Кончается хлопотный, напряженный день. Самолеты надежно замаскированы в леске, жилища для летчиков и техников найдены и уже натоплены, всех ожидает ужин. Завтра начнем боевую работу. Для того чтобы побеждать врага в небе, летчику нужно многое на земле.
Утром, когда наши самолеты еще стояли в сосняке, над аэродромом появился «мессершмитт». С ним, видимо, что-то случилось, раз он оказался в воздухе один. Он не кружил, ни к чему не присматривался - для него было достаточно нескольких планеров в конце летного поля, чтобы узнать аэродром. Мы старались его не спугнуть. Он сел. Летчика обезоружили, как только он спрыгнул на землю. Беседовать с ним у нас было некому и некогда. Его отправили в штаб армии.
- А что с «мессером» делать? - спросил инженер.
- Осмотрите и заправьте. Я вечером испробую его в воздухе. Совершенно новая модель.
Я бы охотно слетал на нем и сейчас, но сегодня у «Тигра» очень много работы.
Базируясь на автостраде, я рассуждал так: даже если мы на таком «аэродроме» и поломаем несколько самолетов, польза от нашей близости к фронту перекроет это. Получилось же еще лучше. Поломки машин были единичными, а участие нашей дивизии в боевых действиях наземных войск в районе Герлица, Пигницы, Загана помогло отбить контрнаступление немцев. Вскоре все здешние аэродромы, кроме Брига и нашего, стали непригодными для полетов. Немцы, которые действовали с бетонированных аэродромов, расположенных за Одером, чаще всего встречались в воздухе с нашими истребителями.
Когда я прибыл на командный пункт Коротеева с приятной вестью о надежном аэродроме, он сказал:
- Прикройте нас с воздуха, чтобы не бомбили, и на земле они не пройдут.
Снова микрофон в моих руках. Эфир наполнен гулом боевой жизни,
…"Рама» совсем беспечно повисла над городом Герлиц, корректируя огонь своей артиллерии. Я увидел ее, как только она появилась, и в это время услыхал голос Сухова:
- Иду на работу. Сообщите обстановку.
Мне было что сообщить ему.
Сухов парой шел значительно выше «рамы». Если его не навести, он мог долго кружить здесь и не заметить ее. Но вот наша пара уже стремительно падает с высоты. В поединках с вражескими корректировщиками Сухов не новичок. Он в нашей дивизии считается специалистом по «рамам». И на этот раз летчик, конечно, выдержит свою марку… Да, вот уже и наступила развязка: атака снизу - и вражеский самолет пошел горящим к земле!
В небе появились четыре немецких истребителя. Они сопровождали еще одну «раму». Мое сообщение об этом ведущий принял в момент стремительного набора высоты.
- Вас понял. «Фоккеров» вижу, - ответил Сухов.
Что же он решит? Сухов и его ведомый Кутищев были смелыми бойцами, приказывать им идти на врага, если они сами увидели его, излишне. Они, конечно, не допустят, чтобы на головы наших пехотинцев посыпались бомбы, им надо только занять выгодную боевую позицию.
Разворот. Молниеносное снижение. Атака на «раму» опять снизу. Меткий огонь. «Рама» горит! «Фоккеры» лишь теперь заметались. На выходе из атаки Сухов поджигает ведущего, Кутищев - ведомого. Оставшиеся два бросились наутек. Пара наших «сняла» за один бой четырех!
Но вот зенитки досаждали нам. Низкие облака, вынуждавшие нас ходить на малой высоте, были врагу на руку. Андрей Труд потерял самолет, подбитый зенитными снарядами.
Однажды Сухов возвратился на свой аэродром на изрешеченной, обгоревшей машине.
Я видел, как она то воспламенялась над полем боя, когда летчик уменьшал скорость, то сразу гасла, когда шел в атаку на «фоккера». Ему на выручку я вызвал из полка подкрепление. Через несколько минут услыхал в наушниках всегда бодрый, уверенный голос Графина:
- «Тигр», я «Граф». Иду на задание.
Появление в воздухе этого отважного летчика со своей группой всегда подымало настроение у товарищей, ведущих бой, сразу меняло самую сложную обстановку в нашу пользу. Графин имел собственный сокрушительный «почерк». Его любили, с ним охотно шли на задание.
И на сей раз «пиковый туз» со своим напарником быстро разогнал «фоккеров», наседавших на Сухова. Но когда наша группа уже оставляла район прикрытия, в самолет Графина угодил зенитный снаряд. Истребитель упал возле линии фронта. Вот и еще одного друга лишились мы почти на исходе страшной войны…
Вскоре, когда я находился под Герлицем, пришла весть о гибели грозного пикировщика генерала Полбина. Он водил группу на окруженный Бреслау, бил с пикирования по домам-крепостям. Зенитный снаряд попал в его самолет, он стал полого падать. Раненый Полбин пытался перетянуть за Одер, но сил у него не хватило. Самолет рухнул в реку… Подробности я узнал потом. Тогда, на фронте, меня омрачил сам факт: погиб Полбин. Он был одним из тех авиаторов-генералов, которые при высоком звании и служебном положении сохраняют профессиональную молодость, юношескую увлеченность делом. Командирские обязанности не лишили его этих важных качеств. Он летал, совершенствовал тактику, личным примером вдохновлял летчиков на подвиги. На сборах я всегда прислушивался к его высказываниям, присматривался к нему - образцу человека и летчика.
Проезжая в тот печальный день по дороге в стороне от Бреслау, я видел огромные тучи дыма, вставшие над этим злым, ненавистным вражеским пеклом. Оно проглотило чудесного человека. Наверное, мстя за своего командира, сегодня бомбардировщики обрушили на город тысячи бомб. Пусть враг запомнит этот день…
Бои за Герлиц ожесточились. Противник во что бы то ни стало хотел возвратить половину города, занятого нашими войсками. И он действительно немного потеснил наших. А атаки вражеских летчиков иногда оставляли впечатление безрассудной ярости и обреченности.
Как-то наша группа прикрывала наземные войска в районе Бунцлау. Ей встретилась четверка «фокке-вульфов». Первой атакой наши обратили их в бегство. Но вот ведущий четверки вдруг возвратился на передний край и вызывающе пошел на сближение. Старший лейтенант Климов развернулся ему навстречу.
Лобовая атака, сколько наблюдал я за ней и сколько применял ее сам, всегда кончается тем, что самолеты, стреляя, расходятся в стороны, пусть даже на самом опасном расстоянии. Ведь в таком поединке каждый стремится сбить противника, стараясь сохранить себя. Здесь неминуемо наступает момент, когда ни тот, ни другой уже не имеют возможности воспользоваться выходом противника из атаки. Сближение прекращается.
На этот раз я впервые увидел, как два самолета на всей скорости неслись в лобовую атаку и столкнулись. Наш - без крыла, немец-без хвоста стали падать. Все, кто наблюдал за этим поединком с земли, замерли. Ожидали, что летчики выбросятся с парашютом. Но не тут-то было. Два самолета упали, два истребителя разбились на одном квадратном километре немецкой земли, уже политой кровью в недавних боях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131