Джош подошел, задумчиво пошлепывая журналом по затянутой в резину ладони.
- Она иногда слетает с пальца.
- Да я смотрел. Нет нигде.
Джош пробормотал какое-то ругательство, взял журнал под мышку и принялся искать в ящике. Приятели обыскали все углы, перетряхнули пакет - безрезультатно.
- …Мать твою, - процедил Джош. - Фигово. Ну и козел этот Эклмен!
- Что за Эклмен?
- Отвечает за все морговские бумажки. Ведет журнал регистрации, цепляет бирки на трупы, и все такое. Короче, здоровенный кусок дерьма, и пьет как… - Джош развернул журнал. - Зато здесь все в порядке. Вот: «Деррик Каплан, около двадцати пяти лет, блондин, глаза голубые. Диссенция аорты. Умер в приемном отделении реанимации».
Майк внимательно посмотрел на труп.
- Блондин - это точно. Но вот выглядит он явно не на двадцать пять. А про татуировку там ничего не написано?
Джош покачал головой.
- Ничего. Но я же сказал: Эклмен - полнейший козел. У него периодически случаются проколы, особенно когда из «скорой» покойники идут косяком. Ты же знаешь, какая заваруха была прошлой ночью…
- Джош, может, все-таки уточнить у кого-нибудь? Вдруг это другой труп?
Джош почесал кадык, покосился на носилки, стоящие у двери лифта, и решительно сказал:
- У нас есть разрешение и есть тело. А самое главное - операционная давно готова. Пойдем счищать с него шкуру.
И он широким шагом отправился за носилками. Майк посмотрел на вытатуированного грозного дракона и подумал: «Будем надеяться, Джош знает, что делает».
- Смотри внимательно, - сказал Джош тоном фокусника, собирающегося исполнить свой коронный номер. - Сейчас будет такое зрелище - закачаешься!
Майк, кусая губы (к счастью, под хирургической маской этого не было видно), страдальческими глазами наблюдал за тем, как Джош колдует над одним из мешков с соляным раствором, свисающим со стойки для капельниц. Внезапно раздалось угрожающее шипение - ожил насос, и труп, лежащий на столе, стал раздуваться, словно большая резиновая игрушка.
- Клево, да? Соляной раствор заполняет подкожный слой, - пояснил Джош. - И отделяет дермис от жировой прослойки. После этого гораздо проще сделать качественный срез.
Майк кивнул. Отвращение боролось в нем с любопытством. Грудь трупа - гладко выбритая, обработанная бетадином, раздувшаяся от соляного раствора - уже не выглядела частью человеческого тела. Кожа сделалась гладкой, истонченно-нежной и приобрела оттенок, какой Майк видел только в каталоге «Дж. Крю».
- Крови много будет? - осторожно осведомился он.
- Не слишком, - успокоил Джош, придвигая к себе кювету с инструментами. - Разве только когда его перевернем - в основном, кровь скапливается вдоль спины.
Вооружившись инструментом, напоминающим нож для нарезки сыра, он с гордостью продемонстрировал Майку острое сверкающее лезвие.
- Видишь вот этот ограничитель? Выставляем на 0,9 миллиметра. Нужно срезать такой тонкий слой, чтобы через него можно было смотреть, как через матовое стекло.
Он поднес инструмент к ключице трупа. Майк хотел отвернуться, но, стиснув кулаки, пересилил себя. Через несколько месяцев ему придется работать в реанимационном отделении неотложной помощи. А там увидишь вещи и пострашнее.
Джош ловким движением сделал первый разрез через всю грудь покойника. Струйка темной, лишенной кислорода крови побежала в сточные канавки на хромированном столе.
Отделив полоску кожи на ребре, Джош быстро развернул кисть, отрезая край, - и, аккуратно ухватив кожу двумя пальцами, показал образец приятелю. Слой действительно оказался почти прозрачным.
- Открывай морозилку. Майк опустил глаза и обнаружил стоящий на полу пластиковый ящик с эмблемой Нью-йоркской пожарной службы. Открыв крышку, он извлек оттуда небольшую ванночку с голубоватой жидкостью и протянул ее приятелю. Джош погрузил лоскут кожи в жидкость, Майк положил ванночку в морозилку и плотно закрыл крышку. Теперь кожу отправят в соответствующее хранилище банка кожных трансплантантов, где ей предстоит храниться, - в антибиотическом растворе при температуре минус семьдесят по Фаренгейту она не испортится.
Джош продолжил обрабатывать труп. Надрезы неизменно получались четкими и уверенными. Всего через несколько минут грудь, руки, ноги и большая часть поверхности живота трупа были освежеваны. Джош не коснулся только участка с татуировкой, и он выделялся на поверхности мертвого тела, как диковинный разноцветный остров среди желтовато-розового моря.
- А теперь давай-ка перевернем его, - скомандовал Джош, захватив труп под спину.
Даже вдвоем они с трудом перевалили тело на бок. И тут же Майк заметил в затылочной части шеи трупа красноватое раздражение правильной круглой формы.
- Гляди-ка, Джош. Что это такое? Джош наклонился, чтобы рассмотреть пятно. Размером оно было около трех дюймов и состояло из тысяч крохотных точек.
- Вижу, - спокойно констатировал он. - И что дальше?
- В карточке что-нибудь про это написано? Джош положил покойника на живот и снова взялся за нож.
- Было бы о чем писать. Ну, красное пятнышко. Может, насекомое какое-нибудь укусило. Или ободрался обо что-то. Или даже мы сами его оцарапали, когда перекладывали на операционный стол.
- Не знаю. Выглядит странно…
- Майк, этот тип уже мертвый. А кто-то там умирает от ожогов, и единственное, что может спасти, - это кожа, которую наш таль, еще будучи живым, любезно разрешил использовать, если что. Поэтому давай скорее закончим работу - и свалим отсюда.
Майк кивнул. В сущности, Джош Кемпер прав. Врачи сделали все, чтобы спасти этого молодого человека, и теперь ему уже ничем не поможешь. Деррик Каплан умер, но благодаря его коже останется в живых другой человек!
Майк скрипнул зубами, подошел к приятелю и сказал, указывая на нож:
- Если ты не против, я тоже попробую. Джош Кемпер удивленно приподнял брови и
одобрительно усмехнулся в хирургическую маску.
Неделю спустя в послеоперационной палате клиники Куинз Перри Стэнтон, вздрогнув, пришел в себя. Доктор Алек Бернстайн тут же склонился над ним и одарил лучезарной улыбкой.
- Добрый день, профессор, - мягко произнес он. - Хочу вас порадовать - все прошло как нельзя более успешно.
Стэнтон заморгал, пытаясь развеять пелену, застилающую глаза. Бернстайн наблюдал за ним с отеческой гордостью. Он всегда по-особому относился к пациентам с ожогами - совсем не так, как к стареющим красоткам, которым подтягивал лица, наращивал пухлые губки и накачивал силиконом груди. Ожоговые пациенты в его послужном списке занимали весьма скромное место, но именно они составляли предмет его особой гордости.
Вот и сейчас, глядя на Стэнтона, Алек Бернстайн ощущал удовлетворение и гордость. Сорокадевятилетний профессор истории, работающий на кафедре Университета штата Ямайка, попал в реанимацию двое суток назад с обширным ожогом левого бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53