Жаль. Снаряды разнесли бы вражеский самолет на куски. Осматриваюсь в воздухе. Вижу под нами две девятки Ю-88. Успели подойти, пока мы дрались с истребителями.
— Паскеев, атакуй бомберов! Паскеев, где ты? Бомберы на подходе к Крымской! — кричу по радио.
В ответ тишина. Тогда решаю атаковать бомбардировщиков своей парой, сделать все, чтобы заставить их сбросить бомбы на свои войска. Свалил самолет в крутое пикирование и нацелился на ведущего задней группы. Вот он в прицеле. Очередь прошивает его. Сразу же ухожу вверх, горкой. Снова пикирую, теперь на ведущего первой девятки. Голубев держится за мной. На выходе из атаки увидел в стороне четверку «мессеров». Они атаковали пару наших «кобр». Те стали в оборонительный круг, трудно, видать, им. Мельком глянул на бомбардировщиков, те разворачиваются на запад. Значит, основную задачу мы выполнили. Теперь — на помощь нашим истребителям. Делаю резкий маневр, сближаюсь с группой. С ходу обстрелял Ме-109 и вышел вперед нашей пары.
— Пристраивайтесь ко мне в правый пеленг и набираем высоту! — дал команду.
Прекратив преследование, «мессершмитты» отвалили в сторону. На развороте осмотрел заднюю полусферу. Вижу только двоих. Где же остальные наши самолеты? Где Голубев? Сколько ни крутил головой, никого не увидел. Не хватало трех самолетов. Противника в воздухе тоже не было. Горючее у нас уже на пределе, необходимо идти домой.
Возвращаемся на аэродром, а беспокойство за судьбу трех летчиков возрастает. Из звена Паскеева нет двух. Придется разбираться после посадки. А вот что случилось с Голубевым? Можно было только догадываться. Вероятнее всего, ведомый, увлеченный атакой по бомбардировщикам, не заметил моего энергичного разворота на выручку пары из звена Паскеева, оторвался от меня или продолжал атаки по Ю-88. В этом случае его могли прихватить «мессершмитты».
После посадки сразу же спросил у Вахненко, сел ли Голубев.
— Он и Козлов не садились, — развел руками техник. — По времени у них уже кончилось горючее.
На душе тяжело. Молодых летчиков могли сбить. Поэтому они и не отвечали на запросы по радио.
— А где Паскеев?
— Вон у своего самолета. Садился без круга, с прямой. Из самолета, как из паровозной трубы, валил дым.
Подошел к самолету Паскеева. Около него уже собралась группа техников.
— Что случилось? О чем споры?
— Вот, разбираемся с самолетом Паскеева. Видимо, гнал на форсаже и спалил мотор, — пояснил инженер эскадрильи Копылов.
— Неправда! Мотор начал барахлить еще над Крымской. Поэтому я и ушел на Краснодар, — оправдывался Паскеев.
Я внимательно смотрю на Паскеева. Почему же он бросил свое звено?
Паскеев стоял растерянный, глаза отводил. Я отозвал его в сторону.
— Товарищ капитан, почему вы ушли из боя и бросили звено? Где Козлов?
— Я уже говорил, что начала быстро расти температура воды и масла. Не мог же вести бой на неисправном самолете! Пришлось уйти на аэродром.
— А где Козлов?
— Не знаю! Когда я уходил, он оставался с ведомым.
Вижу, недалеко стоит ведомый Паскеева, Савин. Подозвал его.
— Расскажите подробно, как проходил бой.
Летчик отвечал обстоятельно. И все стало ясным. Когда две девятки Ю-88, прикрытые четверкой Ме-109, подходили к Крымской, Паскеев неожиданно сделал переворот и со снижением, с дымом от форсирования мотора, пошел на восток. Ведомые растерялись и неорганизованно начали атаку бомбардировщиков. Козлов, молодой ведущий пары, ринулся на заднюю девятку, ведомые отстали и не смогли его защитить. Пара «мессершмиттов», прикрывающая бомбардировщиков, атаковала Козлова и сбила. Он выбросился из самолета с парашютом.
После боя четверка «мессершмиттов», оставив без прикрытия бомбардировщиков, навалилась на молодых, еще необстрелянных летчиков, стремясь поживиться легкой добычей. Мое появление, удар по ведущему четверки спасли наших пилотов. А вот как погиб Саша Голубев, опытный летчик, осталось неизвестным. Хороший, ясной души был боец. Я чувствовал себя за ним, как за щитом. Знал, что он прикроет, не даст противнику ударить сзади, исподтишка. Глубокая боль в душе за боевого товарища отложилась навсегда.
Докладываю Заеву о нашем боевом вылете. Откровенно сказал, что Паскеев не оправдал себя в должности заместителя. Группой в бою руководить не может. Он психологически надломлен, загубит и себя, и других летчиков. Но командир полка не согласился с моими выводами. Мотивировал это тем, что известен пока единственный случай неудовлетворительной его работы и, возможно, мотор на самолете был действительно неисправен.
В общем, все осталось по-старому. Однако я решил не пускать Паскеева на боевые задания в ближайшие дни. Надо было дать возможность летчику отойти от полученной травмы, Горечь о погибших летчиках лежала на сердце. Она звала в бой, вызывала ярость, А боевая обстановка становилась все напряженнее. Вскоре полк потерял еще одного молодого летчика. В тяжелом бою с большой группой Ю-87, прикрытых истребителями Ме-109, шестерка под командованием Вадима Фадеева сбила три бомбардировщика и два истребителя. В схватке погиб младший лейтенант Маметов.
Победа над опытным врагом доставалась кровью. Однако с каждым вылетом и с каждым боем молодые летчики становились все опытнее, меньше делали ошибок, чаще одерживали победы.
В тот день на боевые задания четверка Фадеева вылетела ранним утром. В группе было двое молодых летчиков. При подлете к линии фронта Фадеев связался по радио с командным пунктом.
— «Тигр», я — «Борода»! Иду на работу! Сообщите воздушную обстановку.
— На подходе группа противника. Будьте внимательны!
Вадим Фадеев взял себе позывной «Борода». Этот позывной соответствовал и его внешнему виду. Услышав его, сразу же представляешь улыбающееся лицо Вадима с внушительной бородой-лопатой.
— «Тигр», я — «Борода», противника вижу. Атакуем! Группа Ю-88, прикрытая «мессершмиттами», была атакована сверху. Удар был удачным: загорелись две вражеские машины. Потеряв ведущего Ме-109 и ведущего группы бомбардировщиков, самолеты противника со снижением развернулись на запад. Ю-88 сбил один из молодых летчиков. Это была его первая победа.
Чуть позже на боевое задание вылетела и моя восьмерка. Патрулировали на больших скоростях, маятниковым методом. Вскоре столкнулись с десяткой Ме-109. В сложном бою — а в группе было несколько молодых летчиков — мы сбили трех «мессеров». Этим же составом вечером мы провели бой с восьмеркой немецких истребителей. Сбили пять Ме-109. В этих двух боях я уничтожил три вражеских самолета. Молодые летчики дрались смело, напористо. Так в боях рождались будущие асы.
Анализируя действия вражеских истребителей, пришел к выводу: они стали приходить к линии фронта на большей высоте, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Паскеев, атакуй бомберов! Паскеев, где ты? Бомберы на подходе к Крымской! — кричу по радио.
В ответ тишина. Тогда решаю атаковать бомбардировщиков своей парой, сделать все, чтобы заставить их сбросить бомбы на свои войска. Свалил самолет в крутое пикирование и нацелился на ведущего задней группы. Вот он в прицеле. Очередь прошивает его. Сразу же ухожу вверх, горкой. Снова пикирую, теперь на ведущего первой девятки. Голубев держится за мной. На выходе из атаки увидел в стороне четверку «мессеров». Они атаковали пару наших «кобр». Те стали в оборонительный круг, трудно, видать, им. Мельком глянул на бомбардировщиков, те разворачиваются на запад. Значит, основную задачу мы выполнили. Теперь — на помощь нашим истребителям. Делаю резкий маневр, сближаюсь с группой. С ходу обстрелял Ме-109 и вышел вперед нашей пары.
— Пристраивайтесь ко мне в правый пеленг и набираем высоту! — дал команду.
Прекратив преследование, «мессершмитты» отвалили в сторону. На развороте осмотрел заднюю полусферу. Вижу только двоих. Где же остальные наши самолеты? Где Голубев? Сколько ни крутил головой, никого не увидел. Не хватало трех самолетов. Противника в воздухе тоже не было. Горючее у нас уже на пределе, необходимо идти домой.
Возвращаемся на аэродром, а беспокойство за судьбу трех летчиков возрастает. Из звена Паскеева нет двух. Придется разбираться после посадки. А вот что случилось с Голубевым? Можно было только догадываться. Вероятнее всего, ведомый, увлеченный атакой по бомбардировщикам, не заметил моего энергичного разворота на выручку пары из звена Паскеева, оторвался от меня или продолжал атаки по Ю-88. В этом случае его могли прихватить «мессершмитты».
После посадки сразу же спросил у Вахненко, сел ли Голубев.
— Он и Козлов не садились, — развел руками техник. — По времени у них уже кончилось горючее.
На душе тяжело. Молодых летчиков могли сбить. Поэтому они и не отвечали на запросы по радио.
— А где Паскеев?
— Вон у своего самолета. Садился без круга, с прямой. Из самолета, как из паровозной трубы, валил дым.
Подошел к самолету Паскеева. Около него уже собралась группа техников.
— Что случилось? О чем споры?
— Вот, разбираемся с самолетом Паскеева. Видимо, гнал на форсаже и спалил мотор, — пояснил инженер эскадрильи Копылов.
— Неправда! Мотор начал барахлить еще над Крымской. Поэтому я и ушел на Краснодар, — оправдывался Паскеев.
Я внимательно смотрю на Паскеева. Почему же он бросил свое звено?
Паскеев стоял растерянный, глаза отводил. Я отозвал его в сторону.
— Товарищ капитан, почему вы ушли из боя и бросили звено? Где Козлов?
— Я уже говорил, что начала быстро расти температура воды и масла. Не мог же вести бой на неисправном самолете! Пришлось уйти на аэродром.
— А где Козлов?
— Не знаю! Когда я уходил, он оставался с ведомым.
Вижу, недалеко стоит ведомый Паскеева, Савин. Подозвал его.
— Расскажите подробно, как проходил бой.
Летчик отвечал обстоятельно. И все стало ясным. Когда две девятки Ю-88, прикрытые четверкой Ме-109, подходили к Крымской, Паскеев неожиданно сделал переворот и со снижением, с дымом от форсирования мотора, пошел на восток. Ведомые растерялись и неорганизованно начали атаку бомбардировщиков. Козлов, молодой ведущий пары, ринулся на заднюю девятку, ведомые отстали и не смогли его защитить. Пара «мессершмиттов», прикрывающая бомбардировщиков, атаковала Козлова и сбила. Он выбросился из самолета с парашютом.
После боя четверка «мессершмиттов», оставив без прикрытия бомбардировщиков, навалилась на молодых, еще необстрелянных летчиков, стремясь поживиться легкой добычей. Мое появление, удар по ведущему четверки спасли наших пилотов. А вот как погиб Саша Голубев, опытный летчик, осталось неизвестным. Хороший, ясной души был боец. Я чувствовал себя за ним, как за щитом. Знал, что он прикроет, не даст противнику ударить сзади, исподтишка. Глубокая боль в душе за боевого товарища отложилась навсегда.
Докладываю Заеву о нашем боевом вылете. Откровенно сказал, что Паскеев не оправдал себя в должности заместителя. Группой в бою руководить не может. Он психологически надломлен, загубит и себя, и других летчиков. Но командир полка не согласился с моими выводами. Мотивировал это тем, что известен пока единственный случай неудовлетворительной его работы и, возможно, мотор на самолете был действительно неисправен.
В общем, все осталось по-старому. Однако я решил не пускать Паскеева на боевые задания в ближайшие дни. Надо было дать возможность летчику отойти от полученной травмы, Горечь о погибших летчиках лежала на сердце. Она звала в бой, вызывала ярость, А боевая обстановка становилась все напряженнее. Вскоре полк потерял еще одного молодого летчика. В тяжелом бою с большой группой Ю-87, прикрытых истребителями Ме-109, шестерка под командованием Вадима Фадеева сбила три бомбардировщика и два истребителя. В схватке погиб младший лейтенант Маметов.
Победа над опытным врагом доставалась кровью. Однако с каждым вылетом и с каждым боем молодые летчики становились все опытнее, меньше делали ошибок, чаще одерживали победы.
В тот день на боевые задания четверка Фадеева вылетела ранним утром. В группе было двое молодых летчиков. При подлете к линии фронта Фадеев связался по радио с командным пунктом.
— «Тигр», я — «Борода»! Иду на работу! Сообщите воздушную обстановку.
— На подходе группа противника. Будьте внимательны!
Вадим Фадеев взял себе позывной «Борода». Этот позывной соответствовал и его внешнему виду. Услышав его, сразу же представляешь улыбающееся лицо Вадима с внушительной бородой-лопатой.
— «Тигр», я — «Борода», противника вижу. Атакуем! Группа Ю-88, прикрытая «мессершмиттами», была атакована сверху. Удар был удачным: загорелись две вражеские машины. Потеряв ведущего Ме-109 и ведущего группы бомбардировщиков, самолеты противника со снижением развернулись на запад. Ю-88 сбил один из молодых летчиков. Это была его первая победа.
Чуть позже на боевое задание вылетела и моя восьмерка. Патрулировали на больших скоростях, маятниковым методом. Вскоре столкнулись с десяткой Ме-109. В сложном бою — а в группе было несколько молодых летчиков — мы сбили трех «мессеров». Этим же составом вечером мы провели бой с восьмеркой немецких истребителей. Сбили пять Ме-109. В этих двух боях я уничтожил три вражеских самолета. Молодые летчики дрались смело, напористо. Так в боях рождались будущие асы.
Анализируя действия вражеских истребителей, пришел к выводу: они стали приходить к линии фронта на большей высоте, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139