Он осознал, насколько тяжкой судьбой было для такого существа любое насильственное ограничение, приковывающее его к земным, ограниченным и определённым предметам. Перед ним (поначалу лишь смутно) встала бесконечная череда образов, воспоминаний, впечатлений, уходящая в немыслимые глубины времени. Это вызвало у него ощущение, схожее с головокружением.
Все его чувства воспламенились. Пальцы ощущали каждый сучок, каждое древесное волокно на посохе, уши улавливали его чуть слышное гудение. Лучше всего Натаниэль видел и понимал все планы — каждый из семи. Кабинет омывал радужный свет десятка аур — ауры посоха, его собственной и, что самое странное, ауры Китти. Сквозь это сияние лицо Китти снова казалось гладким и юным, а волосы горели пламенем. Он мог бы смотреть на неё вечно…
«Прекрати немедленно это безобразие! Меня тошнит».
…Если бы в голове не балаболил гнусный джинн.
«А что я делаю-то?» — подумал Натаниэль.
«То-то и оно, что ничего ты не делаешь. Посох мы раскочегарили. Вперёд!»
«Хорошо». Натаниэль осторожно — на случай, если у джинна были другие планы относительно его ног, — повернулся к Китти.
— Тебе следует остаться здесь.
— Мне уже лучше! — И, к немалой тревоге Натаниэля, она сдвинулась на край кресла и, опершись на подлокотники дрожащими руками, встала на ноги. — Я могу ходить.
— И тем не менее с нами ты не пойдёшь.
Он почувствовал, как в его мозгу заворочался джинн, и из его рта донёсся голос джинна. Это очень нервировало. И к тому же было довольно щекотно.
— Натаниэль прав, — сказал Бартимеус. — Ты слишком слаба. Если можно доверять его памяти — в чём я сомневаюсь, — в этом здании могут оставаться ещё пленники, возможно, Ноуда не всех сожрал. Почему бы тебе не попытаться их отыскать?
Китти кивнула.
— Ладно. А каковы ваши планы? Почему ты не попытаешься использовать гадательное зеркало, чтобы выяснить, где находится Ноуда?
Натаниэль замялся.
— Ну…
— Он его профукал, — доложил джинн. — Отпустил беса на волю. На мой взгляд, это была большая ошибка.
— Я и сам могу ответить! — рявкнул Натаниэль.
Когда тебя перебивает твоя собственная глотка — это особенно раздражает. Китти улыбнулась ему.
— Ты молодец. Ну, тогда пока.
— Ага… С тобой точно всё будет в порядке?
Он ощутил вспышку раздражения джинна. Ноги у него задрожали — ему хотелось подпрыгнуть, взмыть в воздух…
— За меня не беспокойся. На вот, возьми. Он наклонил голову, снял с себя Амулет Самарканда и протянул Китти.
— Надень, — сказал он. — Это тебя защитит.
— Но только от магии, заметь себе, — добавил джинн. — Он не убережёт от разбойного нападения, не помешает тебе споткнуться, удариться головой, разбить себе коленки и так далее. Но в пределах своих, весьма ограниченных возможностей он работает очень и очень неплохо.
Китти заколебалась.
— Вообще-то я обладаю кое-какой устойчивостью к магии, — начала она. — Может, мне и не надо?..
— Этого недостаточно, чтобы выстоять перед Ноудой, — сказал Натаниэль. — Тем более после всего, что ты пережила. Пожалуйста…
Девушка надела ожерелье.
— Спасибо, — сказала она. — Удачи!
— И тебе тоже удачи.
Говорить больше было не о чём. Надо было уходить. Натаниэль направился к дверному проёму, выставив подбородок, со взглядом мрачным и решительным. Он даже не оглянулся. На полу лежала кучка обломков выбитой двери, Натаниэль аккуратно переступил через них в тот самый момент, как джинн заставил его ноги согнуться и подпрыгнуть. В результате ноги у Натаниэля запутались, он споткнулся, выронил посох и кубарем полетел через кучу обломков, очутившись, таким образом, снаружи.
«Тонкая работа!» — сказал Бартимеус.
Натаниэль ничего не ответил вслух. Он подобрал посох Глэдстоуна и побрёл по коридору.
Зал Статуй был разорён старательно и умело. Повсюду валялись каменные головы покойных премьер-министров, оторванные от тел. Ими, похоже, играли в мяч. Сломанный стол Совета стоял у стены, вокруг него, на семи креслах, в замысловатых позах были рассажены тела волшебников, словно ведущие между собой жуткую беседу. Зал пострадал от множества магических атак, бесцельных и случайных: пол, стены, потолок там и сям были проломлены, пробиты, обуглены, расплавлены или просто разрублены. Там, где когда-то лежали ковры, дымились кучи пепла. Повсюду валялись трупы, заброшенные, изломанные, как надоевшие игрушки. В дальнем конце зала в стене зиял огромный пролом. В пролом тянуло холодом.
— Взгляни-ка на пентакли, — сказал вдруг Натаниэль.
«Уже гляжу. Я ведь смотрю на мир твоими глазами, не забывай. И я с тобой согласен».
— С чем?
«С тем, что ты думаешь. Они нарочно их уничтожили. Хотят усложнить задачу волшебникам, на случай, если кто-то из них выжил».
Все пентакли были изуродованы или уничтожены вовсе: мозаичные круги выворочены и рассыпаны по полу, аккуратно прочерченные линии разбиты на куски небрежными огненными залпами. Это выглядело точь-в-точь как римский Форум тех времён, когда под стены пришли варвары и граждане восстали против владычества волшебников. Они тоже начали с уничтожения пентаклей…
Натаниэль встряхнул головой.
— Это все сейчас не важно, — сказал он. — Думай о том, что надо делать.
«А я и думаю. Что я, виноват, если ты роешься в моих воспоминаниях?»
Натаниэль ничего не ответил. Среди трупов, лежащих в обломках, он увидел знакомые лица. Уголки его рта опустились книзу.
— Пошли, — сказал он.
«Чего это ты вдруг приуныл задним числом? Ты же их всё равно не любил».
— Нам надо спешить.
«Ладно. Предоставь двигаться мне».
Странное это было ощущение: расслабиться, намеренно отключиться от управления собственными мышцами — и тем не менее чувствовать, как они сокращаются и напрягаются, движутся плавно и ритмично, с нечеловеческой энергичностью. Натаниэль крепко сжимал посох, а в остальном положился на джинна. Он одним прыжком пересёк зал и приземлился на обрушившуюся глыбу. Там он остановился, его голова повернулась налево, направо, и он двинулся дальше — гигантский шаг, другой… Он нырнул сквозь дыру в стене и взлетел под потолок другого помещения, тёмного, разрушенного, заваленного обломками. Рассмотреть его Натаниэль не успел — ему приходилось бороться с негодующим нутром и с кипением пробудившейся в нём энергии. Вверх-вниз, прочь из этой комнаты в другую, мимо лестницы, разнесённой в мелкие щепки, через груду обломков кладки, с приличный валун каждый. Сквозь зияющую арку пролома…
И они очутились на улицах Уайтхолла.
Они приземлились, согнув колени, готовые снова взмыть в воздух. Голова Натаниэля склонилась набок, глаза двигались из стороны в сторону, они видели все семь планов.
— О нет… — прошептал Натаниэль. «О да!!!» — воскликнул джинн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Все его чувства воспламенились. Пальцы ощущали каждый сучок, каждое древесное волокно на посохе, уши улавливали его чуть слышное гудение. Лучше всего Натаниэль видел и понимал все планы — каждый из семи. Кабинет омывал радужный свет десятка аур — ауры посоха, его собственной и, что самое странное, ауры Китти. Сквозь это сияние лицо Китти снова казалось гладким и юным, а волосы горели пламенем. Он мог бы смотреть на неё вечно…
«Прекрати немедленно это безобразие! Меня тошнит».
…Если бы в голове не балаболил гнусный джинн.
«А что я делаю-то?» — подумал Натаниэль.
«То-то и оно, что ничего ты не делаешь. Посох мы раскочегарили. Вперёд!»
«Хорошо». Натаниэль осторожно — на случай, если у джинна были другие планы относительно его ног, — повернулся к Китти.
— Тебе следует остаться здесь.
— Мне уже лучше! — И, к немалой тревоге Натаниэля, она сдвинулась на край кресла и, опершись на подлокотники дрожащими руками, встала на ноги. — Я могу ходить.
— И тем не менее с нами ты не пойдёшь.
Он почувствовал, как в его мозгу заворочался джинн, и из его рта донёсся голос джинна. Это очень нервировало. И к тому же было довольно щекотно.
— Натаниэль прав, — сказал Бартимеус. — Ты слишком слаба. Если можно доверять его памяти — в чём я сомневаюсь, — в этом здании могут оставаться ещё пленники, возможно, Ноуда не всех сожрал. Почему бы тебе не попытаться их отыскать?
Китти кивнула.
— Ладно. А каковы ваши планы? Почему ты не попытаешься использовать гадательное зеркало, чтобы выяснить, где находится Ноуда?
Натаниэль замялся.
— Ну…
— Он его профукал, — доложил джинн. — Отпустил беса на волю. На мой взгляд, это была большая ошибка.
— Я и сам могу ответить! — рявкнул Натаниэль.
Когда тебя перебивает твоя собственная глотка — это особенно раздражает. Китти улыбнулась ему.
— Ты молодец. Ну, тогда пока.
— Ага… С тобой точно всё будет в порядке?
Он ощутил вспышку раздражения джинна. Ноги у него задрожали — ему хотелось подпрыгнуть, взмыть в воздух…
— За меня не беспокойся. На вот, возьми. Он наклонил голову, снял с себя Амулет Самарканда и протянул Китти.
— Надень, — сказал он. — Это тебя защитит.
— Но только от магии, заметь себе, — добавил джинн. — Он не убережёт от разбойного нападения, не помешает тебе споткнуться, удариться головой, разбить себе коленки и так далее. Но в пределах своих, весьма ограниченных возможностей он работает очень и очень неплохо.
Китти заколебалась.
— Вообще-то я обладаю кое-какой устойчивостью к магии, — начала она. — Может, мне и не надо?..
— Этого недостаточно, чтобы выстоять перед Ноудой, — сказал Натаниэль. — Тем более после всего, что ты пережила. Пожалуйста…
Девушка надела ожерелье.
— Спасибо, — сказала она. — Удачи!
— И тебе тоже удачи.
Говорить больше было не о чём. Надо было уходить. Натаниэль направился к дверному проёму, выставив подбородок, со взглядом мрачным и решительным. Он даже не оглянулся. На полу лежала кучка обломков выбитой двери, Натаниэль аккуратно переступил через них в тот самый момент, как джинн заставил его ноги согнуться и подпрыгнуть. В результате ноги у Натаниэля запутались, он споткнулся, выронил посох и кубарем полетел через кучу обломков, очутившись, таким образом, снаружи.
«Тонкая работа!» — сказал Бартимеус.
Натаниэль ничего не ответил вслух. Он подобрал посох Глэдстоуна и побрёл по коридору.
Зал Статуй был разорён старательно и умело. Повсюду валялись каменные головы покойных премьер-министров, оторванные от тел. Ими, похоже, играли в мяч. Сломанный стол Совета стоял у стены, вокруг него, на семи креслах, в замысловатых позах были рассажены тела волшебников, словно ведущие между собой жуткую беседу. Зал пострадал от множества магических атак, бесцельных и случайных: пол, стены, потолок там и сям были проломлены, пробиты, обуглены, расплавлены или просто разрублены. Там, где когда-то лежали ковры, дымились кучи пепла. Повсюду валялись трупы, заброшенные, изломанные, как надоевшие игрушки. В дальнем конце зала в стене зиял огромный пролом. В пролом тянуло холодом.
— Взгляни-ка на пентакли, — сказал вдруг Натаниэль.
«Уже гляжу. Я ведь смотрю на мир твоими глазами, не забывай. И я с тобой согласен».
— С чем?
«С тем, что ты думаешь. Они нарочно их уничтожили. Хотят усложнить задачу волшебникам, на случай, если кто-то из них выжил».
Все пентакли были изуродованы или уничтожены вовсе: мозаичные круги выворочены и рассыпаны по полу, аккуратно прочерченные линии разбиты на куски небрежными огненными залпами. Это выглядело точь-в-точь как римский Форум тех времён, когда под стены пришли варвары и граждане восстали против владычества волшебников. Они тоже начали с уничтожения пентаклей…
Натаниэль встряхнул головой.
— Это все сейчас не важно, — сказал он. — Думай о том, что надо делать.
«А я и думаю. Что я, виноват, если ты роешься в моих воспоминаниях?»
Натаниэль ничего не ответил. Среди трупов, лежащих в обломках, он увидел знакомые лица. Уголки его рта опустились книзу.
— Пошли, — сказал он.
«Чего это ты вдруг приуныл задним числом? Ты же их всё равно не любил».
— Нам надо спешить.
«Ладно. Предоставь двигаться мне».
Странное это было ощущение: расслабиться, намеренно отключиться от управления собственными мышцами — и тем не менее чувствовать, как они сокращаются и напрягаются, движутся плавно и ритмично, с нечеловеческой энергичностью. Натаниэль крепко сжимал посох, а в остальном положился на джинна. Он одним прыжком пересёк зал и приземлился на обрушившуюся глыбу. Там он остановился, его голова повернулась налево, направо, и он двинулся дальше — гигантский шаг, другой… Он нырнул сквозь дыру в стене и взлетел под потолок другого помещения, тёмного, разрушенного, заваленного обломками. Рассмотреть его Натаниэль не успел — ему приходилось бороться с негодующим нутром и с кипением пробудившейся в нём энергии. Вверх-вниз, прочь из этой комнаты в другую, мимо лестницы, разнесённой в мелкие щепки, через груду обломков кладки, с приличный валун каждый. Сквозь зияющую арку пролома…
И они очутились на улицах Уайтхолла.
Они приземлились, согнув колени, готовые снова взмыть в воздух. Голова Натаниэля склонилась набок, глаза двигались из стороны в сторону, они видели все семь планов.
— О нет… — прошептал Натаниэль. «О да!!!» — воскликнул джинн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121