И тут он понял, кого напоминает ему старик: древнего Язона, сидящего под корпусом покинутого “Арго”.
- Кто там? - дрожащим голосом позвал старик, заслышав наконец хруст песка под ногами.
- Джек Шэнди, губернатор. Хотел взглянуть на корабль напоследок, перед дорогой.
- Принес мне выпить?
- Э-э… да, - Шэнди отхлебнул вина и передал полупустую бутылку старику.
- Ты завтра отплываешь?
- Верно, - удивленно ответил Шэнди: он бы и не подумал, что старик еще о чем-то способен помнить.
- А, воссоединиться с хунзи канцо и его щенком?
Шэнди присмотрелся к старику, гадая, не нашло ли на того очередное просветление.
- Каким щенком?
- Боннетом. Я видел, как ты управляешь марионетками: заставляешь маленьких ребяток плясать под свою дудку, дергая за веревочки.
- А, да, - Шэнди знал о новом пирате Стиде Боннете, который недавно по совершенно непонятным причинам вдруг бросил вполне преуспевающую плантацию на Барбадосе и уже спустя короткое время прославился среди пиратов своей неугомонностью и отвагой, однако Шэнди ни разу не слышал, чтобы этот человек был каким-то образом связан с Черной Бородой. Хотя, впрочем, вряд ли можно было считать Сауни надежным источником информации.
- Вы, как я слышал, на север подадитесь, - продолжал старик, отхлебывая из бутылки. - Во Флориду, - это название он произнес с сильным испанским акцентом. - Прекрасное название. Страна лихорадки. Знаю я те места. Я там немало положил карибских индейцев в свое время. Да и меня раз подстрелили стрелой. С ними надо держать ухо востро, самые коварные из всех индейцев. Людоеды. Они там женщин и детей из других племен держат в загонах, ну как мы скот.
Шэнди не поверил этому, однако из вежливости присвистнул и покачал головой:
- Проклятие, уж я-то буду держаться от них подальше.
- Да уж, не помешает. По крайней мере пока не доберешься до этого чертова гейзера. Ну а уж потом, если знаешь, как с ним управляться, то тебе уже беспокоиться не о чем.
- Вот это мне по душе, - согласился Шэнди, - чтоб ни о чем не беспокоиться.
Сауни хмыкнул и произнес что-то по-испански. И хотя Шэнди в какой-то мере освоил примитивный язык, на котором говорили пираты-полукровки, произношение старика ему было совершенно непонятно. Оно показалось ему одновременно архаичным и чересчур правильным. Однако речь свою “губернатор” закончил таким непечатным выражением по-английски, способность к каким Шэнди еще только надеялся обрести.
Шэнди засмеялся, распрощался со стариком и направился обратно. Сделав несколько шагов и оказавшись на вершине дюны, он остановился и обернулся. Корабль был развернут к нему, и потому Шэнди сумел разглядеть в темноте шканцы и полуют. Он попытался прикинуть, где был убит Чаворт, где стоял раненый Дэвис и где был он сам, Шэнди, с Бет Харвуд, когда они кормили чаек сухарями. Он обратил внимание, что часть лееров, через которые они оба перегибались, следя за птицей, теперь была вырезана, и на мгновение Шэнди вдруг обеспокоила мысль, что он даже не может вспомнить, не сам ли их снес.
Он попытался вообразить, какие же еще могут развернуться события на этой палубе, и поразился тому, что ясно представил себя их участником. “Ведь это совсем не так! - сказал он себе с нервной улыбкой. - При первой же возможности мы с Бет обязательно сбежим с корабля. И потом судно поплывет к далеким берегам уже без меня, несмотря на весь пот (и кровь - когда стамеска соскальзывала), впитавшийся в доски. Я должен заняться и дядюшкой, по которому плачет виселица”.
Шэнди опять повернул к кострам и зашагал в их направлении, сообразив, что находится совсем недалеко от того места, где видел человека с оторванными карманами и перевязанной челюстью. И воспоминания об этом заставили его прибавить шагу, не потому, конечно, что тот человек выглядел угрожающе, а скорее из-за сказанного Дэвисом, когда Шэнди упомянул о встрече.
Дэвис сплюнул и с досадой потряс головой:
- Должно быть, Дюплесси с корабля Тэтча. Последнее время Тэтч стал пренебрегать мелочами. Дюплесси был бокором на его корабле и задолжал многим лоа, а такой долг не списывает даже смерть. Как я понимаю, Тэтч похоронил его без соответствующего ритуала.
- Похоронил? - вытаращил на него глаза Шэнди. Дэвис ухмыльнулся и, презрительно передразнивая аристократический выговор, процитировал заключительную фразу известной шутки:
- Пришлось - он был мертв, знаете ли, - и уже нормальным тоном добавил:
- По крайней мере хоть сапоги с него снять не забыл. Привидения подобного рода обожают отираться на кораблях. А если они еще и обуты, то всю ночь не заснуть от бесконечного топота.
Когда Шэнди вернулся к кострам, большинство уже разбрелось по хижинам, а оставшиеся явно всерьез намеревались коротать ночь за бутылкой. Шэнди решил, что выпил достаточно, чтобы уснуть, и направился к своей крохотной хижине, которую он выстроил из плавника и обрывков парусины под деревьями.
Он поднимался вверх по склону дюны, но замер на месте, когда из ночной тьмы донесся глубокий бас, тихо приказавший ему остановиться. Шэнди пригляделся к скользящим в лунном свете теням листьев пальм и в конце концов различил огромную черную фигуру, по-турецки восседавшую посередине начерченного на песке круга, тщательно очищенного от мусора.
- Не входи в круг, - предупредил человек, не оборачиваясь, и Шэнди с опозданием узнал бокора Дэвиса, Печального Толстяка.
Считалось, что он глух, и потому Шэнди только кивнул, опять же с опозданием сообразив, что это еще более бессмысленно, чем говорить с бокором, раз тот сидит к нему спиной. Шэнди сделал шаг назад, Печальный Толстяк не оборачивался. Он тыкал в воздух деревянным ножом, который всегда носил с собой, казалось, нож встречает сопротивление.
- Raasclaat, - выругался он тихо, а затем прогудел:
- Не могу утихомирить этих толстых ублюдков. Спорю с ними с самого вечера.
- Э-э… - неуверенно протянул Шэнди, озираясь по сторонам и вспоминая, есть ли другой путь по склону к хижине, поскольку Печальный Толстяк перекрыл эту тропинку. - Почему бы мне…
Бокор резко выкинул руку с деревянным ножом вверх, устремив лезвие в небо.
Шэнди невольно поднял глаза и в темноте меж крон двух пальм вдруг увидел прочерк падающей звезды, как линию, проведенную светящимся мелом на грифельной доске. Несколькими секундами позже ветер на мгновение стих, а затем снова подул, но теперь уже явно сильнее.
Печальный Толстяк опустил руки и неожиданно легко для своей грузной фигуры поднялся на ноги. Он одарил Шэнди ободряющей улыбкой и посторонился.
- Иди, - пробасил он. - Теперь это только черта на песке.
- Спасибо, - Шэнди проскользнул мимо гиганта, пересек круг и пошел дальше.
Он слышал, как Печальный Толстяк тяжелой поступью удаляется к морю, слышал, как, хмыкнув, тот пробурчал себе под нос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
- Кто там? - дрожащим голосом позвал старик, заслышав наконец хруст песка под ногами.
- Джек Шэнди, губернатор. Хотел взглянуть на корабль напоследок, перед дорогой.
- Принес мне выпить?
- Э-э… да, - Шэнди отхлебнул вина и передал полупустую бутылку старику.
- Ты завтра отплываешь?
- Верно, - удивленно ответил Шэнди: он бы и не подумал, что старик еще о чем-то способен помнить.
- А, воссоединиться с хунзи канцо и его щенком?
Шэнди присмотрелся к старику, гадая, не нашло ли на того очередное просветление.
- Каким щенком?
- Боннетом. Я видел, как ты управляешь марионетками: заставляешь маленьких ребяток плясать под свою дудку, дергая за веревочки.
- А, да, - Шэнди знал о новом пирате Стиде Боннете, который недавно по совершенно непонятным причинам вдруг бросил вполне преуспевающую плантацию на Барбадосе и уже спустя короткое время прославился среди пиратов своей неугомонностью и отвагой, однако Шэнди ни разу не слышал, чтобы этот человек был каким-то образом связан с Черной Бородой. Хотя, впрочем, вряд ли можно было считать Сауни надежным источником информации.
- Вы, как я слышал, на север подадитесь, - продолжал старик, отхлебывая из бутылки. - Во Флориду, - это название он произнес с сильным испанским акцентом. - Прекрасное название. Страна лихорадки. Знаю я те места. Я там немало положил карибских индейцев в свое время. Да и меня раз подстрелили стрелой. С ними надо держать ухо востро, самые коварные из всех индейцев. Людоеды. Они там женщин и детей из других племен держат в загонах, ну как мы скот.
Шэнди не поверил этому, однако из вежливости присвистнул и покачал головой:
- Проклятие, уж я-то буду держаться от них подальше.
- Да уж, не помешает. По крайней мере пока не доберешься до этого чертова гейзера. Ну а уж потом, если знаешь, как с ним управляться, то тебе уже беспокоиться не о чем.
- Вот это мне по душе, - согласился Шэнди, - чтоб ни о чем не беспокоиться.
Сауни хмыкнул и произнес что-то по-испански. И хотя Шэнди в какой-то мере освоил примитивный язык, на котором говорили пираты-полукровки, произношение старика ему было совершенно непонятно. Оно показалось ему одновременно архаичным и чересчур правильным. Однако речь свою “губернатор” закончил таким непечатным выражением по-английски, способность к каким Шэнди еще только надеялся обрести.
Шэнди засмеялся, распрощался со стариком и направился обратно. Сделав несколько шагов и оказавшись на вершине дюны, он остановился и обернулся. Корабль был развернут к нему, и потому Шэнди сумел разглядеть в темноте шканцы и полуют. Он попытался прикинуть, где был убит Чаворт, где стоял раненый Дэвис и где был он сам, Шэнди, с Бет Харвуд, когда они кормили чаек сухарями. Он обратил внимание, что часть лееров, через которые они оба перегибались, следя за птицей, теперь была вырезана, и на мгновение Шэнди вдруг обеспокоила мысль, что он даже не может вспомнить, не сам ли их снес.
Он попытался вообразить, какие же еще могут развернуться события на этой палубе, и поразился тому, что ясно представил себя их участником. “Ведь это совсем не так! - сказал он себе с нервной улыбкой. - При первой же возможности мы с Бет обязательно сбежим с корабля. И потом судно поплывет к далеким берегам уже без меня, несмотря на весь пот (и кровь - когда стамеска соскальзывала), впитавшийся в доски. Я должен заняться и дядюшкой, по которому плачет виселица”.
Шэнди опять повернул к кострам и зашагал в их направлении, сообразив, что находится совсем недалеко от того места, где видел человека с оторванными карманами и перевязанной челюстью. И воспоминания об этом заставили его прибавить шагу, не потому, конечно, что тот человек выглядел угрожающе, а скорее из-за сказанного Дэвисом, когда Шэнди упомянул о встрече.
Дэвис сплюнул и с досадой потряс головой:
- Должно быть, Дюплесси с корабля Тэтча. Последнее время Тэтч стал пренебрегать мелочами. Дюплесси был бокором на его корабле и задолжал многим лоа, а такой долг не списывает даже смерть. Как я понимаю, Тэтч похоронил его без соответствующего ритуала.
- Похоронил? - вытаращил на него глаза Шэнди. Дэвис ухмыльнулся и, презрительно передразнивая аристократический выговор, процитировал заключительную фразу известной шутки:
- Пришлось - он был мертв, знаете ли, - и уже нормальным тоном добавил:
- По крайней мере хоть сапоги с него снять не забыл. Привидения подобного рода обожают отираться на кораблях. А если они еще и обуты, то всю ночь не заснуть от бесконечного топота.
Когда Шэнди вернулся к кострам, большинство уже разбрелось по хижинам, а оставшиеся явно всерьез намеревались коротать ночь за бутылкой. Шэнди решил, что выпил достаточно, чтобы уснуть, и направился к своей крохотной хижине, которую он выстроил из плавника и обрывков парусины под деревьями.
Он поднимался вверх по склону дюны, но замер на месте, когда из ночной тьмы донесся глубокий бас, тихо приказавший ему остановиться. Шэнди пригляделся к скользящим в лунном свете теням листьев пальм и в конце концов различил огромную черную фигуру, по-турецки восседавшую посередине начерченного на песке круга, тщательно очищенного от мусора.
- Не входи в круг, - предупредил человек, не оборачиваясь, и Шэнди с опозданием узнал бокора Дэвиса, Печального Толстяка.
Считалось, что он глух, и потому Шэнди только кивнул, опять же с опозданием сообразив, что это еще более бессмысленно, чем говорить с бокором, раз тот сидит к нему спиной. Шэнди сделал шаг назад, Печальный Толстяк не оборачивался. Он тыкал в воздух деревянным ножом, который всегда носил с собой, казалось, нож встречает сопротивление.
- Raasclaat, - выругался он тихо, а затем прогудел:
- Не могу утихомирить этих толстых ублюдков. Спорю с ними с самого вечера.
- Э-э… - неуверенно протянул Шэнди, озираясь по сторонам и вспоминая, есть ли другой путь по склону к хижине, поскольку Печальный Толстяк перекрыл эту тропинку. - Почему бы мне…
Бокор резко выкинул руку с деревянным ножом вверх, устремив лезвие в небо.
Шэнди невольно поднял глаза и в темноте меж крон двух пальм вдруг увидел прочерк падающей звезды, как линию, проведенную светящимся мелом на грифельной доске. Несколькими секундами позже ветер на мгновение стих, а затем снова подул, но теперь уже явно сильнее.
Печальный Толстяк опустил руки и неожиданно легко для своей грузной фигуры поднялся на ноги. Он одарил Шэнди ободряющей улыбкой и посторонился.
- Иди, - пробасил он. - Теперь это только черта на песке.
- Спасибо, - Шэнди проскользнул мимо гиганта, пересек круг и пошел дальше.
Он слышал, как Печальный Толстяк тяжелой поступью удаляется к морю, слышал, как, хмыкнув, тот пробурчал себе под нос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93