удалось больше ничего увидеть.
– Ужасно! – Джемми отвернулся, тоже едва не прослезившись.
– Да, это в самом деле было ужасно! Отец долгое время болел, и ближайший наш сосед прислал человека, чтобы помочь нам и позаботиться обо мне. Потом, когда отец снова поправился, мы покинули то место и… стали охотниками на медведей! Стоит отцу узнать, что где-то поблизости появился медведь, он не найдет себе места, пока не застрелит его или не воткнет ему в сердце клинок. А я, теперь и я могу сказать, что сделал свое дело – я отомстил за мою маленькую Людди! Поначалу, когда я держал какого-нибудь медведя на мушке, у меня, конечно, екало сердце, но мой талисман бережет меня, так что перед гризли я чувствую себя не менее спокойно, чем перед енотом.
– Талисман? – уточнил Дэви. – Ба, вот те раз! Молодой человек, не верьте этой чепухе! Это же грех, вы нарушаете первую Божью заповедь!
– Нет, мой талисман вовсе не то, что вы думаете. Взгляните на него! Он висит там, под Библией.
Парень указал на стену, где на полочке лежала большая старинная Библия. Под полкой на деревянном гвоздике висел кусочек деревяшки в палец толщиной. Было ясно видно, что это нечто похожее на голову.
– Хм! – пробормотал Дэви, который, как и все янки, был несколько твердолоб. – Не хотел бы я все же, чтобы эта вещь была идолом.
– Нет, я не язычник, а добрый христианин. Вы видите здесь остатки деревянной куклы, которую я тогда вырезал сестре для игры. Я сохранил ее на память о том страшном моменте и вешаю талисман на шею всегда, когда должен сопровождать отца на медвежью охоту. Если мне кажется, что опасность слишком велика, я хватаюсь за куклу – и медведю конец! В этом можете не сомневаться!
Тут Джемми по-дружески опустил ему руку на плечо и заверил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87