А между тем каждый день по всему Лондону раздаются отдельные возгласы протеста — но их заставляют умолкнуть, быстро и безжалостно. От демонстраций толку мало. От болтовни тоже. Должен, должен быть другой путь!
Может быть, он и есть. Пора попробовать тот план…
Натаниэль
12
Над усадьбой премьер-министра в Ричмонде сгустилась ночь. Лужайки к западу от дома были уставлены множеством высоких колонн. На вершинах этих колонн горели цветные бесовские огни, озаряя происходящее причудливым светом. Слуги, одетые жар-птицами и саламандрами, сновали тут и там, предлагая закуски. За чёрной стеной деревьев на том берегу озера незримые музыканты играли нежную павану, и мелодия сплеталась с голосами гостей.
Могущественнейшие люди империи бродили по саду, вяло беседовали вполголоса, поглядывали на часы. Они были в парадных мантиях и костюмах. Их лица скрывали роскошные маски зверей, птиц или демонов. Подобные вечеринки были одной из многих странностей мистера Деверокса и во время войны устраивались довольно часто.
Джон Мэндрейк прислонился к столбу, глядя, как проходят мимо другие гости. Его маска была изготовлена из тонких пластин лунного камня, искусно соединённых вместе, и изображала голову ящерицы-альбиноса. Несомненно, это была великолепная, мастерская работа, но тем не менее на голове она сидела плохо. Мэндрейк в ней почти ничего не видел и уже дважды спотыкался о клумбы. Он вздохнул. А от Бартимеуса пока никаких вестей… Он рассчитывал, что к этому времени уже что-нибудь станет известно.
Мимо прошла небольшая группка: павлин, окружённый двумя подобострастными рысями и льстивой дриадой. В павлине Мэндрейк по приметному брюшку и самоуверенной походке признал мистера Коллинза, а женщины, видимо, были младшие волшебницы из его департамента, мечтающие сделать карьеру. Мэндрейк нахмурился. Когда он поднял на Совете вопрос о посохе, Коллинз и прочие незамедлительно раскритиковали его в пух и прах. До конца заседания ему пришлось терпеть десятки коварных выпадов, не говоря уже о ледяных взглядах Деверокса. Да, несомненно, его предложение было глупым и неуместным — совершенно нелепый промах для политика.
Да к чёрту эту политику! Эти дрязги и условности душили Мэндрейка — он чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине. Вся жизнь, вся его жизнь уходила на то, чтобы умасливать Деверокса и бороться с соперниками! Пустая трата времени. Должен же кто-то поддержать и укрепить империю, пока не стало слишком поздно! Кто-то должен бросить вызов остальным и воспользоваться посохом.
Перед тем как уйти из Уайтхолла, Мэндрейк спустился в подземелья под залом Статуй. Он не бывал там уже несколько лет и теперь, спустившись по лестнице, с изумлением увидел на полу в дальнем конце помещения полосу, выложенную красными плитками. Дородный клерк, вскочивший из-за стола, подошёл к нему.
Мэндрейк кивнул ему.
— Я хотел бы осмотреть хранилище, если можно.
— Да-да, конечно, мистер Мэндрейк. Не будете ли вы так любезны последовать за мной?
Они прошли через комнату. У красной полосы клерк остановился.
— Сэр, я прошу вас оставить здесь любые магические предметы, которые у вас при себе имеются, и отослать всех незримых существ, которые вас сопровождают. Эта линия обозначает границу. За неё не разрешается проносить никакие магические объекты, даже Чары запрещены. Присутствие малейших следов магии повлечёт за собой самые грозные санкции.
Мэндрейк окинул взглядом тёмный, пустой коридор.
— В самом деле? И какие же?
— Об этом мне говорить запрещено, сэр. Так у вас нет при себе ничего недозволенного? Тогда мы можем идти дальше.
Они углубились в лабиринт безликих каменных коридоров, гораздо более древних, чем само здание парламента над ними. Там и сям попадались то деревянные двери, то тёмные дверные проёмы. Главный коридор был освещён электрическими лампочками. Мэндрейк всматривался изо всех сил, но, как ни старался, никаких скрытых ловушек так и не увидел. Клерк смотрел только вперёд. На ходу он что-то негромко мурлыкал себе под нос.
Наконец они пришли к массивной стальной двери.
— Вот хранилище, — указал клерк.
— Можем мы войти?
— Это не рекомендуется, сэр. Можно поглядеть сквозь решётку, если желаете.
Мэндрейк подошёл к двери, откинул крошечную заслонку в её центре и прищурился. За дверью была ярко освещённая комната внушительных размеров, в центре её стояло возвышение бело-розового мрамора. На возвышении, на самом виду, были выставлены главные сокровища государства: небольшая кучка драгоценных предметов, переливающихся всеми цветами радуги. Взгляд Мэндрейка тотчас ухватил длинный деревянный посох, грубый, без отделки, с простым деревянным навершием, украшенным незамысловатой резьбой. Рядом с посохом разглядел он и короткое золотое ожерелье с висящим на нём маленьким золотым овалом; в центре овала тускло светился нефрит.
Посох Глэдстоуна и Амулет Самарканда… Мэндрейк ощутил в душе мучительную боль человека, обделённого тем, что по праву принадлежит ему. Он осмотрел первые три плана — никаких наговоров, сигнальных верёвок, сетей или других сторожевых заклятий и приспособлений заметно не было. Однако же плитки пола вокруг возвышения имели странный зелёный оттенок — вид у них был какой-то неестественный. Мэндрейк отступил от решётки.
— А чем охраняется это помещение — если мне, конечно, не возбраняется это знать?
— Моровым Заклятием, сэр. И весьма кровожадным. Если вы осмелитесь войти без разрешения, оно в мгновение ока обдерёт вас до костей.
Мэндрейк взглянул на клерка.
— Ах вот как. Хорошо. Идёмте.
От дома донёсся взрыв смеха. Мэндрейк опустил глаза на голубой коктейль в своём стакане. Если его визит в хранилище что и доказал, так это то, что Деверокс намерен цепляться за власть до последнего. Посох недоступен. Не то чтобы он и впрямь собирался… На самом деле Мэндрейк не знал, что именно он собирался делать. Настроение у него было гнилое, вечеринка со всей её мишурой оставляла его равнодушным. Он поднял стакан и залпом опустошил его. И попытался вспомнить, когда он в последний раз чувствовал себя счастливым.
— Джон, старый ящер! Что вы прячетесь у этой стенки!
Через лужайку в его сторону шагал низенький кругленький джентльмен в роскошном вечернем костюме бирюзового цвета. Он был в маске злобно хохочущего беса. Под руку он вёл долговязого и хилого юнца в костюме умирающего лебедя. Юнец неудержимо хихикал.
— Ах, Джон, Джон! — воскликнул бес. — Ну что же вы, развлекаетесь или нет?
Он шутливо хлопнул Мэндрейка по плечу. Юнец разразился хохотом.
— Добрый вечер, Квентин, — пробормотал Мэндреик. — Вам, я вижу, весело?
— Почти так же весело, как нашему любезному Руперту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Может быть, он и есть. Пора попробовать тот план…
Натаниэль
12
Над усадьбой премьер-министра в Ричмонде сгустилась ночь. Лужайки к западу от дома были уставлены множеством высоких колонн. На вершинах этих колонн горели цветные бесовские огни, озаряя происходящее причудливым светом. Слуги, одетые жар-птицами и саламандрами, сновали тут и там, предлагая закуски. За чёрной стеной деревьев на том берегу озера незримые музыканты играли нежную павану, и мелодия сплеталась с голосами гостей.
Могущественнейшие люди империи бродили по саду, вяло беседовали вполголоса, поглядывали на часы. Они были в парадных мантиях и костюмах. Их лица скрывали роскошные маски зверей, птиц или демонов. Подобные вечеринки были одной из многих странностей мистера Деверокса и во время войны устраивались довольно часто.
Джон Мэндрейк прислонился к столбу, глядя, как проходят мимо другие гости. Его маска была изготовлена из тонких пластин лунного камня, искусно соединённых вместе, и изображала голову ящерицы-альбиноса. Несомненно, это была великолепная, мастерская работа, но тем не менее на голове она сидела плохо. Мэндрейк в ней почти ничего не видел и уже дважды спотыкался о клумбы. Он вздохнул. А от Бартимеуса пока никаких вестей… Он рассчитывал, что к этому времени уже что-нибудь станет известно.
Мимо прошла небольшая группка: павлин, окружённый двумя подобострастными рысями и льстивой дриадой. В павлине Мэндрейк по приметному брюшку и самоуверенной походке признал мистера Коллинза, а женщины, видимо, были младшие волшебницы из его департамента, мечтающие сделать карьеру. Мэндрейк нахмурился. Когда он поднял на Совете вопрос о посохе, Коллинз и прочие незамедлительно раскритиковали его в пух и прах. До конца заседания ему пришлось терпеть десятки коварных выпадов, не говоря уже о ледяных взглядах Деверокса. Да, несомненно, его предложение было глупым и неуместным — совершенно нелепый промах для политика.
Да к чёрту эту политику! Эти дрязги и условности душили Мэндрейка — он чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине. Вся жизнь, вся его жизнь уходила на то, чтобы умасливать Деверокса и бороться с соперниками! Пустая трата времени. Должен же кто-то поддержать и укрепить империю, пока не стало слишком поздно! Кто-то должен бросить вызов остальным и воспользоваться посохом.
Перед тем как уйти из Уайтхолла, Мэндрейк спустился в подземелья под залом Статуй. Он не бывал там уже несколько лет и теперь, спустившись по лестнице, с изумлением увидел на полу в дальнем конце помещения полосу, выложенную красными плитками. Дородный клерк, вскочивший из-за стола, подошёл к нему.
Мэндрейк кивнул ему.
— Я хотел бы осмотреть хранилище, если можно.
— Да-да, конечно, мистер Мэндрейк. Не будете ли вы так любезны последовать за мной?
Они прошли через комнату. У красной полосы клерк остановился.
— Сэр, я прошу вас оставить здесь любые магические предметы, которые у вас при себе имеются, и отослать всех незримых существ, которые вас сопровождают. Эта линия обозначает границу. За неё не разрешается проносить никакие магические объекты, даже Чары запрещены. Присутствие малейших следов магии повлечёт за собой самые грозные санкции.
Мэндрейк окинул взглядом тёмный, пустой коридор.
— В самом деле? И какие же?
— Об этом мне говорить запрещено, сэр. Так у вас нет при себе ничего недозволенного? Тогда мы можем идти дальше.
Они углубились в лабиринт безликих каменных коридоров, гораздо более древних, чем само здание парламента над ними. Там и сям попадались то деревянные двери, то тёмные дверные проёмы. Главный коридор был освещён электрическими лампочками. Мэндрейк всматривался изо всех сил, но, как ни старался, никаких скрытых ловушек так и не увидел. Клерк смотрел только вперёд. На ходу он что-то негромко мурлыкал себе под нос.
Наконец они пришли к массивной стальной двери.
— Вот хранилище, — указал клерк.
— Можем мы войти?
— Это не рекомендуется, сэр. Можно поглядеть сквозь решётку, если желаете.
Мэндрейк подошёл к двери, откинул крошечную заслонку в её центре и прищурился. За дверью была ярко освещённая комната внушительных размеров, в центре её стояло возвышение бело-розового мрамора. На возвышении, на самом виду, были выставлены главные сокровища государства: небольшая кучка драгоценных предметов, переливающихся всеми цветами радуги. Взгляд Мэндрейка тотчас ухватил длинный деревянный посох, грубый, без отделки, с простым деревянным навершием, украшенным незамысловатой резьбой. Рядом с посохом разглядел он и короткое золотое ожерелье с висящим на нём маленьким золотым овалом; в центре овала тускло светился нефрит.
Посох Глэдстоуна и Амулет Самарканда… Мэндрейк ощутил в душе мучительную боль человека, обделённого тем, что по праву принадлежит ему. Он осмотрел первые три плана — никаких наговоров, сигнальных верёвок, сетей или других сторожевых заклятий и приспособлений заметно не было. Однако же плитки пола вокруг возвышения имели странный зелёный оттенок — вид у них был какой-то неестественный. Мэндрейк отступил от решётки.
— А чем охраняется это помещение — если мне, конечно, не возбраняется это знать?
— Моровым Заклятием, сэр. И весьма кровожадным. Если вы осмелитесь войти без разрешения, оно в мгновение ока обдерёт вас до костей.
Мэндрейк взглянул на клерка.
— Ах вот как. Хорошо. Идёмте.
От дома донёсся взрыв смеха. Мэндрейк опустил глаза на голубой коктейль в своём стакане. Если его визит в хранилище что и доказал, так это то, что Деверокс намерен цепляться за власть до последнего. Посох недоступен. Не то чтобы он и впрямь собирался… На самом деле Мэндрейк не знал, что именно он собирался делать. Настроение у него было гнилое, вечеринка со всей её мишурой оставляла его равнодушным. Он поднял стакан и залпом опустошил его. И попытался вспомнить, когда он в последний раз чувствовал себя счастливым.
— Джон, старый ящер! Что вы прячетесь у этой стенки!
Через лужайку в его сторону шагал низенький кругленький джентльмен в роскошном вечернем костюме бирюзового цвета. Он был в маске злобно хохочущего беса. Под руку он вёл долговязого и хилого юнца в костюме умирающего лебедя. Юнец неудержимо хихикал.
— Ах, Джон, Джон! — воскликнул бес. — Ну что же вы, развлекаетесь или нет?
Он шутливо хлопнул Мэндрейка по плечу. Юнец разразился хохотом.
— Добрый вечер, Квентин, — пробормотал Мэндреик. — Вам, я вижу, весело?
— Почти так же весело, как нашему любезному Руперту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121