- Там… Чужие! Близко! - он быстро повернулся к индейцу. - Защитные чары! Скорее!
Рука индейца метнулась к расшитой кожаной сумке на поясе.
- Стреляйте! - завопил Боннет.
Дюжина почти одновременных выстрелов сотрясла воздух. Песок взлетел фонтанчиками по всей прогалине, вихрь искр взвился от костра. С вершины холма донеслись крики, но Боннет не разобрал слов. Он медленно повернул голову и огляделся.
Индеец сидел на песке, сжимая руками рваную рану на бедре. Бокор с изумлением смотрел на изувеченную правую руку - запястье было перебито, а пальцы оторваны. Дэвид Хэрриот лежал на спине, пристально глядя в небо. Посередине лба зияла дыра, и кровь уже образовала на песке вокруг его головы темное пятно.
“Прощай, Дэвид, - подумал Боннет. - Я рад, что смог оказать тебе по крайней мере эту услугу”.
Полковник Ретт и его солдаты, скользя в песке, бежали вниз по склону, держа в руках заряженные пистолеты. Боннет с сожалением подумал о том, что пуля - при первом залпе - миновала его.
Это значит, что он останется в живых… Это значит, что теперь его ждет суд, а потом казнь - гнусное развлечение для жителей Чарлстона: индейцев, матросов, трапперов, случайно оказавшихся в городе. Он будет дергаться и кривляться в петле, у всех на глазах обмочит штаны…
Боннет поежился и подумал: может, еще не поздно спровоцировать Ретта и его людей, чтобы они пристрелили его на месте?
Нет, поздно. Ретт успел подбежать к нему и заломить руки за спину. Запястья быстро оказались связаны прочной веревкой.
- Добрый день, майор Боннет, - холодно произнес Ретт.
Озноб прошел, и Боннет почувствовал, что успокаивается. Он расправил плечи, как подобает бывшему армейскому офицеру, и поднял глаза на полковника.
“Что ж, я умру позорной смертью, - подумал он, - но по крайней мере ни перед кем не останусь в долгу. Я заслужил смерть, которая меня ждет. Не пиратством - я никогда не занимался им по доброй воле. Теперь мне не нужно обманывать себя насчет того, другого дела…”
- Добрый день, полковник Ретт, - ответил он.
- Свяжите чернокожего и индейца, - приказал Ретт своим людям, - и отведите в лодку. Не стесняйтесь подбодрить их острием ножа, если они будут недостаточно проворны, - полковник пнул Боннета. - Это же относится и к вам.
Боннет двинулся вверх по песчаному склону прямо в серое небо. Он почти улыбался.
“Нет, - сказал он себе. - Не следует дольше притворяться перед собой, будто я был под действием наркотика, когда забил до смерти ту бедную шлюху, так похоже изображавшую мою жену. Теперь мне предстоит, хотя судить меня будут за другое, расплатиться за это преступление, и я рад, что нашлись люди, способные воздать мне по заслугам”.
Боннет вспомнил о Черной Бороде.
- Не позволяйте мне снова сбежать, слышите! - обратился он к Ретту. - Заприте меня в надежном месте, откуда никто не сможет меня освободить, и приставьте хорошую охрану.
- Не беспокойтесь, - ответил полковник.
Глава 20
Когда первые проблески зари над островом Окракок разогнали предрассветную тьму, Тэтч довольно хмыкнул, увидев в устье бухты силуэты двух военных кораблей, вставших там на якорь еще с вечера. Пират-великан выплеснул в рот последние капли рома и помахал бутылкой Ричардсу.
- Вот еще одна для Миллера, - сказал он. - Я ему отнесу.
Он глубоко вздохнул, наслаждаясь смесью прохладного предрассветного воздуха и паров рома. Казалось, сам воздух застыл в напряженном ожидании, словно натянутая струна - еще немного, и она лопнет.
Хотя это ему уже и опротивело, он заставил себя прожевать и, едва не подавившись, проглотить большую конфету из какао пополам с сахаром.
“Этого должно быть достаточно, - сказал он себе, - пожалуй, никто в мире не выпил столько рома и не сожрал столько сладостей, сколько я за эту ночь. Могу поклясться, во мне не осталось ни капли крови, которая бы не была пропитана алкоголем и сахаром”.
- Мы еще можем проскользнуть на восток, кэп, - нервно сказал Ричардс. - Прилив достаточно высок, мы сможем пройти на этом шлюпе по отмелям.
Тэтч потянулся.
- И бросить нашу добычу? - спросил он, тыкая пальцем в качающийся на волнах в тридцати ярдах от них шлюп, захваченный ими вчера. - Не-а, мы справимся с этими вояками.
Ричардс встревоженно нахмурился, но промолчал. Тэтч ухмыльнулся, направляясь к трапу, ведущему на пушечную палубу. Сдается, подумал он, что, застрелив Израэля Хандса, я убил сразу двух зайцев. Теперь они все боятся спорить со мной.
Его ухмылка превратилась в кислую гримасу - на менее жестоком лице это можно было бы счесть выражением печали, - когда он припомнил то собрание в его крошечной каюте два дня назад. Они получили известие от Тобиаса Найта, таможенника, что губернатору Вирджинии Спотсвуду стало известно о присутствии Тэтча в этих местах и он снарядил корабли для его поимки. Израэль Хандс тут же стал настаивать, чтобы сняться с якоря и немедленно покинуть остров Окракок.
Тэтч с бесстрастным лицом наклонился и стал разливать ром по кружкам.
- Разве ты здесь решаешь, как мы будем действовать, Израэль? - спросил он.
- Если этого не делаешь ты, ты устраняешься, то тогда да, я решаю, - решительно ответил Хандс. Они плавали вместе еще со времен каперства, потом стали пиратами под командованием адмирала Бена Хорниголда, и Израэль Хандс позволял себе более по-свойски разговаривать с Тэтчем. - А что? Ты хочешь остаться и сражаться на “Приключении”?! - он презрительно похлопал по переборке. - Это же всего лишь шлюп, немногим лучше рыбацкой лодки. Давай лучше вернемся туда, где мы спрятали “Месть королевы Анны”, и выйдем в море. Черт бы побрал эти гонки по отмелям! Я хочу чувствовать под ногами настоящую палубу, хочу увидеть настоящие волны!
И уступая неожиданно нахлынувшей на него нежности к старому верному товарищу, Тэтч импульсивно решил совершить акт милосердия, который, как он знал, никто таковым не сочтет.
- Я позабочусь, - буркнул он едва слышно, - чтобы ты увидел море опять, Израэль.
Под столом он взвел курки двух пистолетов и, задув лампу, скрестил пистолеты и выстрелил в темноте. Пламя полыхнуло сквозь щели между досками стола, и Хандса вышвырнуло из кресла. Когда крики несколько стихли и кто-то наконец сообразил вновь зажечь лампу, Тэтч увидел, что не промахнулся: одна пуля врезалась в стенку, так никого и не задев, а вторая размозжила коленную чашечку Израэля.
Все повскакали с мест, глядя на Тэтча с удивлением и страхом, а сам Хандс, скорчившись у переборки и пытаясь остановить льющуюся кровь, смотрел на своего старого товарища с выражением человека, которого предали.
- Почему, Эд? - удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.
Не имея возможности сказать правду, Тэтч лишь раздраженно рявкнул:
- Черт побери! Да если я не пристрелю кого-нибудь из вас время от времени, вы вообще забудете, кто я такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93