Хантер толкнул вперед Логинова, который покатился по площадке, а сам нагнулся над упавшим Глазовым, подхватил его на руки и бросился следом.
Навстречу им уже бежали воспользовавшиеся замешательством противника защитники станции, ведя ураганный огонь по красным, сметая их с платформы, отсекая от тоннелей…
Глава 3. Примирение
12.
- Как это сбежали?! Что - прорвались на «Комсомольской» к своим??? Что значит - понесли большие потери и отошли? И Логинов лично возглавил…? Опознали…? Значит так, если не вернете позиции к двадцати двум часам - под трибунал пойдете! И не надо мне ваших оправданий!
Москвин в ярости швырнул трубку на рычаг телефона. Легкий стук - и в кабинет Председателя вошел его личный секретарь.
- Товарищ Москвин, последняя сводка. Противник подтянул оба охранных батальона, они развернуты на «Комсомольской», «Курской» и «Тургеневской». «Кузнецкий мост» и переход на «Лубянку» занял спецназ Мельникова. Звонил полковник Мельников - он ожидает вас на «Комсомольской».
Зазвонил телефон. Москвин поднял трубку.
- Господин Твалтвадзе? Георгий Авросиевич, рад вас слышать! Предлагаете переговоры? А господин Яремчук? Подал в отставку… Полковник Мельников? Более не уполномочен? Хорошо, я готов вести переговоры - место и время пусть согласуют наши секретари. Спасибо, что позвонили, рад был вас слышать!
Москвин не лукавил - он был действительно рад слышать Твалтвадзе. Звонок последнего позволял в, казалось бы проигрышной ситуации, «сохранить лицо» - в первую очередь перед Советом. Да, звонок был не только своевременным и неожиданным, он был поистине подарком судьбы для Москвина.
Мельников вытянул ноги к огню.
- Опять херовы политики все решили по-своему. Струсили - и слили. Отдали-таки красным «Комсомольскую» и «Красные ворота»… Если бы это произошло до возвращения Логинова и Эда - а, главное, до выхода батальонов на рубежи развертывания - это еще могло бы быть оправданным, но когда все козыри были уже у нас на руках…
- А Логинов-то - Мужик… Я думал, так - ни то не се, канцелярская крыса… А он-то - подхватил автомат - и в атаку пошел. И даже пару раз бойцов в атаку поднял - матюками, пинками и личным примером. Хех… Как-то они теперь с Твалтвадзе ладить будут - после того, что этот… чудила грешный учудил… - Хантер почесал бритый затылок и отхлебнул из кружки. После выпитого (а выпито в этот вечер было немало) его потянуло на разговоры.
Вдруг из тоннеля послышались голоса, и вскоре через станцию, подгоняемые конвоирами в камуфляже, прошли спотыкающиеся избитые люди, держащие связанные руки на головах.
- Не задерживаться! Быстро! Быстро! - конвоиры подталкивали несчастных прикладами и стволами автоматов. Процессия скрылась в темноте.
- Пленные… С Лубянки или еще откуда… - процедил Мельников.
- Мля, все равно как с нелюдью с ними обращаются… Когда мы у красных в плену были, нас никто и пальцем не тронул. А у этих на лицах живого места нет…
Из тоннеля раздались автоматные очереди, крики - и через минуту опять наступила тишина. Хлопнул одиночный, потом еще и еще. И снова тихо. Из тоннеля вынырнули давешние конвоиры - уже без пленных, камуфляж у некоторых был забрызган чем-то темным.
- Эй, парни! Чего случилось-то? - окликнул их «Бурят».
- Не твое дело нах! - мрачно огрызнулся один из конвойных.
Другой оказался словоохотливее:
- Красных сук в расход вывели… чтоб знали, нах! Мы и их гребаное гнездо сожжем в звезду. Всех перебьем, нах…
- Что-то я тебя на «Комсомольской» не видел, воин керов! - вдогонку ему крикнул Хантер. - Там бы и бил красных!
- Ладно, Эд… - Мельников положил ему на плечо руку. - Тех, - он кивнул головой в сторону тоннеля, - уже не вернешь… А вот нарваться на неприятности с этими отморозками мы можем…
- С каких это пор ты стал таким осторожным, командир?
- С таких… Сейчас эти в силе… И если что - мы от них не отмахаемся. Они нас просто массой задавят. Так что - засунем пока языки в жо и подождем…
- Командир, их всего семеро…
- Эд, это шестерки поганые, не они приказы отдают…
- Извини, командир, не согласен. - Хантер медленно проднялся. - Пойду прогуляюсь. Наверх. Душно тут становится…
13.
Последовавшие за мятежом красных репрессии со стороны сторонников Твалтвадзе нарушили и без того шаткое равновесие. Те, кто занял сторону Твалтвадзе, говорили, что амнистия мятежникам не входила в условия соглашения о прекращении огня (и это была правда), другие же твердили о том, что надо оставаться людьми в любых обстоятельствах - и уметь прощать. Для прощения была и рациональная основа - коммунисты заняли-таки две ранее не принадлежавшие им станции и мало кто сомневался, что рано или поздно они продолжат экспансию. Поэтому карательные меры выглядели вдвойне непривлекательно даже по чисто политическим соображениям - они провоцировали и без того обозленных частичной неудачей красных вновь начать войну, и - что было еще хуже - в случае такой войны забыть о милосердии.
Логинов был крайне зол на Твалтвадзе - и за то, что он считал «политическим предательством», и за отношение к пленным «красным». В итоге, сложилась та еще ситуация - Логинов принял командование охранными батальонами на Кольце и большинстве станций внутри него, блокировав как красных, так и Твалтвадзе: первых на красной ветке, второго - на синей и на центральном узле. В свою очередь, спецназ Мельникова оказался фактически под домашним арестом на своей базе на «Смоленской» - тоннели были перекрыты гвардейцами Твалтвадзе из числа его соплеменников, мотовозы и дрезины - отогнаны на «Киевскую»… Передвижениям людей Мельникова особо не мешали (как и сталкеры не мешали «синим» передвигаться через «Смоленскую»), но взаимная враждебность витала в спертом сыром воздухе. До стрельбы дело не доходило - но все к этому шло, напряжение нарастало день ото дня…
И в этот момент ситуация резко изменилась. Среди ночи на северном посту «Смоленской» появился взмыленный человек в камуфляжной форме и с характерным южным акцентом обратился к дежурившему там «Мессеру».
- Дарагой, памагай! Я от Гоги Твалтвадзе, мнэ к палковнику Мэльникову нада, срочна! Правда, ошень срочна!
Поглядев в глаза южанину, «Мессер» кивнул:
- Проходи! Петриков, проводи к командиру! Давай, одна нога здесь, другая тоже здесь!
В кабинете Мельникова заспанный полковник выслушал пришедшего и задумался, поглаживая седеющие виски. Потом нажал кнопку переговорного устройства:
- Дежурный, Хантера ко мне, живо!
Не прошло и трех минут, как в кабинете появился Хантер.
- Присядь… Короче, дело такое - вот человек от Твалтвадзе. С личной просьбой… У Твалтвадзе дочь убили, младшую. Всего восемь лет девочке… было. Поможешь?
- Давно?
- Минут сорок как… нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Навстречу им уже бежали воспользовавшиеся замешательством противника защитники станции, ведя ураганный огонь по красным, сметая их с платформы, отсекая от тоннелей…
Глава 3. Примирение
12.
- Как это сбежали?! Что - прорвались на «Комсомольской» к своим??? Что значит - понесли большие потери и отошли? И Логинов лично возглавил…? Опознали…? Значит так, если не вернете позиции к двадцати двум часам - под трибунал пойдете! И не надо мне ваших оправданий!
Москвин в ярости швырнул трубку на рычаг телефона. Легкий стук - и в кабинет Председателя вошел его личный секретарь.
- Товарищ Москвин, последняя сводка. Противник подтянул оба охранных батальона, они развернуты на «Комсомольской», «Курской» и «Тургеневской». «Кузнецкий мост» и переход на «Лубянку» занял спецназ Мельникова. Звонил полковник Мельников - он ожидает вас на «Комсомольской».
Зазвонил телефон. Москвин поднял трубку.
- Господин Твалтвадзе? Георгий Авросиевич, рад вас слышать! Предлагаете переговоры? А господин Яремчук? Подал в отставку… Полковник Мельников? Более не уполномочен? Хорошо, я готов вести переговоры - место и время пусть согласуют наши секретари. Спасибо, что позвонили, рад был вас слышать!
Москвин не лукавил - он был действительно рад слышать Твалтвадзе. Звонок последнего позволял в, казалось бы проигрышной ситуации, «сохранить лицо» - в первую очередь перед Советом. Да, звонок был не только своевременным и неожиданным, он был поистине подарком судьбы для Москвина.
Мельников вытянул ноги к огню.
- Опять херовы политики все решили по-своему. Струсили - и слили. Отдали-таки красным «Комсомольскую» и «Красные ворота»… Если бы это произошло до возвращения Логинова и Эда - а, главное, до выхода батальонов на рубежи развертывания - это еще могло бы быть оправданным, но когда все козыри были уже у нас на руках…
- А Логинов-то - Мужик… Я думал, так - ни то не се, канцелярская крыса… А он-то - подхватил автомат - и в атаку пошел. И даже пару раз бойцов в атаку поднял - матюками, пинками и личным примером. Хех… Как-то они теперь с Твалтвадзе ладить будут - после того, что этот… чудила грешный учудил… - Хантер почесал бритый затылок и отхлебнул из кружки. После выпитого (а выпито в этот вечер было немало) его потянуло на разговоры.
Вдруг из тоннеля послышались голоса, и вскоре через станцию, подгоняемые конвоирами в камуфляже, прошли спотыкающиеся избитые люди, держащие связанные руки на головах.
- Не задерживаться! Быстро! Быстро! - конвоиры подталкивали несчастных прикладами и стволами автоматов. Процессия скрылась в темноте.
- Пленные… С Лубянки или еще откуда… - процедил Мельников.
- Мля, все равно как с нелюдью с ними обращаются… Когда мы у красных в плену были, нас никто и пальцем не тронул. А у этих на лицах живого места нет…
Из тоннеля раздались автоматные очереди, крики - и через минуту опять наступила тишина. Хлопнул одиночный, потом еще и еще. И снова тихо. Из тоннеля вынырнули давешние конвоиры - уже без пленных, камуфляж у некоторых был забрызган чем-то темным.
- Эй, парни! Чего случилось-то? - окликнул их «Бурят».
- Не твое дело нах! - мрачно огрызнулся один из конвойных.
Другой оказался словоохотливее:
- Красных сук в расход вывели… чтоб знали, нах! Мы и их гребаное гнездо сожжем в звезду. Всех перебьем, нах…
- Что-то я тебя на «Комсомольской» не видел, воин керов! - вдогонку ему крикнул Хантер. - Там бы и бил красных!
- Ладно, Эд… - Мельников положил ему на плечо руку. - Тех, - он кивнул головой в сторону тоннеля, - уже не вернешь… А вот нарваться на неприятности с этими отморозками мы можем…
- С каких это пор ты стал таким осторожным, командир?
- С таких… Сейчас эти в силе… И если что - мы от них не отмахаемся. Они нас просто массой задавят. Так что - засунем пока языки в жо и подождем…
- Командир, их всего семеро…
- Эд, это шестерки поганые, не они приказы отдают…
- Извини, командир, не согласен. - Хантер медленно проднялся. - Пойду прогуляюсь. Наверх. Душно тут становится…
13.
Последовавшие за мятежом красных репрессии со стороны сторонников Твалтвадзе нарушили и без того шаткое равновесие. Те, кто занял сторону Твалтвадзе, говорили, что амнистия мятежникам не входила в условия соглашения о прекращении огня (и это была правда), другие же твердили о том, что надо оставаться людьми в любых обстоятельствах - и уметь прощать. Для прощения была и рациональная основа - коммунисты заняли-таки две ранее не принадлежавшие им станции и мало кто сомневался, что рано или поздно они продолжат экспансию. Поэтому карательные меры выглядели вдвойне непривлекательно даже по чисто политическим соображениям - они провоцировали и без того обозленных частичной неудачей красных вновь начать войну, и - что было еще хуже - в случае такой войны забыть о милосердии.
Логинов был крайне зол на Твалтвадзе - и за то, что он считал «политическим предательством», и за отношение к пленным «красным». В итоге, сложилась та еще ситуация - Логинов принял командование охранными батальонами на Кольце и большинстве станций внутри него, блокировав как красных, так и Твалтвадзе: первых на красной ветке, второго - на синей и на центральном узле. В свою очередь, спецназ Мельникова оказался фактически под домашним арестом на своей базе на «Смоленской» - тоннели были перекрыты гвардейцами Твалтвадзе из числа его соплеменников, мотовозы и дрезины - отогнаны на «Киевскую»… Передвижениям людей Мельникова особо не мешали (как и сталкеры не мешали «синим» передвигаться через «Смоленскую»), но взаимная враждебность витала в спертом сыром воздухе. До стрельбы дело не доходило - но все к этому шло, напряжение нарастало день ото дня…
И в этот момент ситуация резко изменилась. Среди ночи на северном посту «Смоленской» появился взмыленный человек в камуфляжной форме и с характерным южным акцентом обратился к дежурившему там «Мессеру».
- Дарагой, памагай! Я от Гоги Твалтвадзе, мнэ к палковнику Мэльникову нада, срочна! Правда, ошень срочна!
Поглядев в глаза южанину, «Мессер» кивнул:
- Проходи! Петриков, проводи к командиру! Давай, одна нога здесь, другая тоже здесь!
В кабинете Мельникова заспанный полковник выслушал пришедшего и задумался, поглаживая седеющие виски. Потом нажал кнопку переговорного устройства:
- Дежурный, Хантера ко мне, живо!
Не прошло и трех минут, как в кабинете появился Хантер.
- Присядь… Короче, дело такое - вот человек от Твалтвадзе. С личной просьбой… У Твалтвадзе дочь убили, младшую. Всего восемь лет девочке… было. Поможешь?
- Давно?
- Минут сорок как… нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52